Анна Гранатова - Клан Ельциных
В открытую политику либо в «подковерные интриги» Наина не стремилась. Она была далека от женщин-политиков, которые тратили тысячи долларов на костюмы от кутюрье, — этого требовала публичность, яркость их профессии. Нет, Наина не одевалась в дорогих европейских салонах, как организаторша «оранжевой революции» Юлия Тимошенко, не носила на пиджаке бриллиантовую саламандру, как Мадлен Олбрайт, не была ценительницей особого рода жемчуга, как Маргарет Тэтчер. Ей вполне хватало для психологического комфорта пушистой лисьей горжетки, накинутой поверх шерстяного платья.
Но Раиса Горбачева уж задала планку дресс-кода, ниже которой первая леди опускаться не могла. «Доброжелательницы» объяснили Наине, что одеваться так, как она привыкла, по кремлевским меркам не годится. И Наина согласилась с тем, что в чужой монастырь со своими законами не ходят. Ее гибкий ум позволял быстро мимикрировать под любую среду. Здесь во всем главенствовали его величество Протокол и Негласные правила. Наина быстро поняла, о чем и как можно вести беседу, а о чем не следует. Не принято было плохо отзываться о том или ином политике, о той или иной социальной проблеме. Это назвалось «политкорректностью».
Нельзя было позволять себе излишние эмоции — тон разговора должен быть нейтральным, безоценочным, доброжелательным. Но самое поразительное — Наина должна была освоить особую, протокольную улыбку, ибо улыбка естественная означала провокацию собеседника на эмоциональный ответ, фактически манипуляцию обстановкой, сокращение дистанции общения. Это как запрещенный прием в спортивной борьбе.
Вообще запретов было больше, чем разрешений. Говорить позволялось на темы, которые можно было перечислить по пальцам: о светлом будущем страны, о его героическом прошлом, о сложных перипетиях нового законодательства и об особых исторических датах.
Протокольный отказ от улыбки оказался для Наины легче, чем отказ от любимой меховой горжетки. В провинции, а особенно на Урале, мех был ценностью. Пушнина всегда ценилась там на вес золота. Однако в Москве оказалось, что горжетка никак не сочетается с деловым костюмом, а сам деловой костюм надо не в магазине искать, а шить на заказ — чтоб такого больше ни у кого не было.
Но сейчас, стоя перед зеркалом в новом бархатном платье, Наина Иосифовна думала о том, что пушистая огненная лиса не только не помешает, а напротив, украсит его своим апельсинов о-ярким мехом. В самом деле, как, интересно, отреагирует ее муж на горжетку, которую он так давно не видел? Наина посмотрела на часы. Борис Ельцин должен был приехать с минуты на минуту… Эх, только бы он сегодня себя прилично вел за столом, только бы не перебрал лишнего! Она смахнула с ресницы подкатившую слезу. Кажется, в нагрузку за то, чтобы быть первой леди, женой российского президента, небесная канцелярия подбросила ей тяжелую расплату — жить бок о бок со стремительно спивающимся мужем. Многие жены с такими мужьями разводятся… но это же не просто муж — это президент страны! Значит, она обязана терпеть, таков ее крест… А может быть, сегодня все обойдется… Надо его чем-то отвлечь от этой проклятой водки…
В дверь позвонили.
Вошла Лена Окулова со своим мужем и детьми. Наина радостно бросилась всех обнимать. Когда семья старшей дочери, избавившись от тяжести зимних пальто и шуб, прошествовала в гостиную, Наина чутким материнским взглядом отметила какую-то странную грусть в глазах дочери.
— Лена, что-то случилось?
Окулова вздохнула и медленно, с паузами на каждом слове — было видно, что ей непросто подобрать слова, — начала рассказывать, какой странный разговор произошел у нее недавно с дочерью. Как Катерину попрекали, что она внучка Бориса Ельцина, человека, развалившего сверхдержаву…
— И что я должна была говорить Катьке? — Елена развела руками. — Вот ты, мама, как считаешь? Папа в самом деле развалил страну?
— Ничего твой отец не разваливал, — Наина покачала головой. — Наоборот, он старался спасти ее всеми силами от того, чтобы она не рухнула в пропасть. Горбачев же со своей перестройкой завел ее в тупик! Да твой отец ночами не спал, чтобы удержать страну от гражданской войны! Все уже забыли, что было в августе! Как на улицах стояли танки! Мне страшно было за Борю, когда я видела как он работал…
— Правда?
— А ты как думала? Знаешь, Лена, я слабо разбираюсь в политике и не завидую тем, кто выбирает работу на государственной службе. Не раз и не два мне за Бориса становилось страшно. Я видела, как он не спал, мучился бессонницей, пил горстями таблетки от сердечных приступов, как он доходил до нервного срыва. А то, бывало, приедет домой — ив крик… И кулаками размахивает… слова ему нельзя в ответ молвить… Сама понимаешь… Власть — это тяжкое бремя…
— Удивительно, мам, какое у тебя безразмерное терпение!
— А знаешь, Лен, я когда перетерплю душевную боль, то чувствую себя намного лучше. У меня словно крылья вырастают для полета. Конечно, непросто ужиться с Борей. Но надо же в жизни чем-то жертвовать…
— Жертвовать?!
— Я видела, на какие дикие перегрузки Боря себя обрек. Прав он или не прав в политике — не мне решать. Я его жена, и моя задача — морально поддержать мужа. Быть всегда рядом с ним.
Елена кивнула.
Сейчас она увидела свою мать такой, какой она давно не была. Такая невзрачная, скромная, сознательно держащаяся в тени… Но яркую женщину рядом с собой Борис терпеть бы не стал. И она скорее всего не ужилась бы с ним.
В дверь позвонили вновь.
Вошел, точнее ввалился темной глыбой Борис Николаевич. Он был празднично раскрасневшимся, не с мороза (все-таки добирался на машине), а просто от волнения. Сегодня в телецентре Останкино записали его праздничное обращение к народу. Это было первое телеобращение президента Бориса Ельцина к народу. Исторический день! Вечером его выступление будут транслировать на всю страну. Его страну!..
Ельцин небрежно повесил пальто в гардероб, сбросил обувь. Вслед за ним высокой тенью вошел начальник охраны, Александр Коржаков. Прикрыл за собой входную дверь, но так и остался стоять в прихожей.
— Ну, Ная, я сегодня сказал речь! Посмотришь теперь меня по телевизору! — весомо бросил Ельцин и широким шагом прошел в гостиную.
— Александр, что ж вы стоите, проходите! — Наина сделала приветливый жест и бросилась перевешивать небрежно закинутое в гардероб пальто мужа, которое уже успело соскользнуть с вешалки.
ИЗ КНИГИ А.КОРЖАКОВА «ОТ РАССВЕТА ДО ЗАКАТА»:
«Меня не удивляло, что Борис Николаевич вел себя как настоящий партийный деспот. Практически у всех партийных товарищей такого высокого уровня был одинаковый стиль поведения с подчиненными. Я бы больше поразился, если бы заметил у него интеллигентские манеры. Когда Ельцин приходил домой, дети и жена стояли навытяжку. К папочке кидались, раздевали его, переобували. Он только сам руки поднимал».
— Ну, у нас начинается новая жизнь, — удовлетворенно заметил Борис Ельцин. — Новая эпоха — чего мне все это стоило…
— Папа, ты молодец, я горжусь тобой! — Татьяна Борисовна, принаряженная, со шлейфом дорогих духов, с новой модной стрижкой, вошла в комнату.
Ельцин тяжело плюхнулся на диван. Хозяйским взгядом оглядел стол…
— Что-то у нас… закуски полно, а вот водки на столе мало? — Он многозначительно посмотрел на Наину.
— Как скажешь, Боря. Можем найти и водку. Но вообще-то я думала, что в новогоднюю ночь все будут пить шампанское. А мешать шампанское с водкой… сам знаешь….
— Знаю. У нас на Урале это называлось коктейль «Северное сияние». В лучших ресторанах его готовили. Так что давай, Ная, исправляй ситуацию…
ИЗ КНИГИ А. ХИНШТЕЙНА «ЕЛЬЦИН. ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ»:
«На отдыхе в Сочи жена помощника президента Суханова невольно оказалась свидетельницей малопочтенной сцены, когда первая леди демонстративно отчитывала жену Коржакова, Ирину. Она выговаривала ей, как девчонке: «Почему твой муж спаивает Бориса Николаевича? Это все от его дурного воспитания. Немедленно повлияй на Сашу». И Ирина стояла, вся красная, но молчала. Такие же точно претензии Наина Иосифовна предъявляла и другим вассалам».
Меж тем именно офицер КГБ и начальник президентской охраны Александр Коржаков, видя всю плачевность ситуации с пристрастием Ельцина к алкоголю, придумал так называемую «операцию закат». Он собственноручно разбавлял бутылки «президентской водки» водой и сам же их после этого закатывал. Так верный помощник пытался спасти своего шефа от алкогольной зависимости, но…
В докладе «Состояние здоровья Б.Ельцина», который цитирует Александр Хинштейн в своей книге «Ельцин. История болезни», есть и такое потрясающее медицинское откровение: «Цикл запоя — до шести недель. Жуткая абстиненция. Резко слабеет воля, и в этом состоянии он поддается на любые уговоры». Эта история болезни занимает более 40 засекреченных томов…
