Виктор Топоров - Жёсткая ротация
Эстетика фильма восходит к «Эдипу-царю» Пазолини, чернушкой «Окраине» десятилетней давности и псевдовоенным фильмам двух Германов — старшенького и младшенького, хотя «Проверка на дорогах» сделана куда крепче, достоверней и, не в последнюю очередь, чище. Пафос «Так о войне раньше не снимали!» оказывается ошибочным сразу в обоих изводах: не снимали, потому что не умели, и не снимали, потому что запрещали (вариант: клали картину на «полку»).
Умели — лучше: Лариса Шепитько с «Восхождением» или Жалакявичюс с «Никто не хотел умирать». Запрещали? Но ленту, в финале которой гитлеровский староста, истребив полроты захватчиков, велит сыну идти сражаться за Родину и дальше (в Красную армию, естественно), выпустил бы в широкий прокат и пресловутый Ермаш. Вырезав политрука или, вернее, велев переделать его в снабженцы — что правда, то правда. Но так оно, может, вышло бы и впрямь убедительнее.
Кино бывает фестивальным или жанровым — по идее. Первое берёт призы, второе — собирает в прокате миллионы. Гран-при михалковского фестиваля фильм «Свои» уже взял и теперь выходит в широкий прокат. Выходит в прокат невсамделишный — в широкий прокат при пустых залах. Но и премию он получил, мягко говоря, ненастоящую. Настоящей на том фестивале, и на недавнем скандальном съезде, да и в фильме «Сибирский цирюльник», если уж на то пошло, была только чёрная икра — потому что не из Астрахани, а из Ирана.
Да и иранское кино на международной арене уже несколько лет как берёт верх над российским. Зато на берегах Десны и Тосны гвардейцы наши победоносны: иначе говоря, наши кинематографические Де Тревили и Д'Артаньяны побеждать умеют только своих. Поэтому (и чтобы не заканчивать статью на минорной ноте) название нового фильма Месхиева следует признать бесспорной удачей. Имеющей, кстати (удача, как и само название), солидную предысторию.
2004
Запрет — дело тонкое
Главное литературное событие ноября 2005-го — полный и окончательный запрет НБП. Почему литературное, а не политическое? Потому что политики у нас нет, не было и в обозримом будущем не предвидится. А почему главное? Потому что и литературная наша жизнь событиями небогата.
Партия эта, запрещённая или нет, имеет сугубо литературное происхождение. И не только потому, что её отцом-основателем и бессменным руководителем является знаменитый писатель. По сути дела, НБП — литературный проект, в основу которого положены «Семнадцать мгновений весны», сочинения Камю и Сартра, публицистика Льва Троцкого (первоклассный, кстати, был литератор!), мемуары Че, стихи Мао, блюзовые речитативы Натальи Медведевой, харьковская полемика Лимонова с Милославским и, естественно, Фёдор Михайлович Достоевский. «Бесы»!
Великий этот роман имеет уникальное свойство: разя всякий раз без промаха, он каждые десять лет избирает себе новую жертву. По замыслу Достоевского, это террористы-нигилисты (народовольцы) и, во вторую очередь, прекраснодушные болтуны-либералы потом роман запретили как антисоветский, потом — уже в застойную пору — будущие антикоммунисты Карякин («Россия, ты сдурела!») с Сараскиной мастерски перевели стрелки на маоистов, а в перестройку — они же — сперва на Сталина и в конце концов всё-таки — на дедушку Ильича с актуальным тогда намёком на Хасбулатова. Но конец концов (он же полный абзац) настал в историческом времени, а вовсе не в литературном. И жизнь романа «Бесы» продолжается!
Можно, конечно, порассуждать на тему о том, на кого сильнее смахивает «Эдичка» — на Ставрогина или на Верховенского-младшего (а если на Верховенского, то кого же нам записать в Ставрогины — уж не самого ли Солженицына?), но это будет беспредметный разговор. Куда полезнее перечитать «Бесов» как сатирическую энциклопедию отечественного бесовства, которое совершенно не обязательно имеет революционный, террористический или нигилистический характер.
Сегодня «Бесы» — это роман о растленной, коррумпированной и недееспособной власти. И вместе с тем — о власти на редкость самодовольной (хотя внутренне не уверенной в себе) и падкой на лесть, на чём её, собственно, и подлавливает Петруша Верховенский. О власти тупой, дикой и невежественной, но изо всех неуклюжих сил пытающейся прослыть просвещённой. О власти, на губернском уровне функционирующей в двух ипостасях — как административная и как олигархическая (потому что чем не олигарх — богатая городская помещица, держащая в вечном услужении говорливого либерала?). Плюс продажная полиция, плюс выполняющий «заказы» криминалитет. И только в последнюю очередь революционеры-подпольщики — или, по Достоевскому, собственно бесы. Бесы, порождаемые совокупным бесовством элит.
Я совершенно запутался, признаётся один из персонажей романа. Начав со всеобщей свободы, я прихожу к поголовному рабству. Хотел как лучше, а получилось у него как всегда.
Центральная сцена в «Бесах», перечитанных сегодня, — «литературная кадриль»: приём у губернатора (точнее, у губернаторши), заканчивающийся безобразным скандалом с полнейшим саморазоблачением действующих лиц и всеобщим городским пожаром.
На язык наших дней эту сцену можно «перевести» так: устроили в Колонном зале концерт в честь учреждения Общественной палаты, а на сцену — под видом актёров — прорвались нацболы. И началась паника. И власть сделала себе публичное харакири.
В реальности ничего такого, разумеется, не произойдёт. Актёров пригласят проверенных: споют Пугачёва (член Палаты) с Вишневской и Розенбаумом, спляшут Волочкова с Моисеевым, тёплое слово скажет Никита Сергеевич Михалков (который при экранизации «Бесов» был бы изумительно хорош в роли писателя Кармазинова) — и мы знаем человека, который ему ответит. Шендеровича, как он и боится, скормят Хрюну со Степаном, Говорухина выберут, Машу Гайдар выдадут за Василия Якименко… Нацболов вот уже запретили — и это, повторю для самых умных, — главная литературная новость месяца. Хотя бы потому, что и сам запрет останется исключительно на бумаге.
2005
Кинофестиваль класса «X»
Итак, решено: международный кинофестиваль «Золотой ангел» пройдёт в Петербурге на Дворцовой площади в июле 2006 года, начавшись на следующий день по завершении саммита «большой восьмёрки», с которым будет связан не только календарно и территориально, но и, так сказать, идейно. Дело в том, что «Золотой ангел» претендует на статус фестиваля класса «А» — и, по-видимому, получит его.
Однако тот же статус уже вроде бы имеет Московский международный, а в одной стране может проводиться лишь один фестиваль класса «А», поэтому непонятно, как быть: отказать «Петербургу», понизить «Москву» или сделать для кинематографической России исключение? Есть и четвёртое решение (и к нему наверняка склонятся): обойтись почётным титулованием. Точь-в-точь как обстоит дело с российским членством в «большой семёрке»: её переименовали в «восьмёрку» не в связи с вступлением России в содружество экономически наиболее развитых стран Запада (где мы, а где Запад?), а исключительно для услаждения нашего слуха. А раз возможно условное членство в «большой семёрке», то почему бы не быть в России двум фестивалям условного класса «А»? Тем более что и Московскому международному, на котором с пугающей частотой побеждают посредственные отечественные ленты, класс «А» присвоен условно-в порядке почётного титулования.
Не все это понимают. И главное, этого не понимает отец-возобновитель Московского Никита Сергеевич Михалков. Или, как минимум, не понимал, пока президент-петербуржец не заехал поздравить его с шестидесятилетием.
Комичную ненужность не столько второго (петербургского), сколько двух практически одинаковых фестивалей сразу, к тому же плавно перетекающих один в другой по срокам, подчёркивает и выбор Андрея Кончаловского (родного брата Никиты Сергеевича, если кто запамятовал) на роль «лица» петербургского фестиваля (должность и, не исключено, должностной оклад «лица» в настоящее время лишь уточняются). Поневоле вспоминается гафтовская эпиграмма на знаменитое семейство. Дополнительный комизм вносит в ситуацию и тот факт, что «лицо» «Золотого ангела» (фестиваля класса «А») известно на Западе как режиссёр фильмов категории «Б», а у нас, в России, как автор эротических мемуаров и неутомимый пожиратель — прямо на телеэкране — витаминов и прочих препаратов от доктора Поллинга (В итоге Кончаловский после мучительных колебаний отказался — и «лицом» фестиваля стал Дмитрий Месхиев).
Впрочем, директором «Золотого ангела» назначат француза — симптоматично, но отнюдь не сенсационно: ведь важнейшие футбольные матчи у нас уже вовсю судят забугорные рефери. И взяток пока не берут — присматриваются.
Идею «Золотого ангела» встретили не то чтобы в штыки, но неоднозначно. В том числе и в Питере. За проведение фестиваля высказываются, согласно опросам, от 7 до 18 % горожан, против — около 70 %. Но дело, понятно, не в рядовых горожанах.
