Сергей Кара_Мурза - Евреи и социализм
Большинство взрослого населения Запада все больше осознаёт себя жертвой мощных экономических групп, угнетающих гражданина посредством телевидения — разрушая семью и навязывая детям культ насилия, идею разрыва с отцами, готовя поколения людей-роботов. Критикой этого вида угнетения активно занимаются психиатры и педагоги, врачи и даже полицейские. Но разве их дело поднимать принципиальные проблемы общества, мобилизовать его на борьбу совершенно нового типа? Где концепции компартий, подобные тем, которые мы слышали по жгучим проблемам современности от Джона Бернала, Антонио Грамши, Фредерика Жолио-Кюри? Ведь не только партизанами были коммунисты.
Почему же сегодня не слышно их голоса, почему трудно даже представить себе, какова их позиция и каковы их объяснения происходящего? Таких вопросов г-ну Ю никто не задавал. Но сам-то себе он должен был бы задать.
Задумаемся и мы, ведь кризис левых явно связан с поражением СССР. Вернее, все это — один процесс. И вопрос не в том, кто виноват, а почему все покатилось по этой дорожке. Почему в ходе холодной войны западные коммунисты неявно и негласно перешли на сторону врагов СССР и, по сути, врагов коммунизма — совершили тот же сдвиг, что верхушка КПСС во главе с Горбачевым? Ведь никаких новых оснований для такого решения за последние десятилетия не появилось, поэтому нет и речи о каком-то «озарении».
Примечательно, что постепенное, ступенчатое обнародование этого сдвига происходит без откровенного объяснения — решение о переходе на сторону врагов СССР сознательно скрывалось от собственных партий. На низовом уровне и следов антисоветизма нет не только среди коммунистов, но даже и у социал-демократов. Да и в верхушке речь идет не о тривиальном разрыве с политическим союзником. Я в 1990 г. завел разговор на эту тему с Мануэлем Аскарате (незадолго перед его смертью). Он был соратником Долорес Ибаррури, одним из руководителей компартии, потом перешел к социалистам и стал писать антисоветские статьи. Так у него — затряслись руки! «Мы любим Советский Союз!» — прямо криком кричит. И видно, что не врет. Но что же это за любовь такая?
Начнём с простых признаков. Уже при первом знакомстве с прессой конца 80х годов обнаруживаешь изъятие из ее обихода (из «культуры левых») всяких сведений о сути холодной войны, ее постулатах, средствах и предполагаемой глубине разрушения СССР. В сознании массы (даже членов компартий) холодная война стала не более чем метафорой и перестала приниматься во внимание как фактор, влиявший на все стороны жизни СССР.
Левая пресса приняла фразеологию и критерии либеральной идеологии в оценке образа жизни, а ведь все мы — «рабы слов», на что указывали и Маркс, и Ницше. Все не измеряемые деньгами или материальным потреблением ценности, даваемые советским строем, как бы исчезли. По сути, произошел отказ и от социальной философии социализма, и от исторического подхода — никто уже не принимал во внимание стартовые возможности, сроки и условия развития СССР и Запада. Без всяких дебатов и объяснений, по сути тайком (а может, даже неосознанно), были приняты основные антисоветские мифы, созданные западной пропагандой: о сталинских репрессиях, о тоталитаризме советской системы, о коррупции номенклатуры, о неэффективности плановой экономической системы. В отношении СССР это означало молчаливое признание его квалификации как «империи зла».
Важный, на мой взгляд, симптом — явная или стыдливая поддержка западными левыми Горбачева даже после того, как его разрушительная для КПСС и СССР роль стала очевидной. Лидеры почти всех компартий ушли от всякого участия в идеологическом конфликте в СССР. Это было всеми воспринято как молчаливое одобрение ими антисоветских действий Запада и его пятой колонны в СССР. Более того, приходилось читать декларации коммунистических деятелей о поддержке «демократических изменений в СССР» даже в 1993 г., когда сама эта фразеология стала гротескной.
Красноречиво практически полное отсутствие реплик западных левых даже на самые абсурдные антисоветские выступления бывших коммунистов, не говоря уж о социал-демократах. Приходится видеть даже проявления радости видных деятелей компартий при крахе СССР — и никакой видимой реакции их товарищей на такие странные проявления. Разве это не болезнь левых? Твой союзник, которому ты аплодировал, получил страшный удар и упал — чему же тут радоваться? За этим есть какой-то психологический выверт, не поняв которого не смогут коммунисты встать на ноги.
Самоотречение некоторых представителей левой элиты порой приобретает характер смердяковщины. Со мной был такой случай. Когда я был в пятом классе, нам на школу дали одну путёвку в «Артек». Считалось, что это верх мечтаний. Меня позвал директор и сказал, что решили дать путевку мне. Я был польщён и, конечно, рад, хотя уже собрался ехать в знакомый лагерь на Пахру. Через неделю снова вызывает меня директор и говорит, смущаясь: «Знаешь, Сережа, тут приехали дети французских коммунистов. Не уступишь ли ты свою путевку в «Артек»? Понимаешь…». Я говорю: «Не волнуйтесь, Семен Петрович. Уступлю и даже с удовольствием». И это было правдой, я с радостью поехал в свой лагерь, к старым знакомым.
Я этот случай сразу забыл — до 1990 года. А вспомнил потому, что был в Испании, и там приятель дал мне почитать книгу сына Мориса Тореза — воспоминания о его жизни в СССР. Оказывается, он с группой детей других руководителей компартии Франции приехал в СССР как раз в тот год, что мне давали путевку в Артек. И этих мальчиков-французов поселили в Артеке. Дальше сынок героя-коммуниста издевается, в стиле наших демократов, над советским строем, поминает, как водится, Павлика Морозова и т. д. А в конце хвастается своим подвигом в борьбе с советским тоталитаризмом. В 1988 г. он поехал напоследок погулять по СССР на собственном микроавтобусе. Выправил себе письмо от ЦК Французской коммунистической партии — как же, сын славного Мориса Тореза, большого друга СССР. С этим письмом его везде привечали и угощали.
Но главное было не в угощениях. Он, оказывается, заранее подрядился контрабандой перевезти в своем фургоне на Запад груз ценных картин из СССР. Наши добряки из ЦК КПСС тоже ему какое-то рекомендательное письмецо дали. И вот он на финской границе тычет эти письма пограничнику, чтобы пропустили без формальностей. Солдат не слишком приветливо читал, и у борца с тоталитаризмом, как он пишет, сильно вспотела спина. Потом подошел офицер, прочитал бумагу, отдал честь — маленькая победа над сталинизмом состоялась, картины уплыли в «наш общий европейский дом».
Я написал письмо в ЦК ФКП и через них потребовал, чтобы сын Мориса Тореза вернул деньги за мою путевку. Для сына Мориса Тореза мне было не жалко, но этот тип с отцом порвал, так с какой стати. Пусть посчитает по рыночной стоимости и переведёт хоть в детский дом, я адрес сообщу (недавно, кстати, видел цены — путевка на 21 день стоит 500 долларов, а он там прожил полгода). Показал я письмо друзьям, чтобы перевели, если надо, с испанского на французский. Они говорят — опоздал! Оказывается, сын Мориса Тореза недавно умер, такой молодой. Да… Не надо было ему над Павликом Морозовым смеяться.
Но это лирика. А если говорить о «взрослых» нынешних левых, то поразительно само их нежелание дать сбалансированную оценку советского проекта даже рost mortem. Здесь лидеры коммунистов отличаются даже от среднего обывателя. Например, в университетах с большим интересом слушают лекции просто о динамике основных экономических и социальных показателей СССР. Практически для всех слушателей это — открытие. Но лидеры компартий как будто не хотели бы этого знать — они уже уверовали в новую догму. А разве то, что происходит при демонтаже «реального социализма», несущественно для самопознания всех коммунистов?
А ведь европейские левые не только аплодировали своим пришедшим в каких-то странах к власти товарищам, но и подзуживали их. Вот горькие слова чилийского писателя о трагедии его страны, которую сдали фашиствующей военщине: «В ней были виноваты все или почти все чилийцы, но немалую ответственность несут иностранные интеллектуалы, особенно западные, которые приезжали в Латинскую Америку читать нам лекции и учить, как мы должны были делать наши революции. Все им было мало. Даже Народное единство Сальвадора Альенде казалось им слишком буржуазным и консервативным. Выглядит парадоксом, но единственными, кто очень часто давал нам разумные, взвешенные и примиряющие советы, были люди из Восточной Европы и Москвы. Они знали, что такое настоящая революция, и были очень осторожны…
В других выражениях, уже на нашем языке, то же самое мне шептали на ухо в Гаване. Но налетали тучи французских, немецких и американских профессоров и журналистов, которые вопили, что Альенде мелкобуржуазен, а его правительство слишком робкое… Левые интеллигенты западного мира из своих окопов нас обвиняют и всегда будут нас обвинять. Что бы мы ни делали… Вот об этом нам всем надо бы подумать. Потому что левые интеллигенты — порода, которая, как я считал, вымирает, — сами, вероятно, никогда ничего не поймут».
