Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 15. Чудеса лунной ночи
– На Апсарёвом болоте надо глядеть…
Минут через сорок мы вылезаем из «газика» на пригорке у околицы маленькой, потонувшей в садах деревеньки. В низине между лесом и деревенькой желтеет ячменное поле. И на нем… Я не поверил своим глазам. Показалось вначале: отары серых овец сбились в кучу и тихо пасутся. Это была журавлиная стая.
– Не менее тысячи… – сказал Виктор Егорович, передавая бинокль.
В двенадцать раз сокращает стекло расстояние. Видны подробности полевого птичьего стойбища. Большинство журавлей кормится, наклонив к земле головы. Но в каждой «отаре» один-два непременно на страже. И по опыту знаю: достаточно одному заметить опасность и протрубить – вся огромная стая поднимется на крыло.
В этот день ярко светило солнце. Было тепло и тихо. Желтые краски леса и поля сияли в полную силу. Дождями промытая даль синела у горизонта зубцами леса. А внизу по жнивью ходили серые волны. Журавли неспешно передвигались на поджарых ногах, взлетали и тут же садились. Покрикивали. Это могло значить: кто-то издалека их окликнул родственным звуком. Минут через пять действительно появлялась и плавно садилась новая журавлиная группа, возможно, только что прилетевшая издалека.
Виктор Егорович, наблюдая мое возбуждение, говорит:
– В охотку-то интересно. А мне они с детства известны. Случалось, сидишь с удочкой в камышах, спускаются – чуть картуз с головы не сшибают…
– А есть, Егорыч, люди – ни разу в жизни журавлей не видали. И не слышали, как кричат…
– Да, положительная птица, – соглашается мой собеседник, привалившись спиной к старой груше. – В молодости, глядя на них, я думал: как бесконечна, велика жизнь! А сейчас вот слушаю – тихая грусть. И такой вот солнечный день за подарок судьбы принимаешь…
По остову брошенной баньки у нас за спиной, на припеке тесно друг к другу сидят красноватого цвета козявки-солдатики. Маленький паучок приводит в порядок на солнце блестящую ловчую сеть. На похужлых репейниках кормится стая щеглов. И по-весеннему где-то внизу бормочут лягушки. Наблюдая все это, не упускаем из виду поле, покрытое журавлями. Я пробую снять это чуткое сборище птиц. Но точка съемки неподходящая – сплошная серая масса.
– Сделаем так, – предлагает Егорыч, – я обойду и с другой стороны легонько их строну. А ты уж тогда не зевай.
Обойти поле, не спугнув журавлей, – это километров семь-восемь. Я приготовился ждать. Но не прошло и четверти часа, как почувствовал: журавли заметно заволновались. В бинокль увидел: в том месте, откуда должен был появиться Егорыч, идут мужчина и мальчик. Они шли дорогой, огибающей поле, и еще не видели журавлей. Но птицы уже их заметили. Громадное серое покрывало на поле заколыхалось. Началась тревожная перекличка. И вот момент: вслед за самыми нетерпеливыми на крыло стала вся журавлиная стая.
Никогда ничего подобного я не видел. Даже в Африке, где скопление крупных птиц – дело обычное. Более тысячи журавлей низко плыли прямо на баньку, возле которой я схоронился. Они, конечно, меня заметили и разделились на два потока. Вся стая возбужденно кричала, и этот хор из тысячи голосов заставлял трепетать на осинах листы.
Журавли, кажется, рады были размяться. Два потока снова соединились, и птицы стали кружиться над полем, плавно, неторопливо набирая безопасную высоту. Не меньше тысячи голосов! Казалось, что-то важное случилось в желто-синем осеннем мире, и журавли первыми это узнали.
Более часа кружились птицы. Успели подойти мужчина и мальчик. Егорыч вернулся, увидев, что журавли всполошились.
– Ну что же, вот так, возбудившись, могут сняться и улететь?
– Не-е. Это у них что-то вроде учебной тревоги – проверяют готовность к лёту. Покричат, полетают и сядут в поймо.
Взволнованны были лишь мы с мальчиком. Оба впервые видели этот всполох. Журавли между тем, затихая, спускались в пойму. И когда солнце приблизилось к горизонту, в пойменной дымке мелькнули последние их силуэты…
Две недели после этого дня я позванивал в Талдом друзьям.
– Как журавли?
– Летают. Третьего дня кружились прямо над городом – верный признак: скоро отчалят.
А вот известие от самого Егорыча: улетели. «6 октября не очень шумно снялись и, курлыкая, скрылись. Это значит: осень перевалила к зиме».
• Фото автора. 19 октября 1984 г.
Атакуют вороны
Дело было под вечер. Я шел по опушке, наслаждаясь шорохом опадающих листьев. Обернуться заставил громкий вороний гвалт. Десятка два птиц в какой-то стремительной кутерьме неслись над полем к опушке. Игра… Но больно уж необычная – с нырками вниз. С наскоками сбоку, с истошными криками. Я успел, как говорят охотники, «навскидку» сделать два снимка, и птицы скрылись за верхушками леса…
«Игра…» – думал я, разглядывая еще мокрую фотопленку, и вдруг понял: не играли, не забавлялись вороны, а воинственно гнались за ястребом. Вот он, снимок. Силуэт ястреба различит даже неопытный глаз.
Появление хищника многих птиц возбуждает, заставляет объединиться, гнать его с шумом и гамом. По верещанью лесной мелкоты нередко мы можем обнаружить сову. Сидящий филин привлекает внимание соек, сорок и ворон. В угодьях, где надо убавить число разорителей гнезд, на сорок и ворон охотятся с подставным филином. Приходилось наблюдать ворона, которого прогоняли с опушки дрозды. В другой раз за вороном гнались вороны. (Следует знать: ворон – не «муж» вороны, это птица более крупная, более редкая.) Ворон, в свою очередь, гонят, объединившись, чибисы, трясогузки, синицы. Единый фронт даже крупного хищника деморализует. Сова начинает беспокойно вертеться и забивается в чащу. Хорошие летуны ястребы отрываются от содома преследователей, взмывая кверху или стремительно падая вниз. Вороны умеют ловко и быстро нырнуть в укрытие.
Прогнать неприятеля, возбудить против него шумное «общественное мнение» – обычное дело в мире пернатых. Вороны не были тут исключением. Но в последнее время в их поведении наметились любопытные перемены. Эта процветающая повсюду птица необычно умна, осторожна и в то же время нахальна. Быстрый рост ее численности грозит подавить все живое, что с этой птицей соприкасается. Вороны всегда покушались на гнезда крупных и мелких птиц. Сегодня их предприимчивость угрожает не только гнездам. В городах вороны нападают на голубей, белок, уносят с воды утят, покушаются на котят и щенят. Вопреки исконным привычкам вороны стали вить гнезда на глазах у людей. В городах они зорко обследуют балконы. И уж будьте спокойны, все съестное, доступное транспортировке, с балкона они унесут. Свидетельство: «ворона перетаскала десяток яиц».
Вороны способны к взаимовыручке. Попав в ловушку, голову они не теряют: через сетку делятся пищей с теми, кто летает на воле, а получившие корм усердно ищут возможность вызволить пленников из беды.
С изумлением орнитологи наблюдают возросшую смелость ворон не просто прогнать врага, но бить его так, что он замертво падает. Я не знаю судьбы этого ястребка. Возможно, ему удалось ускользнуть. Но зафиксировано уже несколько десятков случаев, когда вороны забивали у гнезда пустельгу, когда нападали на канюков, осоедов – заставляли их сесть и добивали уже на земле. «В воздухе от канюка только перья летели, а на земле вороны его буквально раздели», – рассказал орнитолог Владимир Галушин. Отмечен случай нападения ворон на скопу – «сбили в воду», на исконного своего врага, сильного хищника ястреба-тетеревятника, известен случай нападения даже на орла беркута.
Любопытно, что эти всеядные птицы жертву свою бросают, довольствуясь только тем, что убили врага.
Можно гадать о природе изменений в поведении ворон. Весьма возможно, что причина – в быстро растущей их численности.
• Фото из архива В. Пескова. 21 октября 1984 г.
Американец на Верхней Масловке
Позвонил мне сосед: «На тополе во дворе – енотовидная собака!» Собака на тополе?.. Явно что-то другое.
Моросил дождик. На самой верхушке дерева, на тонких его сучках неподвижно висел намокший меховой шар. Возбужденные ребятишки, предпринимавшие попытку снять зверя с тополя, кидали в него опавшие дикие груши. Одна верхолаза задела. Мокрый шар шевельнулся, и в бинокль из-под зонтика я увидел характерную мордочку с черной маской и полосатый хвост. Э-э, енот, да не тот! Не енотовидная собака, а настоящий енот-полоскун, житель Америки какими-то судьбами оказался на Верхней Масловке.
Я позвонил в зоопарк и в уголок Дурова. Нет. у них еноты не убегали. Оставалось предположить: зверь жил у кого-то в квартире, сбежал и теперь путешествует по Москве.
