Юрий Мухин - НЕсвобода слова. Как нам затыкают рот
«– На чем основана окупаемость «Stringer»?
– Газета абсолютно независима материально. Мы работаем по принципу адвокатуры. Заключаем временные союзы. К слову, замечу, что от Бориса Абрамовича Березовского мы бы денег точно не взяли».
Замечу, что, поскольку Березовский сам шантажист, Токаревой он вряд ли что-нибудь бы дал. Но вопрос не в этом. Вы поняли, откуда Токарева брала деньги? Вот и я не понял, поэтому решил посмотреть на эпизоды, в которых эта баба злобствует по поводу ситуаций, связанных с той «капустой», которую стригут «свободные» журналисты. И наткнулся на пару таких историй.
К примеру, она рассказывает случай, который, казалось бы, ни к ней лично, ни к «Стрингеру», ни к заявленной теме книги – «информационная война» не имеет ни малейшего отношения.
«Подсунуть журналисту что-нибудь непроверенное, а потом засудить – это банальный способ избавиться от неугодного. Иногда операция под названием «разводка» заканчивается для журналиста тюрьмой, иногда – смертью.
Нет ничего подлее разводки. Потому что посадка в тюрьму или убийство одного журналиста дезорганизует наши ряды.
Классический вариант разводки продемонстрировал недавний судебный процесс над бывшим сотрудником газеты «Версия» Юлией Пелеховой.
Мне кажется, что коллеги не до конца осознали механизм проведенной операции и несоизмеримо огромный срок заключения, который получила Юля, – 7,5 лет. За убийство с отягчающими обстоятельствами дают меньше.
На суде при чтении приговора по делу Пелеховой внезапно выяснилось, что Пелехову дико, ужасно развели. Вкратце ситуация выглядела так. Жила-была девушка Пелехова, журналистка-расследовательница с большим самомнением. Она длительное время работала с ответственными лицами Республики Саха – Якутия во время выборов якутского президента. В тот момент в республике менялась не только власть президента, но и власть в алмазном холдинге АЛРОСА. Там, естественно, скрестились интересы нескольких финансовых и властных групп. И Юлия, набрав разного компромата в виде фальшивых векселей, авалированных векселей, эмитированных властями Якутии, ринулась разоблачать очень крупных чиновников и банкиров, близких к власти. Она им надоела. Их достала. И они дали задание одной фирмочке с хорошими милицейскими связями Юлию вырубить.
Интересно, что эта фирмочка долгое время снабжала Юлию работой – Юлия вывешивала на свой сайт разный компромат, который ей давала эта фирмочка. Поскольку Юлия воображала себя борцом за справедливость и бралась распутывать тугие узлы, как-то они ей подсунули фальшивый компромат на выдуманную контору. От имени этой выдуманной конторы Юлины недавние партнерши по бизнесу из вышеобозначенной фирмочки вели с ней переговоры по телефону о выкупе «компромата» за огромную сумму в $100 тысяч. Юлия соглашается «компромат» продать и не предавать его гласности. Достигли «договоренности» о передаче денег. Это был кульминационный момент операции. Юлии назначили встречу, хорошо к ней подготовившись. Разводка состоялась в ресторане при участии оперативной группы, были съемки скрытой камерой, все телефонные переговоры велись под диктофонную запись.
На суде не было представлено никаких доказательств вины Юлии – все оперативные записи были уничтожены, обвинение опиралось только на путаные объяснения главы фирмы «Ховард-консалт» и «Куратор».
Юлию осудили на семь с половиной лет, приписав ей шантаж и вымогательство. В последнее время две эти статьи Уголовного кодекса стали активно применять по отношению к журналистам».
Заметьте, что Токарева начала разговор о том, что журналиста судят за то, что он напечатал, а пример она дает прямо противоположный – предложение «честного» журналиста не печатать накопанный им материал. Такую потерю ориентировки у Токаревой я могу объяснить только одним – тема журналистского шантажа и вымогательства для Токаревой была очень актуальна и ее очень пугала судьба Пелеховой. Заметьте и еще нюанс: для Токаревой вымогательство является похвальным поступком, а наказание за него – подлостью.
А вот еще довольно характерный момент. Токарева выдает личную версию того, за что убили редактора «Форбса» Пола Хлебникова:
«Американского журналиста Пола Хлебникова, с точки зрения журналистики, убили ни «за что». Как ни кощунственно этo звучит, его могли убить «на всякий случай», чтобы использовать убийство в пиаровских целях. А могли – за неаккуратную работу с агентами. Павел мог пообещать кому-то денег за информацию, а потом не заплатить. Он был скуповат. Для каких-нибудь диких людей обещанные и невыплаченные деньги – это все равно что украденные из их вонючих карманов».
Сначала я зацепился глазом за этот эпизод потому, что не вижу разницы между вонючим карманом «диких людей» и таким же вонючим карманом Хлебникова или самой Токаревой. А потом задумался – с чего это она так злобствует на людей, которые, не имея других способов, могут пристрелить алчных свиней-журналистов? И понял, что механизм-то ведь здесь таков. Компромат может достать только тот, кто близко работает или находится рядом с тем, кого компроматом шантажируют. Шантажист-журналист берет у этого информатора компромат, обещает ему заплатить, а сам продает компромат, как Пелехова, объекту шантажа. После чего все деньги кладет в свой вонючий карман, а добытчику компромата грозит, что если тот не отстанет от него с требованием денег, то он расскажет, откуда у него этот компромат, и тогда информатору будет очень плохо. Конечно, тут на какого информатора нападешь, тут и журналисту может не поздоровиться от «диких людей». Думаю, Токарева своей шкурой это чувствует, этого боится и поэтому с такой ненавистью о «диких людях» пишет.
Но в целом вот такие эпизоды и заставляют меня считать, что деньги и на «Стрингер», и себе в вонючий карман Токарева зарабатывала шантажом и вымогательством, полагаю, что именно это она деликатно называет «принципом адвокатуры» и «временными союзами».
Расследователи
Теперь вернемся к теме никчемности журналистской братии как таковой. В упомянутом интервью Токарева гордо сообщает о себе следующее.
«– Расследовательский жанр – это такой вид журналистики, который прямо противоположен пропаганде и агитации, то есть лобовым атакам на человеческую психику. Расследовать – значит, задаваться вопросами: как было на самом деле? Это значит, участвовать в событиях. Жанр расследований в России не прижился. Все ежедневные газеты позиционируют себя как информационные издания. И информация у всех – из одних и тех же источников. Поэтому все обзоры печати на радио и ТВ начинаются со слов: «Сегодня все газеты написали про визит…» Неважно, про что – главное, что все как один про одно и то же. «Stringer» всегда пишет про другое.
Я люблю, когда расследование пишется от первого лица, от «я». Девиз расследования: «Проник, добыл и вернулся живым!» Это девиз Stringera, человека, для которого в работе всегда есть азарт. Иногда – опасный для жизни. Надо думать, надо знать, где и у кого добыть информацию, и надо иметь мужество писать от первого лица. Сейчас ни в одной газете не осталось ни одного отдела расследований, а десять лет назад такие отделы были в каждом издании.
Почему я стала заниматься этой работой? У меня такой склад ума. Я люблю докопаться до истины. Хотя все чаще я задумываюсь над тем, стоит ли разрушать мифы, не лучше ли создавать новые?»
Как видите, Токарева тут же, как говорится, «не отходя от кассы», создала о себе миф как не о просто журналистке, а о человеке с особым складом ума, гораздо более мощным, чем у других журналистов. В связи с чем она чуть ли не единственная в России способна заниматься расследованиями. Причем у нее действительно такой склад ума, что она действительно сама в этот миф верит. Да и как же ей не поверить, если она несколько лет была главным редактором «Стрингера»?
Однако давайте и мы по примеру Токаревой зададимся вопросом, способна ли она выяснить «как было на самом деле», т. е. способна ли она провести расследование? Чтобы что-то расследовать, надо понимать суть вещей, а не просто болтать, а у Токаревой с пониманием сути очень плохо. Токарева – обычная интеллигентствующая невежа: бойко составляет слова во фразы, не понимая их сути. Вот она тараторит: «Неделей раньше я оказалась на ржавом дебаркадере, также в компании русских патриотов. Но уже других… Дебаркадер плыл по осенней Москве-реке». У меня вопрос: почему это она оказалась не на ржавом бакене и не на бакене плыла по Москве-реке? «Бакен» – это тоже умное слово, но имеет только одно значение – плавучий знак. А вот дебаркадер (от французского слова «выгружать») имеет два значения – это и плавучая пристань, и станционная платформа для выгрузки железнодорожных вагонов. Но если даже взять первое значение, то это только «интеллектуалы» типа Токаревой способны плавать по Москве-реке на пристани. И с таким-то умственным развитием Токарева занималась расследованиями?
![Николай Саврасов - Люди Солнца[СИ]](/uploads/posts/books/107446/107446.jpg)
