СБОРНИК - ЕСЛИ №11 ЗА 2004 ГОД
– Мой государь, – Ланселот бесшумно возник за моей спиной, – я хотел… меня беспокоит одна вещь… эта чаша…
– Грааль, да.
– Как бы там она ни называлась. То, что показалось нам в зале – это не она. Я видел не ее.
Ветер свистел над равниной, и трава ходила волнами, точно море.
– Понимаешь, государь, это просто очень красивая чаша. А то, то было нечто иное. – Он в затруднении пошевелил сильными пальцами. – У меня нет слов, чтобы…
Его загорелое лицо мучительно исказилось. Это ужасно – знать и не мочь рассказать.
– Почему же ты не сказал это остальным?
– Я не хотел лишать их подвига, государь. И еще, я… я подумал, а вдруг они найдут то, настоящее…
– А ты? Если кто и достоин ее найти, это ты. Ну, и Персиваль.
– Я уже видел ее, – спокойно сказал Ланселот, – нет… она не для меня. Я тогда спросил не то, государь. Я очень расстроился, очень. А теперь я полагаю, это было правильно, потому что мой подвиг – здесь. Так мне подсказывает мое сердце.
У него нет сердца.
– Если бы я только не дал ему слова, что он будет здесь в безопасности! Но пусть только попробует причинить тебе вред, государь! Я сотру его с лица земли.
– Он это знает, Ланселот. Спасибо. Он мне ничего не сделает. И еще… королеве одиноко. Постарайся как-нибудь развеять ее тоску.
Он вопросительно взглянул на меня, но я смотрел за горизонт, туда, где ветер гонял облачные отары. Больше там ничего не было – только облака, и дальние холмы, и ветер.
* * *
Мордред, не будь дурак, даже не приближался к Гвиневере. Зато он постоянно таскался за мной, рассказывал похабные анекдоты и не менее похабные истории из жизни старателей.
Я и впрямь был готов сбросить его с лестницы. Впрочем, дойди дело до прямой схватки, мне мало что светило – он был сильнее. И ловчее. И моложе.
Потом накрылся регенератор.
Есть вещи, которые не замечаешь, пока они работают как надо. Сердце, например. Легкие. Регенератор. Я проснулся оттого, что что-то изменилось. Хотя на самом деле все осталось как было. Лишь у изголовья горела красная лампочка. Маленькая.
Регенератор никогда не ломается.
Потому что, если он сломается, это будет означать одно: единственный человек на станции умрет.
Природный человек, я хочу сказать. То есть я.
Да, но нас теперь двое…
– Что случилось, государь? – нерешительно спросила Гвиневера. Она поднялась на подушках, опираясь на руку, русая коса на белом плече в полумраке казалась черной.
– Не тревожься, дорогая, – рассеянно отозвался я. – Жди меня здесь и ничего не бойся.
Ей и нечего бояться. Она ведь не дышит.
Они уже топтались в коридоре, Ланселот и Мордред, ибо знали, что я выйду к ним.
– Что, – лицо Мордреда кривилось в полумраке, – неприятности, командир?
Я осторожно сказал:
– Еще не знаю.
– А по-моему, знаешь… государь. Дышать стало труднее, а?
Я вдохнул. Отлично знал, что пока никаких изменений нет, но показалось – да, и впрямь трудно. Внушение.
– Сколько тут кубометров в Камелоте? – спросил Мордред. – Это, если прикинуть… ты да я… Эти не в счет…
– Замолчи! – велел я, покосившись на Ланселота. Мордред пожал плечами, демонстрируя покорность.
– Но ты, конечно, сможешь его починить, государь?
– Мерлин сможет, – это Ланселот.
Верно. Мерлин – хороший механик. Сам я лучше разбираюсь в софте, чем в железе. Но откуда Ланселот… Впрочем, он не хуже меня знает о способностях Мерлина. Все они знают.
– Да, – сказал я, – пускай Мерлин поглядит. Пошли.
– Королева… – нерешительно предположил Ланселот.
– Ей ничего не грозит.
Я махнул рукой, приглашая их следовать за собой, и пошел по коридору, который вдруг сделался гулким и пустым, как труба. Неподвижный воздух неохотно расступался перед лицом.
В комнате Мерлина горел свет – галогеновый светильник, заключенный в хрустальном шаре.
Синтетическое чучело совы таращилось на меня желтыми глазами.
– Ты уже знаешь? – спросил я.
Мерлин поднял голову и медленно выпрямился.
– Ты имеешь в виду, э… поломку?
– Да, – я нетерпеливо привстал на носки. Черт, ну почему все они, все – даже Гвиневера! – выше меня? – Ты был там?
– Еще нет, – сказал он неторопливо, – сейчас поглядим. Непосредственной опасности ведь нет, так?
– Вроде нет.
– Тем не менее… – Он подобрал полы мантии и стал выбираться из-за конторки. Все мы двинулись за ним по коридору, тени наши бежали впереди, и тень Мерлина была выше всех. Ланселот держал ладонь на рукояти меча: он понимал, что его государю угрожает опасность, но не понимал, откуда. Мне было жаль его.
Аппаратная располагалась в подвалах. Во всяком замке есть подземелья, Камелот не исключение. По стенам изгибались светящиеся трубки. Пол здесь тихо вибрировал: атомное сердце замка – энергостанция – работало по-прежнему.
Мерлин, что-то бормоча себе под нос, сдвинул массивную панель и нырнул в хаос труб и переходников.
– Ну что? – спросил я.
Он повернул голову на 180 градусов и поглядел на меня через плечо. Мерлин мрачно смотрел на меня, неподвижный, точно чучело совы.
– Государь, нам надо поговорить. Наедине. Я оглянулся на Ланселота.
– Выйдите, – велел я, – оба.
Мордред, казалось, заколебался, потом двинулся вперед ленивой походкой. Дверная панель за ними скользнула в пазы. Сразу стало трудно дышать. Нет, это опять самовнушение.
– Ну? – спросил я.
Мерлин все сделает. Просто обязан. Он же мне как отец.
– Это не поломка, государь. Это диверсия.
– Что?
– Кто-то разворотил патрон с катализатором. И залил катализатор какой-то дрянью.
– А запасной? Должен же быть запасной?
– Должен, – согласился Мерлин, – но его нет.
– Но это же… нелепость. Кому бы пришло такое в голову?
– Мордреду. Он твой враг.
– Мерлин, Мордред от этого ничего не выиграет!
– Если он наденет свой гермокостюм и выйдет из замка, то доберется до модуля и выживет. А потом вернется. И заменит патрон. Не дай ему ускользнуть, государь. Тогда он не сможет исполнить задуманное.
Я молчал. Сердце билось, казалось, прямо о ребра, вялое, дряблое сердце сисадмина, перед глазами плыли багровые пятна. Потом сказал:
– Ладно.
Есть вещи, которые никто не способен сделать, кроме меня. Никто никогда не озаботился тем, чтобы блокировать доступ к системам жиз- необеспечения, потому что это, если вдуматься, нонсенс. Но да, есть нечто, что способен сделать только я.
Я повернул кабошон в перстне. Здесь, в подвале, было тихо, но я знал, что там, наверху, с грохотом опускаются решетки и смыкаются металлические створки ворот. Камелот превращается в неприступную крепость.
– Мне очень неприятно, государь, – тихонько сказал за моей спиной Мерлин, – но тебе пришло время явить свою королевскую власть. Ибо решить, как поступать дальше, дано только тебе.
Я вышел из аппаратной, и тьма сомкнулась у меня за спиной.
– Отойди, Ланселот, – велел я.
Мерлин покосился на меня своим желтым глазом, но ничего не сказал.
– Мордред, – сказал я, глубоко вдохнув, – твоих рук дело?
– Что? I- тут же спросил он.
– Если не заменить патрон, мы погибнем. Оба.
– Да ну?
– Думаешь, ты сможешь выбраться отсюда? Я заблокировал выход. Тебе некуда деваться, Мордред, или как там тебя…
– Мордред, – сказал он.
Я покосился на Ланселота. Он стоял в отдаленье, опершись на меч, неподвижный, точно серебряная статуя.
Мордред тоже поглядел на Ланселота. Усмехнулся.
– Почему ты так уверен, что это я? А вдруг – он?
– Что – он?
– Решил извести тебя. Ну, и меня заодно. Он ведь вожделеет к королеве, твой Ланселот! Если мы погибнем, она будет его.
– Мордред, – сказал я, хватая воздух ртом, – это полная чушь. Андроид не может поднять руку на сисадмина.
– А ты – сисадмин? Не король Артур?
– Я… Рыцарь не может поднять руку на короля!
– Ага, значит, ты король. Ну, так подумай сам. Он ведь и не поднял на тебя руку! Но если ты король Артур, а он – Ланселот, что ему мешает повредить некую мелкую деталь, ничего не значащую… ибо у настоящего короля Артура не было никакого патрона с катализатором, а следовательно, и ты в нем не нуждаешься!
Ланселот мог это сделать только в одном случае, подумал я, если он безумен. Сбой базовой программы и означает безумие. Ланселот – безумен? Чушь, безумен я.
Да, но он видел Грааль.
Да, но Мерлин ничего не обнаружил. Тем не менее он видел Грааль…
– Мордред, – сказал я, – зачем ты показал им чашу?
– Ищешь злой умысел, государь? Ну да, есть немножко. Уж больно они меня достали, твои рыцари! Я же одинокий охотник, тишину люблю, а они тут слонялись такой толпищей… А ты никак не решался их отправить, потому что боялся меня, разве нет? Я и начал потихоньку их обрабатывать – отлавливал поодиночке и рассказывал, какой замечательный этот Грааль, пока не накрутил их так, что они рванули, чуть я им подвесил эту картинку… А ты думал, я хочу втихую разделаться с тобой, так ведь?
