Дмитрий Губин - Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник)
Признаться, я не сразу понял, что «несклоняемым» для девушки было слово «официантка», в котором ей чудилось унижение: уважительным ей казался мужской род, «официант».
В России вообще всегда так: ты – про кофе, а тебе – про склонения. Пышен и высок в полях иван-чай. А происходит так потому, что отношения людей между собой (так сказать, в чистом поле, вне бизнеса или государства) – и определяют в итоге то, что называется бизнесом и государством. А суть русских отношений в том, что наши люди не признают в других себе равных, а потому не испытывают ни уважения, ни потребности относиться к другим как к себе. Мы – либо рабы, либо баре; либо надсмотрщики, либо зэки; либо элита, либо быдло, – и третьего не дано. Главная отрада русского человека, его убежище, – это «свой круг»: там-то тебя и примут, и обласкают, а чужаку не простят ничего. Весь мир русский человек делит на своих и чужих, проводя границу то по окраине страны, то по магазинному прилавку.
Следует ли из этого, что Чубайсу не надо было проводить реформы, а владелицу гостиницы «Форум» – устраивать дорогостоящий ремонт? Нет, не следует. Просто, выстраивая что-либо в России по европейскому («свобода, равенство, братство») шаблону, следует понимать, что в русском варианте «братство» все равно поменяет «р» на «л».
Отношения между людьми, эта национальная матрица, этот шаблон меняется куда медленнее, чем законы, правители или границы, – вот что я хочу сказать. Надстройка сильнее базиса: это не народ производное от царя, а царь производное от народа.
Безусловно, это знание не прибавляет оптимизма, – но зато позволяет избежать разочарований.
По крайней мере, за завтраком вне дома.2009
НАСТУПАЯ СНОВА НА ГРАБЛИ
Когда мой московский знакомый сказал, что «за стенкой» (то есть в Кремле) среди сценариев кризиса рассматривают и развал России, я поднял бровь. Когда ту же информацию подтвердил главред «Эха Москвы» Венедиктов («рассматривается сценарий, как минимизировать последствия в случае распада страны»), я захохотал.
Трудно, знаете ли, представить, что обитатели «застенка» увидели вдруг то, что очевидно: если колосс на глиняных ногах поднимается с колен, он падает. Я под глиняными ногами имею в виду даже не углеводородную экономику, а принцип госустройства, который с таким упорством проводил в жизнь Владимир Путин, – пресловутую вертикаль власти. То есть когда все главные решения принимаются в Кремле, когда все правила едины от Калининграда до Владивостока, а вся местная инициатива – хотя бы в выборах губернатора и сенатора – выжжена дотла. Я другой такой крупной страны не знаю, где бы с успехом практиковался этот динозаврий принцип.
А вот свою страну знаю: поездил по ней немало. Но мог бы и не трудиться: самое сильное ощущение от России – что всюду все одинаково. Всюду проспект Ленина, всюду истукан в пиджаке, всюду театр с колоннами и бывший обком с голубыми елями, всюду ужас хрущевок и брежневок с самопальными лоджиями, а меж них на глазу – «элитные комплексы» в стиле «утрем нос Лужкову». Дороги разбиты, гаишники лютуют, из приличных магазинов только сетевые, одинаковые что в Воронеже, что в Хабаровске, что в Екатеринбурге, и всюду грязь да тоска.
Я вот только что прилетел из Тюмени – полное ощущение, что слетал в Иваново. Лишь Петербург и Суздаль оправдывают существование России в глазах путешественника: даже Москва – не город, а бизнес-центр, в котором все любопытное (то есть Третьяковку, Кремль и Воробьевы горы) можно осмотреть за полдня. Понятно, что однообразная серость – следствие вертикали советской власти, но сейчас-то зачем то же самое повторять? Почему для всех климатических зон у нас одинаковы нормативы и СНиПы? Почему Кавказ не вправе самостоятельно разрешить многоженство, Дальний Восток – левостороннее движение, Петербург – регламентировать переделку чердаков в мансарды?
Почему правила жизни в Рязани и Казани диктуют те, кто даже в пределах Садового кольца боится высунуть нос из членовоза с мигалкой?
Графства в Великобритании, штаты в США, земли в Германии, кантоны в Швейцарии – все это во многом самостоятельные государства, отличающиеся укладом, делегирующие федеральной власти весьма ограниченные полномочия.
Пора бы поумнеть и перераспределить власть – как, впрочем, и ответственность. Пусть люди живут как хотят – но пусть потом и винят себя, а не Путина. Разве что и в самом деле правда, что Россия – единственная в мире страна, которая, по замечанию Кирилла Набутова, второй раз подряд наступая на грабли, искренне радуется, что их не стырили?2009
ЕГЭ: НАРОД И ПАРТИЯ ЕДИНЫ
Из социальных фобий я долго не понимал одну: российскую ненависть к единому госэкзамену, ЕГЭ. Его ненавидят и школьные учителя, и университетские преподы, и госчиновники, и школьники, – ЕГЭ сегодня держится только на воле небольшой группы людей из Минобразования, с министром Фурсенко во главе.
«ЕГЭ не отражает реальных знаний школьников». «ЕГЭ – это как выигрыш в лотерею». «ЕГЭ заставляет учителей натаскивать на ЕГЭ, а не давать образование».
Чего только я не наслушался от людей, включая тех, которые, как миленькие, сдавали сами (а теперь посылают сдавать своих детей) TOEFL, Test On English as a Foreign Language, главный экзамен по знанию английского языка для иностранцев, по схеме которого и был внедрен в русскую жизнь ЕГЭ. Чтобы все сдавали экзамены в одно и то же время. Чтобы все были в равных условиях. Чтобы оценка теста-экзамена не зависела ни от личности сдающего, ни от личности принимающего (принимающим является компьютерная программа).
Собственно, вот этого – равенства и объективности – в сегодняшней российской жизни больше всего и недостает, а компьютеризированный тест (неважно, какой – тест на IQ или цветовой тест Люшера) позволяет наиболее объективно оценить личность испытуемого. Не идеально, конечно, – но, подчеркиваю: наиболее объективно.
Когда любому школьнику, от Выдропужска до самых до окраин, предлагают в одно и то же время ответить на одни и те же вопросы (а точнее, сделать выбор из одних и тех же вариантов ответов), – да, это максимальная объективность. Другой нет. И я действительно не понимал, почему против этой прозрачной, практически Аристотелевой, логики, восставал весь сонм хулителей ЕГЭ. «Дима, – говорили мне хулители, – это мина подо всей системой образования как таковой. Мина подо всем лучшим, что удалось сохранить из советской системы».
Тогда я решил полезть на минное поле (и, кстати, то же предлагаю и вам). В интернете я без проблем нашел тестовые варианты ЕГЭ – и, спустя 23 года после окончания школы, решил сдать профильные географию, историю и русский язык. Не могу сказать, что все задания потрясли меня изяществом. Но могу сказать, что в итоге получил, условно говоря, три «четверки». Одна из которых, по русскому, меня разозлила: я там не смог правильно определить наличие примыкания, управления и согласования при наличии бессоюзных связей, – то есть того, чем я безо всяких проблем пользуюсь хотя бы в этом тексте. Но таков любой тест: он определяет знание правил, а не умение их применять. Но разве не таков любой экзамен? За умение применять правила нам выставляют оценки, увы, порою лишь в некрологе. И эти три «хорошо» были адекватной оценкой моим нынешним знаниям правил, пробелы в которых я затыкал логикой и практикой.
Так что, лично пройдя тест, я продолжал недоумевать, отчего весьма объективный ЕГЭ все так не любят.
А потом себя хлопнул по лбу.
Да вот именно потому и не любят, что ЕГЭ объективен!
Потому что желание персональных преференций, индульгенций, льгот, преимуществ, исключений из правил есть в России свойство не только правящего – чиновничьего – класса, но и класса управляемых.
Тот писаный закон, который устанавливает справедливость в виде как минимум равенства перед законом, не устраивает сегодня в России никого. Этот закон пишется для проверяющих из Европы, этот закон пишется для наивных и глупых, а на самом деле в России все – от высших до низших – хотели бы жить по-другому. Здесь мы на жалость учителю надавим, здесь приемную комиссию подмажем, здесь мы скажем, что наш ребенок был в расстроенных чувствах, – и вот эдаким макаром из школы в университет попадем. А представить, что компьютер объективно оценит нас всех, и ленивых, и богатых; и лукавых, и трудоспособных; и пускающих пыль в глаза, и не видящих в собственных глазах бревен, – да как же такое безобразие можно допустить?
Мысль о том, что существует сила высшая, равная для всех и неподвластная персонально нашей воле, действительно ненавистна сегодняшнему гражданину РФ. Именно поэтому ему так ненавистен ЕГЭ.
Но именно по этой причине министр образования Фурсенко (к которому, вообще-то, у меня есть вопросы) с примкнувшей к нему группой адептов введения ЕГЭ – достоин при жизни если не памятника, то хотя бы похвалы в этом тексте.
