Владимир Бушин - Честь и бесчестье нации
Дальше: опять "кликушество", "свары", "мелкая суетность", "доносы", "доносительство", "идеологические доносы"… Таким языком охотно пользуются для прославления своих литературных противников некоторые авторы "Огонька", но, право же, это не может помочь тому, кто призывает к "самой широкой общественной консолидации", кто ищет "возможность широчайшего конструктивного диалога", кто зовет других "научиться сотрудничать со всем обществом, взаимодействовать со всеми частями", кто, наконец, славит "искусство компромисса".
И опять: "эта возня", "вся эта возня", "политическая возня", "возня в литературных подъездах"… Ну с каких это пор русские профессора и академики стали изъясняться на такой манер. Можно ли представить себе, допустим, доктора исторических наук Л. Н. Гумилева с подобными речениями на устах!
Еще: "низменные инстинкты", "догматические спекуляции", "темные инстинкты", "нравственная ущербность", "духовное растление", "распад личности", "комплекс неполноценности"… И ведь это все о живых людях, соотечественниках, с коими автор намерен "взаимодействовать" и "сотрудничать". Откуда такой набор? Из ярославской глубинки? Едва ли. Из канадской столицы? Совсем невероятно! Увы, скорей всего из возни в литературных подъездах.
Еще? Пожалуйста: "авантюристы", "ничтожества", "осенние мухи", "околовертящиеся", "подлые и злые", "ленивые и безвольные", "неумение и нежелание работать", "кто зол, ленив и завистлив", "непомерные амбиции на (!) гениальность"… Ей-ей, это даже загадочно. Неужели профессор Яковлев надеется, что после таких аттестаций хоть кто-то из самых ленивых и безвольных протянет ему руку и вместе с ним продекламирует: "Развернемся в сторону культуры — общей и личной культуры человеческих отношений!"
И вновь: "злые духи", "ведьмы перестройки", "интеллигентствующие холопы застоя", "охотнорядство", "гробокопательство"… Тут уже пена видна на губах демократии.
Профессор неутомим: "омерзительно", "гадость", "гнусность", "мерзопакостные формы", "не тявкнешь — не заметят"… И ведь все это, повторяю, на страницах писательской газеты, то есть предназначено прежде всего для потребления творческой интеллигенцией, литераторами. Кажется, с августа 1946 года никто из секретарей ЦК и не говорил с литераторами на таком языке. А среди пишущей братии, как известно, нередко встречаются персоны весьма чувствительные. По воспоминаниям Горького, Толстого однажды едва не стошнило, когда он встретил у какого-то писателя в одной фразе "кошку" и "кишку". А если рядом "мерзопакостное тявканье" и "гомо сапиенс"?
Можно было бы сменить пластинку, но нет: "подлая жажда власти", "топтание неугодных", "растоптать любого", "готовность изничтожить оппонента", "с дубинкой охотиться на других"… Господи, да что же это за напасть! Не позволял же себе т. Яковлев ничего подобного ни в "Правде", ни в "Московских новостях", ни на Пленуме ЦК, ни на Съезде народных депутатов. Почему именно в писательской газете так? Неужто думает, что иного языка мы не поймем, да и не заслуживаем?
Его арсенал поистине неисчерпаем: "есть люди, как бы обреченные жить в пещерах", "охота за черепами", "жажда крови", "параноическая жажда крови близких", "садистское сладострастие"… Все-таки в известном докладе о журналах "Звезда" и "Ленинград" таких стилистических взлетов, кажется, не было.
Могут сказать: да, конечно, но в том докладе подобные словеса адресовались конкретным лицам, а здесь они как бы распыляются в пространство, как бы в пустоту, как бы в эфир… А по-моему, такая анонимная распыленность еще хуже, ибо создает атмосферу всеобщих подозрений с возможностью ссылки на члена Политбюро. Допустим, кто такие "ведьмы перестройки"? Я могу думать, что т. Яковлев имел здесь в виду, скажем, Татьяну и Наталью Ивановых из "Огонька", а мой сосед будет доказывать, что "Советскую культуру" и "Смену" (Ленинград). А кого автор обрек жить в пещерах? Одни скажут, что Андрея Нуйкина, другие возразят: нет, Валентина Оскоцкого! А у кого "омерзительные формы"? У Аллы Гербер? У Юрия Идашкина? У Татьяны Толстой? Кто в "параноической жажде крови охотится за черепами"? Бенедикт Сарнов? Владимир Бушин?
Мне кажется, что лексика и фразеология статьи т. Яковлева работают не только против благородных идей, которыми он так одержим, но порою и против него самого. Причем в иных случаях — с особой силой. Например, он гневно проклинает "подлую жажду власти". Очень похвально! Однако нельзя же не понимать, как это звучит в устах человека, который за два года из "рядового" директора института стал секретарем ЦК и членом Политбюро, то есть проделал головокружительную карьеру, достиг высших ступеней власти. Поистине "потеря чувства юмора, а вместе с ним и стыда, всегда ведет к конфузу".
В полной мере воспринять возвышенный пафос статьи несколько затрудняет, помимо отдельных языковых просчетов, также и настойчивая отстраненность, с какой автор говорит о "чиновном люде", об "аппаратных манипуляторах". Например: "Руководство партии и ее чиновный аппарат на протяжении долгого времени взращивали противостояние в среде интеллигенции". Странновато слышать это от человека, который сам на протяжении очень долгого времени принадлежал к чиновному аппарату партии, к ее руководству. В его биографии читаем: "С 1946 года на партийной и журналистской работе, инструктор, заместитель заведующего, заведующий отделом Ярославского обкома партии. С 1953 года в аппарате ЦК КПСС: инструктор, заведующий Отделом пропаганды". В аппарате ЦК проработал до 1973 года — двадцать лет, и на важных должностях. Позже оставался членом ЦРК. Поэтому лучше было бы не кивать на безымянное "руководство", а сказать примерно так: "Мы, руководство партии, на протяжении долгого времени взращивали противостояние в среде интеллигенции". Это было бы более корректно. Можно бы в порядке той же благодетельной самокритики и примерчик конкретный привести — статью "Против антиисторизма", напечатанную, кстати, в 1972 году в той же "Литгазете".
Академики-близнецы
Но тут от Яковлева-литератора мы уже переходим к Яковлеву-политику. И в этой своей ипостаси он тоже радует В. Дудинцева. Однако, на наш взгляд, вопрос очень сложный. Кое-кто радоваться и восхищаться не склонен. Так, секретарь временного ЦК Компартии Литвы (на платформе КПСС) В. Н. Швед заявил на Пленуме: "Нередко на самом высоком уровне благословляются процессы отнюдь не перестроечного характера. Например, меня просили передать членам Пленума, что в республике многие коммунисты связывают идейно-теоретическое обоснование процессов, приведших республику к нынешней ситуации, с визитом в Литву Александра Николаевича в августе 1988 года, когда эта ситуация только складывалась. Но вот когда она явно повернула не туда, почему-то оперативной реакции со стороны ЦК КПСС (в первую очередь, конечно, со стороны А. Н. Яковлева, видевшего все своими глазами и бывшего тогда секретарем по идеологии. — В. Б.) не последовало". Можно добавить: очень странно и то, что т. Яковлев не поехал в Литву, когда в январе туда направилась бригада ЦК во главе с М. С. Горбачевым.
Яковлев, конечно, оправдывался. Оказывается, в 1988 году он в Литве произносил одни только распрекрасные речи о дружбе народов. В частности, говорит, вспоминал о том, какую славу снискали во всей стране поэма Межелайтиса "Человек", монумент Иокубониса "Скорбящая мать", фильм Жалакявичюса "Никто не хотел умирать", проза Авижюса, пьесы Марцинкявичюса, театр в Паневежисе, артист Банионис, Литовский камерный театр, режиссер Некрошюс, — все перечислил, ничего не забыл! Словно доклад сделал на декаде литовского искусства. И, начисто отвергнув все претензии в свой адрес, решительно заявил о причине кризиса: "Руководство продемонстрировало недальновидность". Но опять возникает вопрос: при таком-то глубоком знании литовской культуры почему бы не поехать в январе в Литву, дабы помочь и товарищам по ЦК, и местному руководству? Почему бы не почитать литовцам еще раз Межелайтиса?
Как всегда, не обошлось в оправдательной речи т. Яковлева, конечно, и без назидательных поучений в таком роде: "Тот, кто не знает азбуки и арифметики политики, ее логики, не может рассчитывать на успех". Сам он, видимо, "азбуку и арифметику" знает, но до поры знания свои не показывает.
Но почему-то на Пленуме его обвинили именно в незнании азбуки и арифметики того дела, которым он всю жизнь занимается. Так, первый секретарь Рижского горкома партии А. П. Клауцен сказал: "Само по себе в этой жизни, в этом мире ничего не происходит. Многое лежит в нашем прошлом. Однако главное, думается, все же в том, в чьих руках находится важнейший рычаг, влияющий на формирование общественного мнения. Я имею в виду средства массовой информации. Кто владеет ими, тот и влияет на настроение и поведение людей… И давайте спросим себя. Если изо дня в день в течение года или двух (а если пяти? — В. Б.) идет охаивание ценностей социализма по радио, телевидению, на страницах печати, останутся ли равнодушными люди? Конечно нет. В особенности, если делается это профессионально, четко и организованно. Коммунисты часто упрекают нас в том, что мы не оказываем необходимого воздействия на работу средств массовой информации. И они во многом правы.
