Мария Баганова - Всемирная история без цензуры. В циничных фактах и щекотливых мифах
В двадцать один год она пленила Филиппо Строцци, флорентийского банкира. Этот довольно грубый человек был «славен» тем, что унижал, оскорблял и довел до ранней смерти влюбившуюся в него красавицу-куртизанку, поэтессу Камиллу Пизана. Тем не менее он влюбился в Туллию настолько, что стал делиться с ней государственными секретами, что вызвало скандал и банкира срочно отозвали домой во Флоренцию, где Козимо Медичи приказал его убить.
Любовниками Туллии были люди весьма выдающиеся. Эмилио Орсини основал даже «Общество Туллии», состоявшее из шести кавалеров, поклявшихся защищать ее доброе имя.
Венецианский поэт Бернардо Тассо, феррарские поэты Джироламо Муцио и Эрколе Бентиволио посвящали ей стихи. Во Флоренции она пользовалась расположением Козимо Медичи и его жены – Элеоноры Толедской. Благодаря их ходатайству, Туллия получила право не соблюдать запрет куртизанкам носить драгоценности и шелковые платья, получив статус «поэтессы». В эти годы она написала неоплатонические «Диалоги о бесконечности любви» (1547) и еще много стихов и поэм.
Казалось бы, все складывалось отлично, но свойственная Туллии тяга к перемене мест взяла свое: в тридцать восемь лет она перебралась в Рим, где прожила еще восемь лет. Об этом последнем периоде ее жизни известно мало. Последняя ее поэма о странствиях юноши Джиаррино, обращенного в рабство и совершившего путешествие по Европе, Азии, Африке, Чистилищу и Аду, была опубликована посмертно.
Туллия скончалась в 1556 году, похоронена в церкви Сант-Агостино, рядом с матерью и дочерью.
К Пьетро Манелли, молодому флорентийцу и поэту
«Вас и меня природа (иль Создатель) сотворили
По мерке сходной, очень старой; и материя одна.
Так в чем причина, что мне гордость с честью не дана,
И мыслить дар – коль Вас, Манелли, ими наделили?
Духовно я весьма проста, Вы как-то говорили,
На людях не осмелюсь петь, настолько смущена,
Вы знаете – отвага во мне страхом сожжена,
Ведь никогда мне с Вашим не сравняться стилем?
Нет, Пьетро, точно знаю, не сумеете поверить:
Я в точности как Вы тружусь, чтоб к небесам взлететь
Душой; а именем – внизу добиться славы вечной.
И коль судьба не будет злой – мечтаний не развеет,
То прежде чем наступит час покинуть тела клеть,
Увижу утоленье своей жажды вековечной». [10]
Гаспара Стампа
По некоторым предположениям, куртизанкой была и Гаспара Стампа – самая известная итальянская поэтесса того времени, прожившая всего лишь чуть больше тридцати лет. Но скорее всего, она не принадлежала к когорте «жрицей любви», а занималась пением и музицированием. Современники восхищались ее игрой на лютне и нежным сильным голосом.
Родилась она в Падуе в семье ювелира. Отец ее умер, когда Гаспаре исполнилось всего лишь восемь лет, и ее мать с тремя детьми – двумя девочками и сыном – вернулась в свой родной город – Венецию и постаралась дать детям хорошее образование. Девочки учились пению и музыке и вскоре стали пользоваться успехом, их приглашали на частные концерты. Гаспара исполняла стихи Петрарки, а также песенки собственного сочинения.
Самые большие надежды семья возлагала на брата Гаспары, который учился в университете Падуи и писал стихи, получившие одобрение знаменитых литераторов. Его безвременная смерть стала для семьи тяжелым ударом, Гаспара даже подумывала уйти в монастырь. Прожив за его стенами несколько месяцев, она вернулась к мирской жизни, снова занявшись музыкой. Замуж она не выходила, но часто заводила романы, более или менее длительные. Страстная влюбленность в графа Коллатино ди Коллальто, длившаяся несколько лет, до самой ее смерти, стала для Гаспары мукой и одновременно источником вдохновения. Их отношения были разорваны в 1551 году: граф охладел к прекрасной лютнистке и женился на другой. Однако сама Гаспара продолжала любить его!
Стараясь забыть своего возлюбленного, Гаспара создала целый цикл стихов, впоследствии сделавших ее знаменитой. Она так и не сумела вернуть душевный покой и умерла, возможно покончила с собой, в возрасте тридцати одного года. Ее сестра Касандра, восхищавшаяся талантами сестры, посмертно издала сборник ее сонетов и мадригалов, который двести лет спустя был переиздан одним из потомков жестокого графа Коллальто.
«Нередко господина моего
Я сравниваю с небом дня и ночи,
Где солнце – лик его, а звезды – очи,
Где в высоте вещает божество
Делийское, где страшен гнев его,
Страшней, чем гром, и град, и снег, и прочий
Укор небес, о нет, мой страх жесточе,
Но небо после бури не мертво!
Весну торопит зелень луговая
В моей душе, когда, лучом дразня,
Росткам велит пробиться он наружу,
Но вновь зима вселяет в сердце стужу,
Когда грозит покинуть он меня,
Листву надежд последних обрывая» . [11]
Кондотьеры
Как можно легко догадаться, в условиях, когда в стране и в мире не было никакого единства, между итальянскими городами не прекращались междоусобные войны. Партия гвельфов выступала за ограничение власти императора Священной Римской империи в Италии и усиление влияния папы римского. Гибеллины, напротив, были приверженцами императора.
Города заключали договора («кондотты» – по-итальянски) с военачальниками, набиравшими отряды солдат (это слово произошло от «сольдо» – названия мелкой монеты, которыми выплачивалось жалованье). Такие «полевые командиры» назывались кондотьерами. Им было все равно за кого воевать, лишь бы платили. Часто они переходили от одной воюющей партии к другой и сражались со своими вчерашними нанимателями. Случалось, что кондотьеры захватывали власть в городах и основывали династии: Сфорца, Малатеста, дела Скала… Но чаще они погибали во цвете лет, становясь героями легенд. Их наемные шайки носили звучные наименования: «Белый отряд», «Великая компания», «Отряд святого Георгия»… Они внушали современникам ужас и восхищение: с одной стороны, наемники отличались поистине звериной жестокостью, с другой – они являлись олицетворением силы и некоторой стабильности, так как пользовались реальной властью. Сейчас описания «подвигов» кондотьеров внушают ужас, но люди чинквеченто воспринимали все это иначе. Кондотьеры для них были героями, ими восхищались, о них слагали песни и анекдоты, совершенно как об отечественном «Василии Ивановиче».
Жизнь Рожера де Флор, жившего в XIII веке, послужила основой для рыцарского романа «Тирант Белый», упоминаемого в «Дон Кихоте». Эта книга оказалась в числе немногих, спасенных от «аутодафе» при разборке библиотеки безумного Ламанчского рыцаря.
Гибеллин Каструччо Кастракане, погибший от сильной простуды в возрасте 44 лет, успел стать правителем родного города Лукки и героем многих анекдотов. К сожалению, его род не продлился: все его потомство погибло при завоевании Лукки гвельфами.
Живший чуть позже доблестный правитель Вероны Кангранде дела Скала одержал много побед и заслужил прозвище «Большого пса» из-за своего шлема с головой собаки. Он умер в возрасте 38 лет, и на его надгробии была воздвигнута замечательная статуя, изображающая покойника улыбающимся. Современники считали причиной его смерти тяжелую кишечную инфекцию, но современные исследования трупа показали, что Кангранде был отравлен.
В середине XIV века громкой и кровавой славой пользовалась банда немецкого кондотьера Вернера фон Урслингена. Ничуть не стесняясь, он написал на своем знамени: «Враг бога, правосудия и милосердия» и оказался вполне достоин этого девиза. Ему покорились и платили дань крупные города Перуджа, Болонья, Сиена.
Его коллега и современник англичанин Джон Хоквуд (или, как называли его итальянцы – Джованни Акуто от слова l’acuto, «крутой») был сыном кожевника, однако на службе у короля Эдуарда III получил рыцарский титул.
В 1360-м он возглавил знаменитый «Белый отряд»: его члены не принадлежали к знатным родам, поэтому носили простые «белые» плащи, без гербов. Неоднократно меняя покровителей, Хоквуд и его отряд завоевали репутацию храбрецов и безжалостных головорезов. Страшную резню его отряд учинил в феврале 1377 года в Чезене, в Романье, где, возможно, простились с жизнью примерно 5000 человек. По приказу кардинала Роберта Женевского – авиньонского антипапы Климента VII – «Белый отряд» ворвался в город, закрыл ворота и перебил практически всех жителей, включая детей. Одна из хроник гласит: «Они сожгли и вырезали весь город. Река окрасилась от крови». Эта резня принесла «антипапе Клименту» прозвища «мясник» и «чезенский палач».
