Николай Зенькович - Тайны ушедшего века. Власть. Распри. Подоплека
И вот Хрущев входит в сталинский кабинет. И тоже по поводу жизни сына.
Никита Сергеевич осунулся, побледнел. И хотя четко отвечал на расспросы об обстановке на фронте, о командующем Ватутине, перспективах освобождения Донбасса и Украины, мысли Хрущева были о другом.
— Дорогой Иосиф Виссарионович… Товарищ Сталин! — К горлу подкатил комок горечи, на глаза выступили слезы. — Вы знаете меня долгие годы…
Хрущев умолк. Его бил нервный озноб. Неимоверным усилием воли он справился с собой:
— Все это время я отдавал все свои силы, способности, не жалел ни себя, ни здоровья ради дела партии и социализма. Я благодарен вам за оценку моего труда, считаю вас самым близким человеком нашей семьи, учителем, который сделал многое в моем идейном, нравственном и партийном совершенствовании…
Он перевел дыхание, посмотрел на Сталина красными, воспаленными от слез глазами:
— Вся наша семья безмерно благодарна вам, товарищ Сталин, за то, что однажды вы оказали нам огромную помощь и душевное облегчение. Сейчас у нас снова страшное горе. Мой сын Леонид снова совершил преступление и должен предстать перед судом. Как мне сообщили, ему грозит смертный приговор. Если это случится, то я не знаю, как переживу эту трагедию. Своим родным я об этом ничего не говорил и не думаю сообщать. Для них это тоже будет большим ударом.
Сталин внимательно слушал.
— Дорогой Иосиф Виссарионович! — У Хрущева снова сдали нервы, и он заплакал — горько, навзрыд.
Сквозь рыдания прорывались слова:
— Вся надежда на вас… Прошу вас, помогите… Мой сын виноват, пусть его накажут сурово, но только не расстрел…
Сталин молчал, ожидая, когда нервный стресс пройдет и Хрущев успокоится. Вытирая платком мокрые щеки, Хрущев с надеждой взглянул на Сталина.
— Мне доложили о случившемся с вашим сыном. Я не сомневался, что у нас состоится встреча и разговор о вашем сыне. Только исходя из большого уважения к вам, товарищ Хрущев, я разрешил вам приехать с фронта в Москву. Партия высоко ценит ваш вклад в строительство социализма, в борьбу с троцкистами и другими оппозиционерами, ваши дела по укреплению советской власти на Украине и сейчас в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.
Хрущев замер, с надеждой ловя каждое слово.
— Мне очень хотелось бы помочь вам, Никита Сергеевич, — продолжал Сталин, — но я бессилен сделать это. Однажды я поступился своей совестью, пошел вам навстречу и просил суд помиловать вашего сына. Но он не исправился и совершил еще одно, подобное первому, тяжкое преступление. Вторично нарушать законы мне не позволяют моя совесть и горе людей, ставших жертвами преступных действий вашего сына.
У Хрущева оборвалось все внутри.
— В сложившемся положении ничем помочь вам не могу, — сухо закончил Сталин. — Ваш сын предстанет перед судом в соответствии с советскими законами.
Хрущев, словно сломанный пополам, рухнул на ковер. Мелко перебирая коленями, пополз к ногам Сталина. Напрасно тот просил встать, взять себя в руки. Невменяемый Хрущев ничего не слышал. Тогда Сталин нажал сразу на две кнопки, и в дверях одновременно возникли Поскребышев и охрана. Они и увидели эту сцену.
— Вынесите товарища Хрущева в соседнюю комнату и помогите ему прийти в себя, — сказал Сталин.
Когда сотрудники охраны и врачи привели Хрущева в чувство, он жалобно всхлипывал:
— Пощадите сына… Не расстреливайте…
Такой вот инцидент якобы произошел в кремлевском кабинете Сталина. По словам источника, этот случай до сих пор всплывает в разговорах сотрудников безопасности, когда речь заходит об отношениях между Хрущевым и Сталиным. Вроде бы тогда и произнес Хрущев в кругу своих приближенных слова о мести Сталину — даже мертвому.
Что же, кремлевская охрана и в самом деле знает все. Ибо кто, кроме нее, посвящен в самые сокровенные тайны охраняемых, включая и семейные?
А теперь раскрываю источник. Это генерал-майор М. С. Докучаев, Герой Советского Союза, бывший заместитель начальника 9-го управления КГБ СССР — знаменитой «девятки», занимавшейся обеспечением безопасности высших государственных руководителей СССР. Михаил Степанович почти 40 лет жизни (1951–1989) отдал службе в системе обеспечения государственной безопасности, из них 15 лет был одним из руководителей «девятки».
Что знают охраняемые
Для выяснения истины крайне важно знать, что думают по этому поводу лица из ближайшего окружения обоих главных действующих лиц этой легенды.
Обратимся к свидетельствам В. М. Молотова. Сам он, как известно, мемуаров не оставил. Но его взгляды на прошлое, на многих политических деятелей того времени зафиксированы в книге Ф. Чуева «Сто сорок бесед с Молотовым».
На странице 324 читаем такое вот высказывание Вячеслава Михайловича: «Хрущев в душе был противником Сталина… Озлоблен на Сталина за то, что его сын попал в такое положение, что его расстреляли… Сталин сына его не хотел помиловать… После такого озлобления он на все идет, только бы запачкать имя Сталина…».
Молотову, бесспорно, было за что не любить Хрущева. По-человечески его неприязненное отношение к Хрущеву можно понять.
Но как быть вот с этим свидетельством? «У мамы с папой было трое общих детей — я, Сережа и Леночка. Двое от первой жены — Юлия и Леонид, они были намного старше. Дочь Леонида, тоже Юлия, была близка нам по возрасту, и мы ее воспринимали как сестру. Хрущевы удочерили Юлию после смерти ее отца.
Леонид жил в Киеве, работал в школе пилотов. Во время войны участвовал в массированных налетах на Германию. Налеты без сопровождения. Получил тяжелое ранение, лежал в госпитале, в Куйбышеве — мы тогда всей семьей были в Куйбышеве, в эвакуации, а отец — на фронте. Леонид долго лежал в госпитале, в одной палате с Рубеном Ибаррури. Они дружили. Брат долго выздоравливал. Пили в госпитале, и брат, пьяный, застрелил человека, попал под трибунал. Его послали на передовую».
Это фрагмент из интервью Рады Никитичны Хрущевой, дочери Никиты Сергеевича от второго брака с Ниной Петровной Кухарчук. Полный текст интервью приводит писательница Лариса Васильева в своем бестселлере «Кремлевские жены».
Итак, сводная сестра как будто полупризнает факт, породивший множество слухов и сплетен. Но — наполовину: брата «послали на передовую». Как это конкретно выглядело для него, летчика, непонятно. Что значит — на передовую? В пехоту?
Одно бесспорно — время и место, когда это случилось. Куйбышев, середина войны. Все остальное запутано невероятно.
Кажется, определенную ясность внес сын А. И. Микояна — Степан, который в Куйбышеве встретился с выздоравливавшим после ранения Леонидом Хрущевым.
— Мы с ним провели, встречаясь почти ежедневно, более двух месяцев, — вспоминает Степан Анастасович. — К сожалению, он привык выпивать. В Куйбышеве в гостинице жил в то время командированный на какое-то предприятие его товарищ, имевший блат на ликеро-водочном заводе. Они получали там напитки в расчете на неделю и распивали почти каждый вечер в гостиничном номере. Я, хотя почти не пил, часто бывал там. Приходили и другие гости, в том числе и девушки. Мы с ним познакомились и подружились тогда с двумя молодыми танцовщицами из Большого театра, который был там в эвакуации. Леонид, даже изрядно выпив, оставался добродушным и скоро засыпал.
О трагической развязке, приключившейся с другом, Степан Анастасович рассказывает так:
— Когда я уехал в Москву, произошла трагедия, о которой я узнал позже от одного приятеля Леонида. Однажды в компании оказался какой-то моряк с фронта. Когда все были сильно «под градусом», в разговоре кто-то сказал, что Леонид очень меткий стрелок. На спор моряк предложил Леониду сбить выстрелом из пистолета бутылку с его головы. Леонид, как рассказывал этот приятель, долго отказывался, но потом все-таки выстрелил и отбил у бутылки горлышко. Моряк счел это недостаточным, сказал, что надо попасть в саму бутылку. Леонид снова выстрелил и попал моряку в лоб…
Самое последнее свидетельство принадлежит еще одному кремлевскому сыну — Серго Берии. Обращаясь к этой темной истории, Серго Лаврентьевич излагает свою версию случившегося. Она имеет такую интерпретацию.
Как это, к сожалению, бывает, и довольно часто, в среде «золотой молодежи» — детей высокопоставленных чиновников, сын первого секретаря ЦК компартии Украины Н. С. Хрущева оказался вовлеченным в сомнительную компанию. Его друзьями оказались преступники, промышлявшие грабежами и убийствами. Когда наркому внутренних дел Украины Серову доложили о случившемся, он тут же связался с Берией.
Выслушав Серова, Берия распорядился:
— Сообщи об этом Хрущеву. Посмотрим, как он будет реагировать. Это вопиющее нарушение закона, и вытаскивать сына пусть даже первого секретаря ЦК из этого дела, сам понимаешь, нельзя, но как-то смягчить его участь — можно.
