Василий Кисунько - Секретная зона: Исповедь генерального конструктора
При изучении аппаратуры МРУ-105 меня особенно заинтересовал гониометр, в котором между двумя неподвижными катушками, скрещенными под прямым углом, находилась подвижная катушка, ось которой выведена на рукоятку оператора. К неподвижным катушкам подключались кабели от приемных антенн, к подвижной - вход приемника, причем сочетания кабелей, подключаемых к неподвижным катушкам, задавались антенным переключателем на три положения. Смысл двух первых положений не вызывал никаких сомнений: в первом подключаются к гониометру два кабеля от двух скрещенных диполей нижней антенны, во втором - аналогичное подключение кабелей от скрещенных диполей верхней антенны. Согласно рекомендациям английских инструкторов оператору следует выбирать из этих двух положений такое, при котором принимаемый от цели сигнал больше, после чего вращением подвижной катушки определять азимутальный пеленг на цель. Однако смысл третьего положения антенного переключателя никто из тех, кто имел дело с английскими инструкторами, мне не мог объяснить. Кое-кто высказывал предположение, что это запасные контакты на случай выхода из строя контактов в двух других секциях переключателя. Дескать, не зря существует шутливое определение радиотехники как науки о контактах.
Я рискнул аккуратно вскрыть гониометрический узел, чтобы почти «на ощупь» определить тайну «лишних» контактов. Оказалось, что в третьем положении антенного переключателя к гониометру подключаются по одному диполю от верхней и от нижней антенны, причем именно те диполи, которые имеют максимум приема сигналов в центре рабочей зоны станции. Иными словами, в гониометр подаются для сравнения сигналы от одной и той же цели, принятые одинаковыми двумя диполями, разнесенными по высоте над поверхностью земли. Но с помощью гониометра можно определить отношение этих сигналов, затем по формуле Б. А. Введенского - угол места цели (угол над горизонтом), а по углу места и дальности вычислить высоту цели! Причем в МРУ-105 все было предусмотрено для того, чтобы оператор мог, не производя всех этих вычислений, прямо отсчитывать высоту цели по номограмме внутри кольцевой градусной шкалы гониометра. Но как раз номограмму нам и не оставили английские союзники, а наши приемщики станций и не подозревали о существовании чего-либо подобного. Похоже, что союзники просто утаили от нас возможность определять высоту целей в станции МРУ-105. Впрочем, после того, как мне удалось разгадать тайну приемно-антенного переключателя, дело можно было легко поправить, рассчитав и вычертив номограммы высот с помощью тут же выведенных мною формул. Но для этого нужны были таблицы тригонометрических функций, логарифмическая линейка, а главное - время, которого у меня катастрофически не хватало. Ибо я был не в НИИ, а на боевом расчете и головой отвечал за станцию, на которую практически не было технической документации, пробелы в которой пришлось восполнять изучением аппаратуры «на ощупь». Кое-как разобравшись самому, необходимо было написать до предела упрощенные инструкции, рассчитанные на бойцов с 3-4-классным образованием. Таких «специалистов» с трудом можно было научить, где и какие кнопки нажимать, где и какие ручки в аппаратуре вертеть, а особенно какие ручки и кнопки нельзя трогать. И все же среди этих ребят нашлись такие, которые после кропотливой учебы освоились с хитрой аппаратурой и могли ее хотя бы обслуживать на дежурстве, включать по тревоге, - если, конечно, аппаратура была исправна. Но при неисправностях и мне самому приходилось очень трудно, так как из-за отсутствия монтажных и принципиальных схем поиск неисправностей приходилось вести практически вслепую. А в начале апреля 1942 года у меня прибавилось забот в связи с передислокацией МРУ на новую боевую позицию в районе Люберец с задачей - обеспечивать наведение истребителей 16-го иап в заданном станции 120-градусном по азимуту рабочем секторе. Мы поступили в оперативное подчинение 16-му иап, но наша информация о воздушной обстановке одновременно поступала и на КП 6-го АК, и на ГП ВНОС. Команды на включение и выключение станции и постановку боевых задач мы получали с КП 16-го иап.
Надо сказать, что оперативное взаимодействие авиационных истребительных полков и приданных им боевых расчетов 337-го ОРБ ВНОС, особенно в начальный период, сталкивалось с большими сложностями и даже конфликтами из-за отсутствия опыта такого взаимодействия. И люберецкий расчет в этом отношении не был исключением, бывали у нас и без вины виноватые. Например, 15 мая 1942 года нам была дана команда включить установку, когда самолет-разведчик уже прошел через ее рабочую зону, но вину за пропуск самолета возложили на боевой расчет МРУ-105. Точно так же в ночь на 1 июня команда включить установку была подана после того, как самолеты противника пролетели над установкой и по ним был открыт огонь. Инспектировавший установку МРУ-105 (Люберцы) младший воентехник М. А. Подгаецкий докладывал командованию: «…ОД КП не учитывает времени прохождения донесений НП ВНОС через РП-ГП на КП аэродрома (равное в среднем 7 минутам). КП не сообщает на установку об угрожаемой воздушной обстановке и не практикует включения станции на предварительный поиск целей в районе возможного появления противника. Указанные недостатки в оперативной работе и являются причиной пропуска самолетов и необнаружения их» (ЦАМО, ф. 337 ОРБ, оп. 45552, д. № И, л. 13). При этом «пропуск целей» в ночь на 1 июня произошел как раз в присутствии Подгаецкого на установке (Люберцы). Казалось бы, в вопрос о причинах пропуска целей 15 мая и в ночь на 1 июня внесена полная ясность. Но в Управлении связи Московского фронта ПВО решили во что бы то ни стало найти «рыжего» в люберецком расчете МРУ-105.
«Командиру 337 ОРБ ВНОС Фомину Расследование случая пропуска самолета станцией МРУ-105 Люберцы 15 мая с/г показало, что факт этот произошел вследствие отсутствия на расчете должной дисциплины, халатного отношения к своим обязанностям дежурного оператора и плохой ее работы. Во избежание повторения подобных явлений приказываю…» (ЦАМО, ф. 337 ОРБ, oп. 45552, д. № 11, л, 5).
В ответ на эту грозную бумагу, составленную военинженером 3-го ранга В. И. Савельевым и подписанную полковником Монастыревым, командование 337-м ОРБ ВНОС дерзнуло «отметить, что за последнее время, по отзывам военинженера 1 ранга т. Строгова, никаких претензий к боевой работе и подготовленности операторов установки МРУ-105 Люберцы не имеется, а предъявляется претензия к неподготовленности командного состава аэродрома Люберцы, вследствие чего и имеются необоснованные и непродуманные обвинения работы и личного состава установки».
На следующий день после получения этого письма полковник Монастырев лично посетил люберецкий расчет МРУ-105 и разразился указанием командованию батальона:
«16 июня 1942 года мною проверено состояние установки в г. Люберцы и обнаружено следующее:
1. Занятия с личным составом не проводились с 1 июня 1942 г., никаких расписаний занятий начальник установки лейтенант Расторгуев предъявить не мог.
2. 16.06.42 при проверке личный состав также не занимался и блиндаж не оборудовался, т. о. личный состав установки целый день не работал и не занимался. (…)
Приказываю:
1. Все перечисленные недостатки устранить 20.06.42 и мне доложить.
2. Занятия на установке проводить ежедневно, иметь расписание занятий на каждый день. (…)
Здесь многоточиями обозначены вычеркнутые архивной цензурой пункты, которые, как и весь документ, не имеют никакого отношения к состоянию техники, выучке операторов и несению ими службы. Все было подчинено снятию с должности Расторгуева, и командир батальона Фомин вынужден был, подчиняясь приказу, написать резолюцию на полученном документе:
«Лейтенанту Расторгуеву имущество, дела и личный состав сдать воентехнику 1 ранга Вольману и прибыть в мое распоряжение. Командиру роты МРУ:
1. К 19.06.42 привести в должный порядок и закончить строительством землянку.
2. Для укрепления расчета все время находиться в Люберцах.
3. Волномер, футляр к нему и трансформатор 18.06.42 сдать на склад.
4. С 18.06.42 проводить регулярные занятия, составить расписание.
5. Об исполнении донести 19.06.42 к 18.00».
За что сняли Расторгуева? Началось с мнимого пропуска цели, а закончилось блиндажом, расписанием занятий и волномером для диапазона РУС-2, не нужного на МРУ-105, доставшегося Расторгуеву от его предшественника лейтенанта Матвеева. Чудно! 13 июля лейтенант Расторгуев убыл в 1203-й зап…
Мой новый начальник И. И. Вольман был одним из инженеров номерного НИИ - разработчиков РУС-2 и РУС-2с, которым в июне-августе 1941 года было поручено собирать станции РУС-2с прямо на боевых позициях из деталей, оставшихся не вывезенными при эвакуации НИИ в Барнаул. Потом они оказались уже военнослужащими на собранных ими станциях. Это были специалисты без ученых степеней, но я не мог не заметить, что многие из них по своей квалификации и по научному вкладу в создание РУСов не уступают дипломированным кандидатам наук. Вольман принадлежал именно к этой категории недипломированных ученых, успешно занимавшихся сверхсекретными разработками и не помышлявшими о диссертациях. Он был автором и руководителем разработки антенных устройств для РУСов и в 1943 году стал лауреатом Сталинской премии в составе коллектива разработчиков РУСов (Слепушкин А. Б., Тихомиров В. В., Леонов Л. В., Вольман И. И., Михалевич Д. С., Зубков И. Т.).
