Николай Пиков - Я начинаю войну!
27 декабря была издана директива о том, что в случае явного нападения разрешается открывать огонь в целях самообороны.
Общее руководство вводом осуществлял Соколов со своей оперативной группой. Она сначала находилась в Термезе, а затем пошла в Афганистан. Соколов сам с вертолета управлял, он все время над войсками висел. Марш совершался в сложных условиях, зима была очень холодная, да еще в горах…
В начале февраля возник вопрос о выводе наших войск, по инициативе Брежнева (по словам Огаркова). Брежнев считал, что задача решена. Амин убран, вместо него прогрессивный Бабрак, вроде все сделано.
Тогда ему Устинов, Андропов и Громыко документ подписали, доклад о том, что выводить нельзя, и соответственно обосновали это. Мы перед всем миром окажемся круглыми дураками, люди будут пальцами на нас показывать, что с нами и дела иметь нельзя, что мы договора и соглашения не можем выполнять, не можем друзьям помочь. То есть вывод был такой: пока не закрепится как следует народная власть, вывод войск не производить. До 1985 года этот вопрос был снят с повестки дня.
Затем Бабрак Кармаль начал просить Соколова, чтобы тот дал команду войскам почистить районы вокруг своих пунктов дислокации, разогнать мятежников…
Соколов сам это сделать не мог и докладывал в Москву. Там подумали и решили сначала почистить вокруг себя.
Потом постепенно начались боевые действия, разведка велась. Когда мы вошли, разведки настоящей не было, обыкновенная войсковая армейская разведка, а пользоваться афганской мы не могли. Мы сразу же засекли, что они нам подсовывают те цели, по которым стрелять нельзя.
Так было в Кунаре, когда афганское руководство уговорило провести операцию. Наша мотострелковая бригада по команде из Москвы провела операцию 15 марта, с этого момента и начались боевые действия с нашей стороны.
Конечно же, наши войска не могли стоять в роли непонятного наблюдателя и смотреть, что же это происходит. Рано или поздно они должны были быть втянуты в боевые действия. Хотят они или не хотят, это уже от них не зависит. Так оно и случилось. Огарков это предвидел, но он был вынужден выполнять… Руководство же, вероятно, многого и не знало, так как читало и слушало то, что доложит помощник. Просто нет механизма такого, и я сомневаюсь, что он сейчас есть.
Да, и министр обороны, который всю жизнь занимался техникой, занимался промышленностью, хорошо, наверное, занимался, стал непосредственно управлять Вооруженными силами. Чего стоят заявления Устинова: «…как нам повезло, что во главе партии и государства стоит Брежнев». Иногда думаешь, зачем он это сказал, совершенно непонятно.
Что касается штурма. Дело заключается в том, что это, слава богу, не наше творчество. Это был КГБ, третьей силы там не было просто-напросто — «Альфа». Нет, это был так называемый «Зенит», по-моему, они назывались так. Задача же нашего специального дивизиона заключалась в том, чтобы смять внешнюю охрану.
Там был такой серпантин и наверху домик. Так вот, по этому серпантину было штук 6 КПП, их надо было просто смять.
Весь бой длился 15 минут. Сразу смяли внешнюю охрану, сыграла свою роль внезапность, открыли двери, и внутрь ворвались вот эти ребята из КГБ. Бабрак находился недалеко во дворце Чехель Сотун вместе с четверкой, где-то километра два. Как только дворец был взят, доложили ему: дело решено, вы президент. Тогда он дал команду проиграть запись его речи, которая была записана на пленку. Ее пустили в эфир.
Мое личное отношение такое: если все сложить, то, на мой взгляд, войска надо было вводить. Но, в общем-то, афганцы справились бы и сами со своими проблемами. И не только с точки зрения сегодняшнего дня. И тогда я боялся этого ввода. Как и любой другой офицер. Потому что я прекрасно понимал, что мы застреваем там непонятно на какое время. Задача не определена. Как выразился этот наш знаменитый разведчик Калугин, к руководству в Министерстве обороны пришли афганцы, которым бы он не доверял.
Почему? Они войну проиграли и поэтому реванша желают. И никто не оборвал его.
Никто никакую войну не проигрывал. Потому что нам вообще не ставили задачу выигрывать эту войну. Кроме того, войны ведут государства, а не армии.
Мы же оказывали военную помощь, и в рамках оказания военной помощи, я считаю, мы с этой задачей справились. Причем справились с потерями минимальными. Никто нам не ставил задачу ликвидировать оппозиционное движение, его нельзя ликвидировать, тогда надо перебить всех.
А поддерживать обстановку на определенном уровне можно, и мы это делали.
ШТУРМ ДВОРЦА ТАДЖ БЕК
В это время сам Амин, ничего не подозревая, находился в эйфории от того, что удалось добиться своей цели — советские войска вошли в Афганистан. Днем 27 декабря он устроил обед, принимая в своем роскошном дворце членов Политбюро ЦК НДПА, министров с семьями. Формальным поводом, чтобы собрать всех, стало, с одной стороны, возвращение из Москвы секретаря ЦК Панджшири. Тот заверил его: советское руководство удовлетворено изложенной им версией смерти Тараки и сменой лидера страны, визит еще больше укрепил отношения с СССР. Там подтвердили, что Советский Союз окажет Афганистану широкую военную помощь.
X. Амин торжественно говорил присутствующим: «Советские дивизии уже на пути сюда. Все идет прекрасно. Я постоянно связываюсь по телефону с товарищем Громыко, и мы сообща обсуждаем вопрос, как лучше сформулировать для мира информацию об оказании нам советской военной помощи».
Порассуждали и о том, как начальнику Генерального штаба Мохаммеду Якубу лучше наладить взаимодействие с командованием советских войск. Кстати, сам Якуб, тоже ни о чем не догадывающийся, пригласил к себе в Генштаб для «налаживания более тесного взаимодействия» советских военных представителей. Ждать он их будет вечером, после 19:30, в своем рабочем кабинете.
Днем ожидалось выступление X. Амина по афганскому телевидению. На съемки его выступления во дворец Тадж-Бек были приглашены высшие военные чины и начальники политорганов. Однако этому помешала акция, проводимая по плану КГБ СССР.
Неожиданно во время обеда Генеральный секретарь НДПА и многие его гости почувствовали себя плохо. Некоторые потеряли сознание. Полностью отключился и X. Амин. Его супруга немедленно вызвала командира президентской гвардии Джандада, который начал звонить в Центральный военный госпиталь (Чарсад Бистар) и в поликлинику советского посольства, чтобы вызвать помощь. Продукты и гранатовый сок были немедленно направлены на экспертизу. Повара-узбеки задержаны.
В середине дня полковник В. В. Колесник и командир батальона проинформировали офицеров о плане операции в части, их касающейся, и поставили боевые задачи. Затем объявили порядок действий. Когда проводили рекогносцировку, увидели в бинокли на одной из высоток Джандада и группу офицеров с ним. Подполковник О. Швец поехал к ним, чтобы пригласить на обед, якобы на день рождения одного из офицеров батальона, но командир бригады сказал, что они проводят учение и приедут вечером. Тогда О. Швец попросил отпустить советских военных советников, которые находились в бригаде, и увез их с собой. Возможно, этим он спас многим из них жизни.
В 15:00 из посольства передали, что время начала штурма (время «Ч») установлено — 22:00, потом перенесено на 21:00. Позже оно периодически уточнялось и в конечном итоге стало — 19:30. Видимо, руководители операции рассчитывали, что сработает план устранения X. Амина путем его отравления, и тогда, возможно, отпадет необходимость штурмовать дворец Тадж-Бек. Но ввиду строгой секретности этого плана советские врачи не были к нему допущены и по незнанию сорвали его выполнение.
Во дворец по просьбе начальника Главного политического управления М. Экбаля Вазири и настоянию начальника политического отдела аппарата главного военного советника в ДРА генерал-майора С. П. Тутушкина прибыла группа советских врачей, находившихся тогда в Кабуле. В нее входили начальник медицинской службы, терапевт советников, командир группы хирургического усиления, врач-инфекционист из Центрального военного госпиталя афганской армии, врач из поликлиники советского посольства, две женщины — врач и медсестра — диетологи, работавшие в медпункте, расположенном на первом этаже дворца Тадж-Бек. Вместе с ними прибыл и афганский доктор подполковник Велаят.
ТАМ ШЛА ВОЙНА…
(рассказывает бывший заместитель начальника кафедры военно-полевой хирургии Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова, профессор, полковник в отставке А. В. Алексеев)
Мы полетели в Афганистан 6 июня 1979 года. Я был руководителем группы хирургического отделения Центрального военного госпиталя афганской армии. Госпиталь представлял собой большое медицинское учреждение, своеобразную госпитальную базу, где оказывалась специализированная помощь раненым. Он был построен советскими строителями совместно с афганцами. Он рассчитывался на 400 коек (поэтому «чарсад бистар», четыреста коек), но когда начали поступать раненые, в нем свободно размещалось 1300–1400 раненых за счет дополнительных площадей, вестибюлей.
