Газета Газета Литературка - Литературная Газета 6248 ( № 44 2009)
— О чём человек думает под обстрелом? Вот вы в Бейруте в 1976 году?
— Я просто не успел испугаться. В Ливане шла гражданская война. Я возвращался со встречи с руководителем маронитского лагеря Камилем Шамуном, которому передал слова Москвы о готовности сыграть посредническую роль в прекращении кровопролития. Шамун находился в президентском дворце под Бейрутом. По дороге туда повезло: ни одного выстрела. Решили отпустить машину сопровождения. Но во время беседы с Шамуном в порту началось столкновение мусульман с христианами. Оно, как огонь, перекинулось в город. Еле добрались назад. А выехавшую раньше машину сопровождения расстреляли в упор. Сидевшему в ней сотруднику нашей разведки перебило позвоночник…
— Бейрутской встряски вам не хватило, чтобы избегать щекочущих нервы сюжетов, завязать с героизмом?
— Какой там героизм! Вот героизм был, когда, живя зимой в землянке у курдов, я неделю с себя не снимал шерстяной спортивный костюм. Вернувшись в Багдад (а я никогда в отелях не принимаю ванну — только душ), первым делом налил ванну и долго из неё не вылезал (смеётся).
Кстати, я не был единственным из советских журналистов, кто встречался с Мустафой Барзани.
— Мы же уточнили: в конце шестидесятых.
— Так правильно.
— У вас, конечно, не было оружия?
— При себе нет, зачем? Но вообще у меня оружие есть. Наградное. Два ПСМ — от двух министров обороны России. Один пистолет — от директората Службы внешней разведки. Ещё один подарен югославами. Есть пистолет от начальника разведки Иордании.
— Вы хорошо стреляете?
— «Прикреплённые» хвалили. Давно не был в тире, но очень люблю. В Белом доме прекрасный тир. Раза два-три я туда ходил. Однажды после ужина — вместе с директором-распорядителем МВФ Мишелем Камдессю. Черномырдин возил его на охоту в одно из подмосковных хозяйств, а я решил позвать в тир. Не знаю, какие результаты Камдессю показывал в присутствии Виктора Степановича, но при мне стрелял метко.
— А где вы храните свой боевой арсенал?
— В сейфе. В принципе я никогда бы не выстрелил в человека. Но если бы, скажем, узнал, что кто-то издевался над моей внучкой, рука бы не дрогнула.
— Вы прямо как «ворошиловский стрелок».
— Не дай бог оказаться в такой ситуации…
— Ближний Восток напоминает перенаселённую коммуналку, где застарелые обиды и претензии соседей чуть что всплывают на поверхность, перерастая в мордобой. Раздоры мешают всему дому, но любые сторонние попытки наладить порядок тщетны. Разнимут ненадолго дерущихся, а вскоре, глядишь, вспыхнет новая свара. Ситуация тупиковая. Выхода нет?
— Я много прожил на этом свете и хорошо помню времена, когда на арабском Ближнем Востоке вы ни за что не встретили бы в газетах слово «Израиль». Нельзя было произносить: «израильский министр», «израильская политика». Только — «сионистский министр», «сионистская политика»… А сейчас в Тель-Авиве находятся посольства Египта, Иордании. Все арабы предлагают мир. Хотят лишь вернуть территории. Причём какие территории? На это мало обращают внимание. Арабы теперь считают, что Израиль должен вернуть земли, захваченные во время «шестидневной войны» 1967 года. Взамен готовы подписать мирное соглашение со всеми вытекающими последствиями: признание, установление дипотношений.
Не ставят вопрос о том, что Израиль должен уменьшиться до границ, обозначенных при его создании Генеральной Ассамблеей ООН. Известно: в результате войны 1948 года Израиль расширился. Никто не поднимает давнюю проблему. Как видите, эволюция всё-таки происходит. Постоянно что-то движется. Я не охарактеризовал бы положение как безнадёжное. Хотя, безусловно, и арабы, и израильтяне — народ вспыльчивый и нелегко отказывающийся от своих предубеждений.
— Недавно премьер-министром Израиля вторично стал Биньямин Нетаньяху. Вы нам говорили, что в оценке этого человека расходитесь со многими. Что вы такое в нём разглядели, чего не видят другие?
— Всё познаётся в сравнении. После Шимона Переса, некогда с порога отвергшего российское посредничество в регионе, меня не могли не привлечь слова Нетаньяху в октябре 1996 года: «Россия должна присутствовать здесь. Мы ценим её роль как сопредседателя Мадридской мирной конференции». Это разница? Наше знакомство состоялось, когда я был министром иностранных дел, а Нетаньяху только возглавил правительство. Многие арабы предупреждали, что он неприемлем для переговоров. Часть американцев тоже считает: Нетаньяху трудно сдвинуть с места. Но я придерживаюсь мнения, что с ним можно конструктивно разговаривать.
— То есть вы без мрачности смотрите на возвращение Нетаньяху во власть?
— Я смотрю на это как на неизбежность. Меня удивляет, когда зрелые политики говорят: «Мы против». А что значит «против», если он уже пришёл? Я смотрю на итоги израильских выборов как на неизбежность. Но в этой неизбежности не вижу фатальности.
Думаю, Нетаньяху, сегодня отступающий от того, что было наработано правительством Ольмерта с арабами и в Аннаполисе, ещё не сказал последнего слова. Он, без сомнения, ярый защитник интересов Израиля. После поездки в США и переговоров с Бараком Обамой объявил, что согласен на создание палестинского государства при двух условиях. Первое: его демилитаризация. Но это — полусуверенитет, так как позволяет вторгаться на палестинскую территорию и делать что заблагорассудится. Второе условие: признание всеми арабскими странами еврейского характера Израиля. На деле оно означает отказ даже от формального права на возвращение палестинских беженцев.
Тем не менее Нетаньяху не Авигдор Либерман, нынешний министр иностранных дел. Я его тоже хорошо знаю. Он гораздо радикальнее Биби. Либерман говорил, что арабы, живущие в Израиле, не должны обладать гражданскими, политическими правами наряду с евреями. Они быстрее «размножаются» и в конце концов похоронят главную идею сионизма: создание еврейского государства. Пусть довольствуются правом на жительство… Нетаньяху до этого не додумался.
— Последние две войны — с «Хизбаллой» в Ливане и с ХАМАСом показывают: перспективы урегулирования в регионе иллюзорны. Вы не колеблетесь: коли ХАМАС пришёл к власти в Газе в итоге демократических выборов, с ним надо договариваться. Предлагаете Тель-Авиву закрыть глаза на перманентные террористические выходки ХАМАСа?
— Никто не утверждает, что нужно «закрывать глаза». Но ХАМАС соблюдает перемирие. Обстрелов нет, нет взрывов, шахидов. Я задаю вам вопрос: Израиль готов разговаривать? Не готов. Его точка зрения не поменялась с тех пор, как бывший министр иностранных дел Ципи Ливни мне прямо объявила, что никаких контактов с «убийцами, желающими уничтожить Израиль, не будет». Но раз Тель-Авив хочет спокойствия, пусть подождёт ещё три-четыре месяца, полгода и, если поведение ХАМАСа будет нормальным, внесёт в свою позицию коррективы. Не хочет. При этом недоволен, что мы контактируем с ХАМАСом. А мы правильно поступаем, что контактируем. Это реальная сила, политическая структура.
— Даже если оставить за скобками всё, что наворотил ХАМАС, как Израилю вести переговоры с не признающей его организацией?
— У меня был по этому поводу откровенный разговор с Халедом Машаалем, руководителем Политбюро ХАМАСа. Я напрямик спросил: «Почему вы не признаёте Израиль? Признайте». Машааль ответил: «Если мы это сделаем, то потеряем весь свой электорат». То есть антагонизм глубочайший. Но вместе с тем Машааль сказал: «Мы готовы создать палестинское государство на землях, которые Израиль занял в 1967 году и которые обязан освободить». Вопрос уже не ставится: палестинское государство вместо Израиля… Сдвиг? Сдвиг. Теперь вы мне скажите: в ответ на террористические действия ХАМАСа Израиль бьёт по мирному палестинскому населению, убивая в сотни раз больше. Это не терроризм?
— Вы, человек, который, по собственным словам, «не лишает себя удовольствия дать сдачи», полагаете, что Израиль должен был смолчать, «утереться»?
— В политике так нельзя рассуждать, понимаете? Нельзя считать: кто начал, кто — после, кто снова… Так мы зайдём в тупик. Надо, чтобы все закончили. Я приведу пример, который, думаю, вас убедит. 11 сентября 2001 года против Соединённых Штатов была совершена дикая акция. Ни один нормальный человек не может её оправдать. Однако такая могучая страна, как США, столкнувшись с терроризмом, «Аль-Каидой», не разбомбила в ответ какое-нибудь населённое мусульманами село. Там не решили: в Нью-Йорке три тысячи погибли, а мы давайте отомстим, стукнем так, чтобы положить десять тысяч. Как делает Израиль. И ведь это не останавливает террористов. Если бы останавливало…
