Газета Завтра Газета - Газета Завтра 965 (19 2012)
Стратегический поворот к деиндустриализации ядра капиталистической системы начал планироваться уже с конца 1950-х годов как минимум — ведь, этот поворот надо было подготовить идеологически и организационно. Такой подготовкой стало создание экологического движения, молодёжной субкультуры и движения различных меньшинств. На это ушли все 1960-е годы. Позднее был сделан ещё один шаг в этом плане — мрачноватая фэнтэзи, рисующая будущее-как-прошлое, вытеснила оптимистичную научную фантастику; место мира, где героем был Дар Ветер ("Туманность Андромеды" великого Ивана Ефремова), занял мир Дарта Вейдера ("Звёздные войны").
Интересно, что и в Советском Союзе номенклатура начала тормозить научно-технический прогресс тоже на рубеже 1960-х–70-х годов. Например, было принято принципиальное решение отказаться от собственной компьютерной программы (а мы тогда в этом плане обгоняли американцев) — наши спецслужбы заверяли: "Не надо деньги тратить — всё, что нужно, украдём". Решили сэкономить, как обычно — на копейку, а потеряли рубль. В это же время сворачивается лунная программа. Формально это объясняют тем, что погибли три человека, которые выступали главным её двигателем: Королёв, Комаров и Гагарин. Иными словами, торможение научно-технического прогресса началось одновременно на Западе и в СССР, и это не случайно. Дело здесь не просто в заговоре — этот поворот был результатом серьёзнейших политико-экономических изменений в структуре мирового капиталистического класса.
В конце 1940-х годов на арену вышла молодая и хищная фракция этого класса — корпоратократия. Она очень быстро заявила о себе свержением правительств Мосаддыка в Иране и Хакобо Арбенса-Гусмана в Гватемале (1953), а также созданием Бильдербергского клуба (1954). Позднее будут созданы и другие наднациональные структуры, выражающие интересы прежде всего этого слоя — Римский клуб (1968) и Трёхсторонняя комиссия (1973). Союзником корпоратократии выступал финансовый капитал, ну а сферой, объединившей их в единое целое, стала нефть. Через эту же сферу шло подключение к корпоратократии и части советской номенклатуры.
Когда мы говорим, что Советский Союз развалила "пятая колонна", то эмоционально это верно, однако с точки зрения научного объяснения недостаточно. В реальности произошло следующее. После того, как с конца 1950-х годов СССР интенсифицировал продажу нефти на мировом рынке, в Советском Союзе начал формироваться слой, тесно связанный с корпоратократией. В отличие от государственно-монополистического капитализма, который в принципе мог бы сосуществовать с Советским Союзом, корпоратократия носила глобальный характер по определению и по логике своего развития должна была охватить весь мир, включая СССР, т.е. зону системного антикапитализма. Торговля прежде всего нефтью сформировала у нас советский сегмент корпоратократии. В этом же направлении, создавая массовый фундамент для этого слоя, сработали так называемые "косыгинские реформы", в значительной степени разбалансировавшие советскую экономику и укрепившие хозяйственную номенклатуру. Ну а момент истины наступил в середине 1970-х годов, когда после и в результате "нефтяного шока" в страну пришли незапланированные 170-180 млрд. долл. Их-то и присвоил советский сегмент корпоратократии, а присвоив, взял курс на демонтаж советского строя, который исторически оказался демонтажом и России.
К.Б. Сейчас мы продолжим этот разговор. Я просто по ходу, чтобы не забыть, спрошу: Венский институт прикладных системных исследований, это оттуда?
А.Ф. Конечно, в середине 1970-х годов был создан этот американо-советский, точнее, цэрэушно-гэбэшный институт, а ещё точнее институт согласования интересов различных сегментов мировой корпоратократии. Подготовку в нём прошли многие "герои" перестройки и постперестроечного времени.
Итак, в 1970-е годы Запад, США оказались в кризисе и взяли курс на деиндустриализацию. Если бы в этот момент Советский Союз совершил индустриальный рывок (а для этого были все возможности), то Западу оставалось либо капитулировать, поскольку мы выбивали его с мировых рынков (об этой прямой и явной угрозе, возникшей в 1970-е–80-е годы перед Западом, откровенно сказала М. Тэтчер осенью 1991 г. в своём выступлении в Институте нефти в Хьюстоне), либо начинать мировую войну. Однако Советский Союз, в котором всё большую роль играл советский сегмент корпоратократии ("нерушимый блок" части номенклатуры, спецслужб, хозяйственников и теневого капитала), этот рывок не совершил. Более того, средства от продажи нефти сделали его в глазах руководства ненужным. Так мы проспали свой шанс, когда можно было "уронить" противника. А вот он в 1980-е такого шанса не упустил. Уничтожение Советского Союза было необходимым условием новой либеральной контрреволюции и деиндустриализации ядра капиталистической системы.
Судя по мемуарам перестройщиков и обслуживавшей их "интеллектухи", именно в середине 1970-х сформировалась та команда, которая, вступив в тесный контакт с Западом, с корпоратократией и её структурами, начала демонтаж советской системы, её сдачу. Процесс пошёл с ускорением. Но полностью он развернулся, естественно, в "горбачёвщину". Здесь закрутилась такая карусель, что только романы писать. Конец 1980-х в СССР — это деятельность самых разнообразных сил: организаций, кланов, корпораций. Это Ротшильды и "Де Бирс", швейцарские и израильские банкиры и советские спецслужбы, хозяева наркотрафика и представители научных кругов СССР, нефтяные корпорации и советские теневики, западные спецслужбы, двойные и тройные агенты (некоторые плохо кончили, а кое-кто до сих пор раздаёт интервью)
Порой создаётся впечатление, что разрушение СССР стало результатом выхода из-под контроля попытки некоего союза внутренне-внешних сил тихо — без шума и пыли — скупить СССР как ресурсный комплекс со всеми чиновничьими потрохами при сохранении скорлупы. Мегагешефт провалился, к тому же вылезла проблема объединения Германии; в ситуацию некстати (а когда это бывает кстати?) замешались Четвёртый рейх ("нацистский интернационал") и Китай, всё пошло прахом (внешне этот момент "скользнул" перед публикой, когда премьер В. Павлов обвинил западных банкиров в заговоре против СССР и потребовал для себя особых полномочий) и "проектантам" пришлось ломать скорлупу. У советского сегмента корпоратократии не оставалось другого выхода, как срочно, невзирая на обстоятельства ("назвался груздем…"), превращаться в собственника, да и к стенке могли поставить сразу по двум статьям — "хищение в особо крупных размерах" и "измена Родине", поэтому надо было рушить Союз (представляю, как могли злорадствовать те, кто не участвовал в этих играх, а, понимая к чему идёт дело, тихо, в течение нескольких лет выводили государственные и партийные "активы" за рубеж, создавая там свою Систему). Глобальной корпоратократии тоже ничего не оставалось, как штурмовать бастионы и ломать их. Ну а англосаксов вдобавок взбесило объединение Горбачёвым Германии — ослушался (интересно — почему?). Вся эта ситуация была на руку той части западной верхушки, которая исходно ставила именно на разрушение СССР на части, а не на присвоение-скупку и высасывание целиком с последующим превращением в "боевой трофей" типа тсантсы. Победили же охотники за скальпами.
К.Б. Есть ли, с вашей точки зрения, у Ларуша и его последователей, у школы Ларуша в связи с нынешней ситуацией перспективы?
А.Ф. Мне трудно говорить о перспективах школы Ларуша, поскольку, во-первых, она очень завязана на его личность, а во-вторых, как мне представляется, эта школа сформирована эпохой, которая уже ушла. Не могу сказать, что я большой и детальный знаток трудов этой школы, но из того, что я знаю, главным противоречием, мне представляется, таковое между огромным накопленным эмпирическим материалом и его теоретической неоформленностью; нужно теоретическое оформление — бросок должен завершаться болевым приёмом. То направление мысли, в котором работает Ларуш, — анализ скрытых и тёмных сторон современной политики и экономики, думаю, будет усиливаться. На это работают основные тенденции развития современного мира — кризис, противостояние сторонников сохранения неолиберальной модели и её противников (в их число входит Китай, возникающий на месте Германии Пятый рейх, а отчасти даже Обама), нарастающая борьба в мировом правящем слое за будущее.
К.Б. Вот это очень интересный момент — я имею в виду Обаму.
А.Ф. Америка переживает сегодня очень острый момент. Классовые противоречия в этой стране нарастают. Согласно опросам, около 70% представителей как верхов, так и низов говорят об обострении классовых противоречий. Пропасть, разделяющая верхи и низы американского общества почти как социобиологические виды, хорошо показана в недавно вышедшей книге Ч. Марри "Расколотые. Состояние Белой Америки в 1960-е–2010-е годы". Ситуация достигла такого накала, что один из помощников Обамы прямо говорит, что президент должен научиться играть на классовых противоречиях, это должно стать его "фишкой".
