Мэлор Стуруа - С Потомака на Миссисипи: несентиментальное путешествие по Америке
...На следующее утро после убийства Мартина Лютера Кинга министр юстиции Рамсей Кларк приказал Дику Делоху, бывшему в свое время связным ФБР при Белом доме и занимавшему третью ступень сверху на иерархической лестнице гуверовской империи, срочно вылететь в Мемфис и начать расследование преступления. Делох отказался.
— Я не поеду в Мемфис без специального разрешения Гувера, — заявил он.
— Так спросите у него разрешения! — раздраженно воскликнул министр.
Делох отказался сделать и это. Кларку пришлось лично звонить Гуверу и буквально силой выколачивать из него приказ о посылке Делоха в Мемфис. Гувер не торопился. До выстрелов в «Амбассадоре» и траурной мессы в соборе святого Патрика было еще далеко.
Иное дело, когда речь шла об охоте на «Черных пантер». Здесь ФБР проявляло такую прыть, что его жертвы даже не успевали просыпаться живыми. Их добивали в кроватях, как это было, например, в Чикаго. После трагической кончины Кинга «Черные пантеры» стали главной мишенью гуверовской полиции. В одном из номеров бюллетеня ФБР шеф американской охранки, по сути дела, благословил полицейский террор и внесудебные расправы над членами радикальных негритянских организаций. Перечислив потери, понесенные силами «законности и порядка» (семь убитых), Гувер обошел молчанием тот факт, что эти «силы» физически вырезали почти все руководство «Черных пантер», за исключением тех, кому посчастливилось угодить за решетку или бежать за границу.
С того самого изначального дня, когда журнал «Ридерс дайджест» придумал Д. Эдгара Гувера, он, в свою очередь придумал «коммунистический заговор» и тут же принялся спасать от него Соединенные Штаты. Прогрессивные и демократические организации были наводнены провокаторами из ФБР, газеты и журналы — вышедшими из его недр фальшивками, суды и всевозможные комиссии по расследованию антиамериканской деятельности — жертвами политического террора. Даже воскресные комиксы газеты «Дейли ньюс» уступали гуверовским досье по насыщенности «красными шпионами» на каждый квадратный сантиметр писчей бумаги. От них за версту несло психозом и истерией.
Рассказывают, что однажды при встрече Гувера с шефом Скотленд-Ярда, английской сыскной полиции, произошел следующий диалог:
— Какие требования вы предъявляете вашим агентам? — спросил Гувер британского коллегу.
— О, они должны быть широко образованными людьми, имеющими за плечами университет. Они должны хорошо разбираться в политике, искусстве, праве, свободно владеть несколькими иностранными языками...
— Странно, весьма странно. А мы как раз таких и сажаем за решетку, — перебил собеседника Гувер.
Не берусь ручаться за подлинность вышеприведенного диалога, но в данном конкретном случае Гуверу можно поверить...
В своем новогоднем послании воинству шпиков директор ФБР предупреждал, что «администрация университетов и колледжей столкнется с новыми беспорядками». Он призывал к репрессиям против «студентов-радикалов», которые в разработанной им негласной таблице «опасных элементов» передвинулись на второе место после Коммунистической партии США. «Они стали более воинственными и во многих случаях проповедуют насильственную революцию», — говорил Гувер. Одновременно он сообщал, что лишь за один академический год было арестовано более четырех тысяч студентов. Я не иронизирую: он употребил именно это выражение — «академический год». Да, одни оценивают итоги академического года по тому, сколько студентов окончило высшие учебные заведения, другие — по тому, сколько студентов было брошено за решетку. О времена, о американские нравы!
В докладе, подводившем итоги первой половины 1970 года, Гувер писал, что организация «Студенты за демократическое общество» стала еще более воинственной, а ее крайнее крыло — «Везермены» («Метеорологи»), — укрывшись в подполье, перешло к террористической тактике уличных боев. По данным Гувера, за это время имели место 1785 молодежных демонстраций протеста. Студентами было захвачено 313 университетских зданий и 281 помещение, где обучались офицеры запаса.
Отнюдь не стремясь прослыть изобретательным, Гувер говорил об «инфильтрации коммунистических агентов» в молодежное движение, особенно в антивоенное движение. Он считал «все эти антивоенные марши» делом их рук. (Когда-то эти руки обязательно оказывались «коминтерновскими».) Он утверждал, что «подрывные группы манипулируют идеалистически настроенной молодежью, эксплуатируют ее искренность».
Инфильтрация? Да, ока действительно имеет место. Но это не «коммунистическая» инфильтрация, а гуверовская. Агенты ФБР засылаются в колледжи и коммуны хиппи, в молодежные организации и кварталы битников. Молодежная печать систематически разоблачала подсадных уток. На ее страницах то и дело публиковались фотографии хиппизированных детективов с надписью: «Осторожно, агенты ФБР!» Один из них, выступивший свидетелем на процессе группы студентов, за которыми долгое время шпионил, жестоко поплатился за азефово ремесло. Он никак не мог жениться. Все девушки отказывали ему. На жалобу с требованием о помощи, поданную им начальству, Гувер наложил резолюцию: «ФБР не брачная контора». Шеф полиции, закоренелый холостяк, не преминул сослаться и на собственный пример. Рассказывают, что отчаявшийся филер решил вновь отпустить волосы и натянуть джинсы. «Жизнь среди хиппи была для меня самой счастливой порой», — заявил он. Молодежь отказалась поверить блудному сыну, усмотрев в его «возвращении» очередной трюк Гувера...
Уверовав в свое божественное предназначение, Гувер ревниво подражал богу. Он даже пытался создавать людей по своему образу и подобию. Вот как звучало напутственное слово Гувера выпускникам академии ФБР, расположенной в Куантико, неподалеку от Вашингтона, в изложении ее бывшего питомца Нормана Элстида:
— Джентльмены, во-первых, следите за своей внешностью. Вы должны быть в консервативном деловом костюме, белой рубашке и черных носках. Особое внимание обращайте на носки, И ни в коем случае не надевайте полосатых галстуков. Директор их не любит. Сейчас вы увидите учебные пособия. На них изображены два вида причесок, которые предпочитает директор. Старайтесь прикрывать лысину, если она у вас есть. И ради бога, сбрейте усы. Директор их терпеть не может...
Теперь становится ясно, на какие жертвы шел Гувер, засылая своих агентов в молодежное движение! Однако вернемся к напутственному слову.
— Джентльмены, входя в кабинет директора, вы должны решительной походкой приближаться к нему и, глядя прямо в глаза, приветствовать шефа хорошо смодулированным и ясным голосом, употребляя одну из двух заранее установленных и апробированных фраз... И ради всего святого, не смотрите вниз. Иногда наш директор стоит на подставке. (Ведь он не простой смертный, а памятник!) Делайте вид, что вы не замечаете ее. Да поможет вам бог!
Еще в молодости, совершая походы на американские фильмы о гангстерах, я всегда удивлялся однообразию внешнего вида гуверовских детективов. Они были одеты в неизменные пиджаки с широкими бортами, из нагрудных карманов которых кокетливо торчали платочки. Они чудом уцелевали во всей своей выутюженной неприкосновенности в любых потасовках — перестрелке или мордобое, На головах детективов красовались столь же неизменные фетровые или соломенные шляпы. (Правда, неприкосновенность нагрудных платков на них не распространялась. Во время кулачных сцен они летали по экрану, словно кольца жонглера.)
Шли годы, менялась мода, становясь все более капризной, броской и непостоянной. Но гуверовские детективы из голливудских боевиков упорно выдерживали свой сквозьвременной характер, по-прежнему щеголяя в широкобортных пиджаках и широкополых шляпах, беспросветно застилая ими экран, уже успевший стать широкоформатным. Не подозревая тогда еще об их генетической устойчивости, унаследованной от самого Гувера, я, грешным делом, считал этих бедняг жертвами голливудских клише и штампов. Каково же было мое удивление, когда, приехав впервые в Вашингтон, я увидел эти клише и штампы во плоти и крови, фланирующими целыми косяками по Пенсильвания-авеню и Конститюшн-авеню. Гротесковый эффект, вызываемый униформизмом гуверовских детективов, бывает особенно силен по утрам, в начале рабочего дня, когда они, похожие друг на друга как две капли воды, деловито проходят через парадный подъезд штаб-квартиры ФБР, Подобно тому как все чечеточники напоминают Фреда Астера, а клоуны — Чаплина, все детективы скроены, по крайней мере внешне, по Гуверу. Он их бог, а следовательно, и эталон.
Разумеется, директора ФБР интересовали не столько прически агентов, сколько их мысли. Униформизм мыслей и чувств — вот подлинный идеал Гувера!
Старая гуверовская штаб-квартира ФБР — одно из наиболее громоздких зданий в американской столице. Бюро имеет около шестидесяти филиалов, разбросанных по всей стране. Под началом Гувера состояло шестнадцать тысяч агентов и еще семь тысяч так называемых «специальных агентов». Гувер управлял железной рукой своей небольшой империей. Он насаждал там униформизм для того, чтобы она сама насаждала униформизм во всех Соединенных Штатах Америки, ибо ФБР не только образец демократии по-гуверовски, но и орудие ее распространения от океана до океана. (За пределами США Гувер не без сожаления передавал эти функции — хотя и не всегда — в руки Центрального разведывательного управления.) В знаменитой картотеке ФБР хранятся отпечатки пальцев чуть ли не всех граждан Соединенных Штатов. Как известно, нельзя найти на земле и двух человек, у которых были бы одинаковые отпечатки пальцев. В этом их ценность как средства опознания личности со стопроцентной точностью. Рассказывают, что Гувер гордился своей уникальной коллекцией. Возможно. Но я сейчас думаю о другом: каково должно было быть на душе у человека, проповедовавшего философию униформизма и пытавшегося всеми силами проводить ее в жизнь, при виде этого подавляющего своим обилием свидетельства разнообразия людской породы? А ведь извилины нашего мозга не менее самобытны, чем узоры на подушечках наших пальцев! Здесь было от чего прийти в отчаяние мистеру Гуверу. Вот почему в необъятных архивах ФБР, кроме отпечатков пальцев, хранятся и «отпечатки» деятельности мозговых извилин — всевозможные досье, включая подслушанные и записанные на пленку телефонные разговоры и зафиксированные диктофонами домашние и служебные беседы. Б среде федеральных агентов эти досье называют «рудой». Добывается из «руды», конечно, не золото, а сталь наручников и тюремных решеток. «Гувер восседает на всей этой куче материала. Нет никаких конкретных данных о том, пользуется ли он им. Но люди думают: «Что там есть обо мне?» А там, вероятно, найдется кое-что почти о каждом. В этом секрет его силы и влияния на Капитолий», — рассказывал один из бывших членов джонсоновского кабинета. Фрэнсис Биддл, возглавлявший в свое время министерство юстиции, сравнивал гуверовские досье со смертоносным стилетом, готовым в любую минуту пронзить спину ничего не подозревающей жертвы.
