Алексей Иванов - Ёбург
«Дети шагающих экскаваторов»
ОПГ «Уралмаш» переходит к рейдерству
Для участников ОПГ «Уралмаш» московский журналист Сергей Мостовщиков придумал шикарное определение: «дети шагающих экскаваторов». К середине 1990-х уралмашевцы покорили Ёбург: почти всех своих врагов они перестреляли, взорвали, разорили или раздавили морально, а бизнес проигравших забрали себе.
Но Александр Хабаров, лидер группировки, ясно понимал, что государство укрепляется и для него теперь уже нелегитимны гангстерский и рэкетирский пути к собственности. Хабаров говорил: в круговерти криминальных войн «Уралмаш» прозевал приватизацию. Теперь «детям шагающих экскаваторов» оставался лишь один способ интенсивной капитализации – рейдерские захваты предприятий.
«Уралмашу» не было препятствий. Во-первых, с ним боялись спорить – кому нужна в грудной клетке пробоина от гранатомёта? Во-вторых, «Уралмаш» имел огромный фонд группировки – общак. По слухам, он равнялся бюджету области. «Уралмаш» начал захватывать успешные предприятия, как безжалостный рейдер, однако потом не разорял добычу, а инвестировал в эти активы средства общака.
Александр Хабаров
Это и поражало. «Уралмаш» не гробил предприятия, а помогал укрепиться – кредитовал, защищал, бывало даже, что отменял выплату дани, пока данник не выправится. Дальновидный Хабаров не резал дойных коров и не крутил бошки курицам, несущим золотые яйца. Во второй половине 1990-х на решение задач ОПГ так или иначе систематически работало около 2 тысяч человек – не только головорезы с калашами, но ещё и юристы, экономисты и менеджеры.
По оценкам знатоков, на деньги «Уралмаша» было основано 12 банков: они финансировали бизнес ОПГ и отмывали прибыли. «Уралмаш» контролировал – по разным утверждениям – от 140 до 600 предприятий города и области, малых и больших. В их числе были Первоуральский и Северский трубные заводы, отели в Екатеринбурге, нефтеперерабатывающие заводы (говорили, что «Уралмаш» имеет собственный танкер на Средиземном море), стеклозавод в Ирбите, спиртзавод в Тавде, винзаводы в Екатеринбурге и Каменске и так далее. Каждый из лидеров группировки был владельцем 20–30 бизнесов.
«Уралмаш» всегда был готов к войне, словно стратегическая ракетная часть. Была налажена техническая служба: пеленгация выбранных объектов, прослушка силовиков и чиновников, внутренняя пейджинговая связь. Оружие не ржавело. В группировке установили железную дисциплину и бухгалтерскую отчётность за всё-всё-всё. Потом следователей изумит, например, особая графа расходов за 1997 год: «рас…дяйство». Но число уголовных преступлений ОПГ неуклонно снижалось. От физического насилия «Уралмаш» постепенно переходил к экономическому.
По слухам, с начала 1990-х прикрытием ОПГ «Уралмаш» был генерал Валерий Краев – начальник областного ГУВД. Краеву доверял Россель. В середине 1990-х поползли сплетни, что генерал заимел бизнес – автостоянки и рыбные магазины.
В 1998 году генерал Краев попадёт между молотом и наковальней в войне мэра и губернатора. В сентябре генерал будет праздновать своё 50-летие на даче в Сочи; Чернецкий приедет поздравить Краева – а потом правительство России получит видеокассету с записью торжества. Ничего особенного на том юбилее не было – ни друзей-бандитов, ни какой-то безумной роскоши, однако что-то изрядно напряжёт руководителей МВД. В марте 1999 года после скандала с кассетой генерала Валерия Краева переведут в Москву. Правда, он получит слишком уж важное для дискредитированного коррупционера назначение – заместителем начальника ГУИН, Главного управления исполнения наказаний.
А врагом «Уралмаша» был начальник РУБОПа полковник Василий Руденко. Он яростно боролся с группировкой, однако его тоже никак нельзя назвать рыцарем: Руденко столь же яростно отстаивал интересы рейдера Павла Федулёва.
В 1998 году Федулёв сцепится с «Уралмашем» за спиртзавод в Тавде, и здесь собровцы Руденко будут драться с омоновцами Краева. Получится некрасиво, и Руденко переведут в Москву почти одновременно с Краевым, только начальник РУБОПа уедет победителем – борцом со знаменитой бандой уралмашевских.
А в Ёбурге Александр Хабаров работал над превращением группировки в благообразную финансово-промышленную корпорацию. Лидеры ОПГ понимали: их бригадирам для самообразования уже мало «Крёстного отца», этой бандитской «Науки побеждать». Нужна легализация бизнесов. Нужен человеческий облик. Случился курьёз, когда группировка приобрела каждому бригадиру для обучения многотомную энциклопедию «Британника», но заказ оформила невнимательно, и в Ёбург пришла фура с книгами на английском языке. С тех пор во всех офисах ОПГ «Уралмаш» посетителей поражали стеллажи с престижной энциклопедией.
Хабаров начал готовить общественное мнение, что группировка «Уралмаш» влияет на руководство региона. В 1995 году на выборах губернатора избиратели города каким-то образом прознали, что «Уралмаш» поддержал Росселя. Конечно, Россель не просил разбойников пособить ему в борьбе – для первого в стране кандидата в губернаторы связь с ОПГ была мезальянсом. А настырный «Уралмаш» на президентских выборах 1996 года публично поддержал Ельцина.
И потом расчётливый Хабаров двинул агентов группировки во власть, во все выборные органы. По легенде, «торпеды» в кожаных куртках обходили подъезды домов Уралмаша, обзванивали квартиры и вежливо просили жильцов не забывать про выборы: вежливость пугала обывателей больше любых угроз. «Мерседесы» ОПГ привозили на участки вшивых бомжей, чтобы обеспечить явку. В областной и городской власти потихоньку формировалось крепкое «уралмашевское лобби».
14 января 1998 года произойдёт странная история с покушением на Росселя. Кортеж губернатора будет мчаться по трассе из Малого Истока в Ёбург, и на обочине вдруг грохнет взрыв бомбы. Кортеж, слава богу, не пострадает.
Следователи сгребут с места происшествия грузовик снега; эти сугробы два дня будут таять в спецбассейне УВД; потом эксперты соберут на дне бассейна остатки устройства и поймут – взрыв был подготовлен для запугивания. Милиция объявит: бомба означает, что злобный «Уралмаш» грозит губернатору огромным бандитским кулачищем, дескать, пущай помнит, в натуре, кто на хате бугор. Но кто же на самом деле заложил заряд – останется тайной.
А сам Александр Хабаров в конце «лихих девяностых» двинется на выборы в Государственную думу. Для подстраховки он подготовит себе пять кандидатов-спойлеров, а представлять себя он станет слоганом «Человек, которого знают все». Василий Руденко, командир РУБОПа, по ТВ будет призывать избирателей области не голосовать за «уралмашевских». Хабаров в Госдуму не пройдёт.
Дискурс: «Наив»
Бум наивного искусства
В «лихие девяностые» художественная жизнь Ёбурга кипела, словно котёл колдуньи Гингемы. Кого здесь только не было: «уланы с пёстрыми значками, драгуны с конскими хвостами»; швецы, жнецы и на дудах игрецы. Казалось, что между этими буйными деятелями нет ничего общего – кроме пьянок, разумеется. Однако через 15–20 лет стало очевидно, что общее всё же имелось.
Сейчас это называется дискурсом. Художники сформировали главный дискурс Ёбурга – наивное искусство. Таким дискурсом начиная с «лихих девяностых» и доныне для мрачного Питера был артхаус, а для богатой Москвы – мейнстрим.
Художники Екатеринбурга определялись в наиве каждый по-своему и без взаимосвязи: общего стиля всё-таки не возникло. Найти общий стиль – значит, понять эпоху или хотя бы Ёбург, но и ныне Ёбург вспоминается «парком юрского периода», про который непонятно, можно так жить или нельзя. Короче, наив был не стилем, а технологией объяснения происходящего. Дискурсом.
Наивное искусство существовало всегда, но скромно, как бы для себя, без гражданского звучания. А в «лихие девяностые» выяснилось, что нет формата, в котором современное искусство говорило бы о дне сегодняшнем адекватно. Привычный трезвый реализм не опишет безумную эпоху: её сюрреализм как-то не впихивается в здравомыслящую голову. Другие большие стили искусства тоже созданы для иных культурных ситуаций. Мощные художники – вообще великаны, их опыт не по плечу обычному горожанину. Остаётся только наив.
Общество, которому реформы истрепали все нервы, в наивных художниках увидело носителей морали нестяжания, понимания, служения идеалам. Ну и пусть картинки намалёваны аляповато и нелепо, зато по-доброму. Художники оказались важнее своих картинок, и эталоном стал Витя Махотин с его «вольными почтами».
Отвечая общественному запросу на наив, настоящие наивные художники часто наивно уходили в полный примитив вроде дощечек Старика Букашкина или вдруг бросались подражать высоким авторитетам: Ван Гогу, Матиссу и Шагалу.
Искусствовед Нина Ходери из музейного центра «Гамаюн» первая оценила значение наива. Ходери открыла многих мастеров, в том числе скромного гения Альберта Коровкина. В 1994 году в «Гамаюне» открылась экспозиция наива.
