Андрей Малыгин - Крымский узел
Если говорить о новой Конституции Крыма в целом, то она зафиксировала то состояние, в котором оказалась автономная республика после ее «введения в правовое поле Украины» в 1995 году и четырех лет глубокого политического кризиса. Конституция в полной мере отражает то противоречивое положение, которое занимает территориальная автономия в составе унитарного государства, положение, при котором у нее практически нет особых полномочий, а есть лишь особый статус. В то же время по тексту Конституции было бы не совсем верно судить о реальном содержании сегодняшних украино-крымских отношений, которые определяются не столько писаным законодательством, сколько сложившейся практикой контактов первых лиц украинского государства и крымской автономии, а также ограниченной способностью украинской центральной власти к более или менее полному контролю за ситуацией, прежде всего экономической, на полуострове. Сфера реальных полномочий Крыма сегодня не совпадает со сферой юридически признанных полномочий. Можно даже сказать, что связь этих двух сфер в известном смысле обратно пропорциональна. Так же, как наличие Конституции Крыма, принятой в 1996 году, вовсе не подразумевало реальных прав и полномочий республики, но наоборот было причиной политики жестких административных ограничений и контроля со стороны Киева, уступки, сделанные нынешними властями в сфере юридических прав и полномочий автономии повлекли за собой известное расширение их реальных возможностей. Реальные права администрации Л. Грача, уровень ее автономности от Киева неизмеримо выше статуса предшествующих правительств с 1995 года. В известном смысле это связано с теми уступками, которые были сделаны в ходе разработки Конституции, а также с поддержкой, которую Л. Грач как коммунист имеет в Верховной Раде Украины.
Если говорить о внутриполитической ситуации на полуострове, то она характеризуется усилением административно-государственных институтов, активно взаимодействующих и интегрирующихся с политиками левой ориентации. Перед государственными органами Крыма стоят сегодня серьезные социальные и экономические проблемы, связанные со стабилизацией экономики полуострова, необходимостью обеспечения социальных выплат и т. д.
Что касается населения Крыма, то оно переживает период разочарования в политической деятельности. Для большинства крымчан их сегодняшняя жизнь наполнена тяжелыми лишениями. Экономический кризис, переживаемый Украиной, оборачивается для жителей полуострова невыплатами заработной платы, высоким налогообложением и т. п. явлениями, порождая большую социально-психологическую напряженность, чувство апатии и безысходности. Несомненно, после 1995 года Крым переживает период всесторонней депрессии. И возможно, лишь сейчас появились признаки стабилизации ситуации.
И все же, несмотря на утраты последних лет, значение того, что происходило в Крыму на протяжении последних постперестроечных лет, трудно переоценить. Крым дает нам один из немногих примеров самоорганизации территории перед лицом грандиозного крушения имперской государственной системы. Крымский автономизм — вовсе не рядовое явление на развалинах СССР, у него много сторонников и много противников, поэтому имеет смысл хотя бы вкратце охарактеризовать его. Несмотря на то, что Крым признан украинскими властями автономной территорией, что нашло отражение в Конституции Украины и в целом ряде законов, значительное количество украинских аналитиков оспаривает легитимность крымской автономии на том основании, что остается неясным, кто представляет собой субъект особых прав и источник власти на этой территории с особым статусом. Им не может быть, утверждают они, просто «население» Крыма, так как оно как часть украинского народа не обладает правом на самоопределение (Автономная республика Крым была создана именно актом народного волеизъявления в 1991 году). Им не может быть и русское большинство Крыма, поскольку Конституция Украины не предусматривает такую форму самоуправления для национальных меньшинств. Украинские аналитики готовы признать такое право лишь за крымскими татарами, как этносом, не имеющим другой территории, кроме Крыма, однако, очевидно, что крымская автономия в этом смысле не является «крымскотатарской».
Крымский автономизм действительно — явление не вполне типичное для национальных движений в бывшем СССР. Как мы уже говорили, в нем с самого начала был весьма силен момент защиты русского языка и культуры в условиях обретения Украиной своей независимости, однако он ни в коем случае не был исключительно формой самоопределения этнических русских Крыма под влиянием «украинизации». За время, прошедшее с 1783 года, здесь сложилось весьма своеобразное сообщество, большей частью состоящее из потомков русских и украинских переселенцев, довольно четко осознающее свою особость по отношению к своим соотечественникам на материке. Эти черты особости проявились впервые еще во время Гражданской войны 1917-20 годов, когда Крым явился последним оплотом белого движения в Европейской России, противостоя «красному Северу». Они еще более резко выделились после передачи Крыма из состава России в состав Украины в 1954 году. Распад СССР поставил это сообщество перед необходимостью поиска оптимальных стратегий в условиях стремительного крушения привычных институтов власти, нарастания экономических, экологических, национальных проблем. Ответом на вызов времени стало воссоздание автономии в 1991 году. Она мыслилась своими создателями не как национальное, а как региональное, территориальное образование, в котором должны быть представлены интересы всех проживающих в Крыму этнических групп, но субъектом которого, источником легитимной власти являлось бы все сообщество в целом без различия его этнических составляющих. Автономия мыслилась прежде всего как механизм реализации прав и интересов всего сообщества в целом. В ее основу был положен принцип общности интересов всего населения Крыма, которому, безусловно, угрожали процессы, происходившие тогда в стране. Нельзя сказать, чтобы такой подход был типичен для политических движений на территории распадающегося Союза, однако он оказался весьма созвучен современным европейским политическим стандартам. Так крупные международные документы по правам человека признают наряду с правами меньшинств также и права региональных сообществ (региональных культур). Международная практика знает немало примеров регионов со специальным статусом, автономий, в которых субъектом самоуправления является не какая-то отдельная этническая группа, а все сообщество региона. Как показали прошедшие годы, такой подход имел созидательный смысл.
Воссоздание автономии помогло населению самобытного региона более или менее гармонично пережить переход к новой реальности, в известной степени снизить неблагоприятные последствия, которые неизбежны в подобных случаях. В частности, именно благодаря автономии в Крыму удалось избежать ситуации, развившейся в Приднестровье, Нагорном Карабахе и других местах. Автономия позволила создать условия сохранения культурно-языковой самобытности инкорпорированного помимо его воли в иную национально-государственную среду населения Крыма, развития его самосознания.
Организация власти и управления, созданная в автономной республике (и благодаря автономии) позволила решить многие проблемы, связанные с репатриацией крымских татар, снизить риск межнациональных конфликтов, обеспечить представительство этого народа в структурах власти. Хотя здесь существуют достаточно серьезные проблемы, которым мы посвящаем третий раздел этой работы, все же следует сказать, что именно автономия является оптимальным механизмом интеграции репатриантов в социальную среду полуострова. Несомненно, автономия Крыма является главным достижением крымского регионального сообщества последних лет и, как считает автор, залогом дальнейшего развития Крыма.
КРЫМСКИЕ ТАТАРЫ: НАДЕЖДЫ, ИЛЛЮЗИИ, РЕАЛЬНОСТЬ
1. Конец изгнания
Третья нить, извивы которой вплетаются в «крымский узел» — проблема крымских татар. Если спор Украины и России вокруг Черноморского Флота — это своего рода «активный фон», на котором разворачивалась драматическая борьба Крыма за региональную самостоятельность, то крымскотатарский вопрос оказался мощным внутренним фактором, который так же серьезно воздействовал на ход и исход этой борьбы.
Исторический аспект крымскотатарской проблемы[327]Крымские татары — этнос, который формировался в Крыму на протяжении нескольких сотен лет с того момента, когда территория Крыма в ХIII в. оказалась «накрытой» волной так называемого монголо-татарского завоевания. В этногенезе крымских татар приняли участие уцелевшие в результате этого завоевания и ассимилированные представители крымских этнических групп, а также родственные «татарам» тюрки-кочевники, жившие в причерноморских степях до прихода завоевателей. В ХIII–XIV вв. среди тюркского населения степного Крыма распространился ислам суннитского толка. В начале XV в результате распада «Золотой Орды» на территории Крымского Юрта возникло раннесредневековое государство — Крымское ханство, потерявшее политическую независимость после 1475 года и попавшее в вассальную зависимость от Османской империи.
