Константин Станиславский - Работа актера над собой (Часть II)
В_с_е д_л_я н_и_х, в н_и_х г_л_а_в_н_ы_й с_м_ы_с_л т_в_о_р_ч_е_с_т_в_а, и_с_к_у_с_с_т_в_а, в_с_е_й «с_и_с_т_е_м_ы».
V. ТЕМПО — РИТМ
…………… 19.. г.
Сегодня в зрительном зале школьного театра висел плакат:
ВНУТРЕННИЙ И ВНЕШНИЙ ТЕМПО-РИТМ.
Это означало, что мы подошли к новому этапу программы.
— Мне следовало бы говорить с вами о внутреннем темпо-ритме гораздо раньше, при изучении п_р_о_ц_е_с_с_а с_о_з_д_а_н_и_я с_ц_е_н_и_ч_е_с_к_о_г_о с_а_м_о_ч_у_в_с_т_в_и_я, так как в_н_у_т_р_е_н_н_и_й т_е_м_п_о-р_и_т_м является одним из важных его элементов, — объяснял сегодня Аркадий Николаевич.
Причина опоздания в том, что я хотел облегчить вам работу, к которой мы только сегодня подошли.
Гораздо удобнее и, главное, нагляднее говорить о в_н_у_т_р_е_н_н_е_м т_е_м_п_о-р_и_т_м_е одновременно с в_н_е_ш_н_и_м, то есть в то время, когда он наглядно проявляется в физических движениях. В этот момент темпо-ритм становится в_и_д_и_м_ы_м, а не только о_щ_у_т_и_м_ы_м, как при внутреннем переживании, которое совершается невидимо для наших глаз. Вот почему раньше, пока темпо-ритм был н_е_д_о_с_т_у_п_е_н з_р_е_н_и_ю, я молчал и заговорил о нем только теперь, с большим опозданием, когда речь зашла о в_н_е_ш_н_е_м т_е_м_п_о-р_и_т_м_е, видимом глазу.
«Т_е_м_п есть быстрота чередования условно принятых за единицу одинаковых длительностей в том или другом размере».
«Р_и_т_м есть количественное отношение действенных длительностей (движения, звука) к длительностям, условно принятым за единицу в определенном темпе и размере».
«Р_а_з_м_е_р есть повторяемая (или предполагающаяся повторяемой) сумма одинаковых длительностей, условно принятых за единицу и отмечаемых усилием одной из единиц (длительность движения звука)», — читал Аркадий Николаевич по записке, которую подсунул ему Иван Платонович.
— Поняли? — спросил он нас по окончании чтения.
Мы с большим смущением признались, что ничего не поняли.
— Отнюдь не критикуя научных формул, — продолжал Торцов, — я тем не менее полагаю, что в данный момент, когда вы еще не познали на собственном самочувствии значения и воздействия темпо-ритма на сцене, научные формулы не принесут вам практической пользы.
Они затежелят подход к темпо-ритму и будут мешать вам легко, свободно и беспечно наслаждаться им на сцене, играть им, как игрушкой. А ведь именно такое отношение к нему желательно, особенно на первых порах.
Будет плохо, если вы начнете с выжимания ритма из себя или будете разрешать его сложные комбинации просчетом, морща брови, точно при головоломной математической задаче.
Поэтому вместо научных формул давайте пока просто играть ритмом.
Вот видите, вам уже несут для этого игрушки. Передаю свое место Ивану Платоновичу. Это по его части!
Аркадий Николаевич ушел вместе со своим секретарем вглубь зрительного зала, а Иван Платонович начал устанавливать на сцене принесенные сторожем метрономы. Самый большой он поставил посередине, на круглом столе, а рядом, на нескольких малых столиках, поместил три таких же аппарата, только меньших размеров. Большой метроном был пущен в ход и отстукивал четкие удары (№ 10 по метроному).
— Слушайте, дорогие мои! — обратился к нам Иван Платонович.
— Вот этот большой метроном будет выбивать сейчас медленные удары! — объяснял Рахманов.
— Вот он как медленно работает: раз… раз… a_n_d_a_n_t_e р_а_с_п_р_о-а_н_д_а_н_т_и_с_с_и_м_о!
Штука-то какая, это № 10.
Если же опустить гирьку на маятнике, получится просто andante. Это уже несколько скорее, чем распро-андантиссимо.
Скорее, говорю, стук-то! Слышите: раз… раз… раз…
А если сдвинуть гирьку еще ниже… вот он как заработал: разразраз… Это еще скорее, само a_l_l_e_g_r_o!
А вот уже и p_r_e_s_t_o!
А еще — p_r_es_t_o-p_r_e_s_t_i_s_s_i_m_o!
Все это названия с_к_о_р_о_с_т_е_й. Сколько различных номеров на метрономе, столько и разных скоростей.
Дело-то какое мудрое!
После этого Рахманов стал ударять в ручной звонок, отмечая этим каждые два, потом каждые три, потом каждые четыре, пять, шесть ударов метронома.
— Раз… два… Звонок.
— Раз… два… Звонок, — демонстрировал Иван Платонович двухдольный счет.
Или: раз… два… три… Звонок. Раз… два… три… Звонок. Вот вам трехдольный счет.
Или: раз… два… три… четыре. Звонок. И так далее. Это четырехдольный счет, — объяснял с увлечением Иван Платонович.
После этого он пустил в ход первый из принесенных малых метрономов и заставил его стучать вдвое скорее, чем большой аппарат. Пока этот отбивал один удар, вновь пущенный успевал сделать целых два.
Второй из малых метрономов был пущен в четыре, а третий — в восемь раз скорее, чем большой аппарат. Они стучали по четыре и по восьми ударов, пока главный успевал сделать лишь один.
— Жаль, нет четвертого и пятого маленьких аппаратов! Я бы их установил на шестнадцатые и тридцать вторые! Штука-то какая! — печалился Иван Платонович.
Но скоро он утешился, так как Аркадий Николаевич вернулся и стал вместе с Шустовым выстукивать по столу ключами недостававшие шестнадцатые и тридцать вторые.
Удары всех метрономов и стуков совпадали с большим аппаратом как раз в тот момент, когда звонок отмечал начало каждого такта. В остальное же время все удары точно перепутывались в беспорядке и рассыпались в разные стороны, для того чтоб вновь сойтись на секунду и выстроиться в порядке при каждом ударе колокольчика.
Получился целый оркестр стуков. Трудно было разобраться в пестроте разнобоя, от которого кружилась голова.
Но зато совпадение ударов создавало секундную стройность в общем смешении стуков, что давало удовлетворение.
Разнобой еще увеличился при смешении четных с нечетными счетами: двух-, четырех-, восьмидольных с трех-, шести-, девятидольными. От такой комбинации дробные части еще больше мельчили и путали друг друга. Получился невообразимый хаос, который привел Аркадия Николаевича в полный восторг.
— Прислушайтесь, какая путаница и вместе с тем, какой порядок, стройность в этом организованном хаосе! — воскликнул Торцов. — Его создает нам чудодейственный т_е_м_п_о-р_и_т_м. Разберемся же в этом удивительном явлении. Рассмотрим в отдельности каждую из его составных частей.
Вот т_е_м_п, — Аркадий Николаевич указал на большой метроном. — Здесь работа идет почти с механической и п_е_д_а_н_т_и_ч_е_с_к_о_й р_а_з_м_е_р_е_н_н_о_с_т_ь_ю.
Темп — скорость или медленность. Темп укорачивает или удлиняет действия, ускоряет или замедляет речь.
Выполнение действий, произнесение слов требуют времени.
Ускорил темп — отвел меньше времени для действия, для речи и тем заставил себя действовать и говорить быстрее.
Замедлил темп — освободил больше времени для действия и речи и дал больше возможности еще лучше доделать и досказать важное.
Вот т_а_к_т! — Аркадий Николаевич указал на звонок, в который ударял Иван Платоновйч. — Он делает свое дело в полном соответствии с большим метрономом и работает с такой же механической точностью.
Т_а_к_т — м_е_р_и_л_о в_р_е_м_е_н_и. Но такты [бывают] разные. Их продолжительность зависит от темпа, от скорости. А если это так, то, значит, и наши мерила времени тоже разные.
Такт — понятие условное, относительное. Это не то, что м_е_т_р, которым измеряется пространство.
Метр всегда одинаков. Его не изменишь. А такты, измеряющие время, совсем другое.
Такт — не вещь, как метр.
Т_а_к_т — то же в_р_е_м_я.
В_р_е_м_я и_з_м_е_р_я_е_т_с_я в_р_е_м_е_н_е_м.
Что же изображают из себя все остальные маленькие метрономы и мы с Шустовым, тоже выстукивающие ручным способом недостающие деления?
Это то, что создает р_и_т_м.
С помощью малого метронома мы разбиваем промежутки времени, занимаемые тактом, на самые разнообразные дробные части разных величин.
Из них комбинируются неисчислимые сочетания, которые создают б_е_с_к_о_н_е_ч_н_о_е к_о_л_и_ч_е_с_т_в_о в_с_е_в_о_з_м_о_ж_н_ы_х р_и_т_м_о_в, при одном и том же счетном размере такта.
То же происходит и у нас в нашем актерском деле. Наши действия и речь протекают во времени. В процессе действия надо заполнять текущее время моментами самых разнообразных движений, чередующихся с остановками. В процессе же речи текущее время заполняется моментами произнесения звуков самых разнообразных продолжительностей, с перерывами между ними.
Вот несколько простейших формул, комбинаций, образующих один такт:
1/4 + 2/8 + 4/16 + 8/32 = 1 такту в 4/4.
Или другая комбинация при трехдольном счете в 3/4:
4/16 + 1/4 + 1/8 = 1 такту в 3/4.
Таким образом, ритм комбинируется из отдельных моментов всевозможных длительностей, делящих время, занимаемое тактом, на самые разнообразные части. Из них составляются неисчислимые сочетания и группы. Если вы внимательно прислушаетесь к хаосу этих ритмов и ударов метрономов, то, наверное, отыщете среди них все необходимые вам счетные частицы для ритмических сочетаний и групп, для самых разнообразных и сложных формул.
