Лев Троцкий - Историческое подготовление Октября. Часть II: От Октября до Бреста
Л. Троцкий. К СВЕДЕНИЮ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ СОЮЗНЫХ С РОССИЕЙ СТРАН
В ответ на формальное предложение Совета Народных Комиссаров об открытии переговоров о немедленном перемирии на всех фронтах, в целях заключения демократического мира без аннексий и контрибуций, с правом всех наций на самоопределение, германское верховное командование ответило согласием. Все относящиеся сюда документы и фактические сообщения опубликованы мною в «Известиях Центрального Исполнительного Комитета Советов Рабочих и Солдатских Депутатов».
Военные действия на русском фронте приостановлены. Прелиминарные переговоры начнутся 19 ноября (2 декабря). Совет Народных Комиссаров как раньше, так и теперь считает необходимым единовременное ведение переговоров со всеми союзниками в целях достижения скорейшего перемирия на всех фронтах и обеспечения всеобщего демократического мира.
Союзные правительства и их дипломатические представители в России соблаговолят ответить, желают ли они принять участие в переговорах, открывающихся 2 декабря в 5 часов дня.
Народный Комиссар по иностранным делам Л. Троцкий.
«Известия» N 228, 17 ноября 1917 г.
Л. Троцкий. ПРИВЕТСТВЕННОЕ СЛОВО НА ОБЪЕДИНЕННОМ ЗАСЕДАНИИ ЦИК, ВСЕРОССИЙСКОГО КРЕСТЬЯНСКОГО СЪЕЗДА И ПЕТРОГРАДСКОГО СОВЕТА ОТ ИМЕНИ ПЕТРОГРАДСКОГО СОВЕТА (15 ноября)
До сих пор этот зал являлся свидетелем трудов Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Здесь же я удостоился чести приветствовать дорогих гостей, которым от имени Петроградского Совета я говорю мое «Добро пожаловать!». Вы пожаловали сюда, товарищи, как гости, но с того момента, как вы вступили в этот зал, вы становитесь полномочными хозяевами русской жизни. Только теперь здесь сконцентрирована воля таких широких масс русского народа, перед которой ничто и никто не устоит. Ибо здесь крестьянин, рабочий и солдат подали друг другу руки для защиты завоеваний революции. Тут и всероссийский крестьянин, без которого не может быть никакой жизни в стране; он извлекает из земли все, что перерабатывает рабочий для жизни и борьбы. Тут и всероссийский солдат, которому всероссийский рабочий передал выкованный из добытой рабочими руды стальной штык; он всегда пустит его в ход, когда будет нужно защищать землю для крестьянина, заводы и фабрики для рабочих и свободу для всех. Мы пережили в этом зале исторические дни и ночи 24, 25 и 26 октября, незабвенные ночи, когда Керенский поднимал против нас петроградских юнкеров, павловских артиллеристов и ударников Царского Села. Уже тогда, в ответ на его призывы, раздался клич революционной армии и флота: «Мы все стоим на своих постах», но вы, товарищи крестьяне, могучею сплошною стеною вы присоединяетесь к нам лишь теперь. Чья рука посмеет подняться для угроз революции теперь, когда завоеванные ею свободы охраняются всероссийским хозяином земли – крестьянином, рабочим и солдатом? Товарищи, Петроградский Совет обвиняли в том, что он поднял вопрос о власти, не дожидаясь Всероссийского Съезда. Но если бы он этого не сделал, Керенский окружил бы Съезд юнкерами и обманутыми им казаками, как это он сделал даже с Демократическим Совещанием. Мы опрокинули власть Керенского, мы повалили ее навзничь и наступили ей ногой на грудь, мы крикнули свой клич всероссийскому рабочему и крестьянину: «Придите и возьмите ту власть, которая единственно принадлежит народу».
Да, многие из наших товарищей погибли при этом в Петрограде и Москве, но они погибли не даром, они погибли за то, чтобы теперь вместе с волнами радиотелеграфа по всему миру разнеслась весть о том, что германские власти согласны на заключение перемирия на всех фронтах. Товарищи, кровавый кайзер и его генералы, грудь которых покрыта заслуженными устройством кровавых боен лентами и орденами, не из чувства глубокой симпатии вступили в переговоры с тов. прапорщиком Крыленко. Если бы только их предоставить их собственной воле, то Германия еще неоднократно пыталась бы схватить за горло революционную Россию, и если бы это удалось ей, то Россия погибла бы под аплодисменты буржуазии всех наших теперешних союзников. И если, стиснув зубы, кайзер и его генералы вступают в переговоры с прапорщиком Крыленко, то только потому, что русская революция перед этим сказала народам мира: «В течение сорока месяцев гибнут миллионы жизней, пропадает здоровье десятков миллионов в окопах, в грязи и болезнях, сильнее и сильнее ширится голод. Где выход народу?». Русская революция указала этот выход, и это заставило забыть и наши военные неудачи, и проклятое наследие царизма и войны – нашу хозяйственную разруху. Германский кайзер с нами заговорил как равный с равными, ибо он знает, что революция германского пролетариата, что восстание германских солдат и крестьян ответит взрывом негодования, роковым для него криком возмущения в том случае, если он даст иной ответ. Господа дипломаты наших союзников или их военные помощники не дали нам ответа на предложение русского народа. Пусть же теперь печать разнесет весть о том, что совершилось и совершается здесь. Пусть же они поймут, что мы говорили от имени всего народа и что мы имели право говорить так. Пусть они поймут, что мы не ставим им вопроса о том, признают ли они власть Советов или не признают, ибо целый народ не нуждается в признании его власти. Пусть они поймут, что мы поставили им другой вопрос: должны ли миллионы крестьян и рабочих провести четвертую зиму в тех ужасных условиях, в которые дипломаты ставили их в течение всех сорока месяцев? Завтра не будет ни одного рабочего и солдата, по ту и по другую сторону окопов, который не знал бы, что 19 ноября представители всех народов имеют возможность сойтись вместе для заключения общего мира. И если 19 ноября все же начнутся не общие переговоры между всеми воюющими державами, если условие о перемирии будет подписано лишь некоторыми из них, то народы Франции и Англии узнают о том, что виною были не мы. Но даже и тогда в наших переговорах с теми, кто не отвергнет протянутую нами руку мира, мы будем говорить об условиях заключения всеобщего мира, и пусть народы знают, кто и почему не желает прекращения этой безмерно кровавой войны. И тогда в ближайшие недели волна народного негодования заставит и союзные правительства присоединиться к нам, и мир узнает, что никогда мы не предавали народов Франции и Англии. Эти народы узнают, что их предателями являлись их правящие классы, которые боятся, что массы потребуют от них отчета за растраченные ими миллионы жизней, миллиарды народных богатств. Мы опубликовали тайные договоры, и тем самым мы помогли народам потребовать тот отчет, который нам уже дан Николаем Романовым и Милюковым с Керенским.
«Протоколы заседаний ЦИК за 1917 год», стр. 56–57.
Л. Троцкий. РЕЧЬ НА ЗАСЕДАНИИ ПЕТРОГРАДСКОГО СОВЕТА О МЕЖДУНАРОДНОМ И ВНУТРЕННЕМ ПОЛОЖЕНИИ (17 ноября)
Заседание открывается речью председателя Совета, Народного Комиссара по иностранным делам тов. Л. Троцкого, который прежде всего знакомит присутствующих с последними событиями из области внешней политики. Сообщив об ответе австрийского министра иностранных дел Чернина, тов. Троцкий подчеркивает, что мир, продиктованный русской революцией – без аннексий и контрибуций, на началах самоопределения народов – считается австрийским правительством приемлемым, но напоминает при этом, что буржуазная дипломатия с особенным искусством, оперируя самыми высокими лозунгами, ставит под сомнение самые, казалось бы, несомненные истины. В переговорах с нашими теперешними союзниками и врагами, мы, конечно, будем настороже и ни в коем случае не допустим извращения тех принципов всеобщего мира, которые были провозглашены русской революцией. Сидя с ними за одним столом, мы будем ставить им категорические вопросы, не допуская никаких уверток, и весь ход переговоров, каждое слово, произнесенное нами и ими, будет протоколироваться и передаваться по радиотелеграфу всем народам, которые и будут судьями наших переговоров. Под влиянием низов германское и австрийское правительства уже согласились сесть на скамью подсудимых. Будьте уверены, товарищи, что прокурор в лице русской революционной делегации окажется на своем месте и в должное время произнесет свою громовую обвинительную речь по адресу дипломатии всех империалистов.
Что касается наших союзников, то они, по-видимому, находятся в состоянии крайней растерянности. Этим только и можно объяснить почти одновременное появление двух документов, напечатанных в сегодняшнем номере «Правды»: письмо подполковника Керта генералу Духонину и письмо его начальника генерала Джэдсона. Если вы читали, то вы знаете, что одно из них совершенно опровергает другое. Впрочем, не в этом дело. Сегодня у меня были здесь в Смольном институте два американца, имеющих тесные связи с капиталистическими элементами американского народа, которые заверили меня, что настроение Соединенных Штатов правильно отражается письмом Джэдсона, а не Керта. Я склонен верить, что дело обстоит именно так. Не потому, конечно, что я верю той платонической симпатии к русскому народу, в которой меня хотят убедить американские империалисты; но дело в том, что после всего, что случилось в последние дни, американские дипломаты поняли, что русской революции им не одолеть, и потому они хотят завязать с нами «дружественные» отношения, полагая, что это будет прекрасным средством конкуренции с германскими и, в особенности, английскими капиталистами после войны. Нам, впрочем, совершенно не интересно, как относятся к нам союзные или враждебные империалисты. Мы будем вести самостоятельную классовую политику, как бы они к нам ни относились, и я упоминаю об их заявлениях только потому, что вижу в них симптом непоколебимых сил русской революции и ее правительства.
