Виктор Страхов - Двинские дали
В Борецкой волости, деревни которой не раз переходили из рук в руки, был создан партизанский отряд, который позднее влился в Красную Армию. Более шестидесяти мужчин Кургоменокой волости, чтобы избежать мобилизации в белую армию, три недели скрывались в лесу, организовались в отряд и осенью 1919 года помогли освобождению Кургомени.
В июле того же года в Троице восстали две роты Дайеровского полка, составленного из перебежчиков и из бывших заключенных белогвардейских тюрем. Восставшие перебили офицеров и с оружием перешли на сторону Красной Армии. И это восстание Произошло в полку, перед которым в Архангельске на параде при отправке на фронт английский главнокомандующий Айронсайд хвастливо заявил: «Я двинусь по реке на Котлас, который непременно возьму, я в этом уверен. Выполнение этого моего плана даст нам возможность утвердиться этим летом в трех пунктах: Котласе, Вологде, Петрограде».
Как известно, утвердиться не удалось даже в Двинском Березнике.
В районах, где в 1918–1919 годах хозяйничали интервенты и белогвардейцы, они давали наглядный урок населению: какими средствами хотели утвердить свое господство и что оно несло трудящимся.
В декларациях интервентов, в разглагольствованиях о «бескорыстной помощи» и о «невмешательстве во внутренние дела» нехватки не было. Но после отъезда из Архангельска бывший генерал-губернатор Северной области Марушевский, помогавший в годы интервенции хозяйничать захватчикам, признавал: «Английская политика в крае была колониальной, т. е. той, которую они применяют в отношении цветных народов». Точнее сказать трудно. Но проиллюстрировать стоит.
Только в 1918 году вывезено с Севера более двух миллионов пудов грузов. За период интервенции ушло за границу два миллиона пудов льна. Покупали? Нет, расплачивались за грузы «компенсационными расписками», которые сам представитель белогвардейского правительства назвал «фиктивными». И это была «бескорыстная помощь».
Французский военный губернатор Дюпон ввел военную цензуру даже на официальный орган белогвардейского «Верховного управления» и приказал начальнику Архангельской тюрьмы не освобождать ни одного заключенного без приказа за подписью Дюпона. И это было «невмешательство во внутренние дела».
«Правительство» ввело в действие царский свод законов, отменило советские законы о страховании рабочих и рабочем контроле, возвратило прежним владельцам предприятия и суда. И эти меры вводились «во имя спасения родины и революции». Такими словами начинались контрреволюционные указы правительства, возглавляемого «социалистом» Чайковским.
Порядки царского времени устанавливали с помощью террора. Через Архангельскую тюрьму с августа 1918 года за год прошло 9760 заключенных. Тысячи были заключены в каторжную тюрьму на острове Мудьюг, получивший печальное название «остров смерти». Более тысячи человек находилось в ноябре 1919 года в тюрьме на Иоканьге.
Об условиях содержания в белогвардейских застенках опубликовано много воспоминаний узников. К их мемуарам можно добавить свидетельство заведующего тюремным отделом Гумберга. Он доносил начальнику Архангельской губернии о содержании заключенных в Иоканьге: «Постельных принадлежностей нет. Люди спят на нарах, подкладывая под себя одежду». Даже «соли для варки пищи и хлебопечения не хватает». А о том, как размещены узники, приводит пример: «В бывшем картофельном погребе с кубатурой 9,0576 куб. сажен помещено 56 человек».
С садистской злобой мстили белогвардейские правители не только советским активистам, но и их родственникам. В Шидрове арестовали отца коммуниста и добровольца Красной Армии К. Назарова. Арестованную жену коммуниста и разведчика К. Аксенова заставляли рыть себе могилу, угрожая расстрелом. Из Емецка отправили на каторгу отца коммунистов Окуневых, из Кузомени — отца и брата комиссара Н. Кулакова…
Члены партии, оказавшиеся в оккупированном Архангельске, создали подпольный комитет. Ему удалось оборудовать нелегальную типографию, выпустить несколько листовок и установить связь с рядом подпольных групп, в том числе на военных судах. Рации на них обслуживали подпольщиков, передавая их шифрованные телеграмы в штаб 6-й Красной Армии. Активные подпольщики К. Теснанов, С. Закемовский, Д. Прокашев, К. Близнина и ряд других 1 мая 1919 года были расстреляны…
Никакие репрессии не сломили воли к борьбе, не потушили веру в победу и у тех, кто попал в застенки. В сентябре 1918 года был организован массовый побег из Мудьюжской каторжной тюрьмы. Руководили им П. Стрелков, бывший матрос «Авроры», делегат III Всероссийского съезда Советов, председатель Архангельского уездного исполкома накануне интервенции, и 148
Ґ. Поскакухин, политработник Красной Армии. Из шестидесяти заключенных, вырвавшихся с острова смерти, двадцати двум удалось через тайгу, голодным и оборванным на восемнадцатые сутки выйти на территорию, свободную от белых на Пинеге.
Населению прифронтовой полосы немало бед принес обстрел из орудий интервентами таких «военных объектов», как крестьянские избы, школы. В Тулгасе интервенты сожгли сорок домов, так как они мешали обзору позиций Красной Армии. Борецкий летописец Василий Щипунов, участник гражданской войны, оставил дневник, в котором хронологически отмечал события. «6 октября от обстрела сгорела школа и несколько домов», «в ночь на 11 октября сгорела деревня Мелехино», «12 октября снаряд попал в наш дом, сгорела вышка…»
Давным-давно залечены эти раны, и как вещественный памятник я видел в Сельце еще год назад нежилой дом, в стене которого зияла круглая дыра, пробитая снарядом. Кое-где остались и другие следы войны. Грибники многих двинских сел и теперь встречают недалеко от селений остатки колючей проволоки. Вблизи Вознесенского хорошо заметны остатки окопов и блиндажей, ступить в которые врагу не дали. Поднявшиеся из окопов ввысь большие березы говорят о том, сколь давно то было. Давно, но незабываемо и по настоящий день.
Напоминают о боевых событиях и о героях обелиски. В Березнике открыт памятник в честь подвига Северодвинской речной флотилии. На окраине деревни Шид-рово поставлен обелиск на месте гибели Павлина Виноградова. В Борке, около школы, стоит памятник земляку Николаю Кошеву. В боях в районе Топсы — Троицы группа красноармейцев под командованием Кошева, окруженная врагами, отбивалась двое суток. В неравном бою погибли все красноармейцы. Раненого командира белые схватили и расстреляли. Поставлены обелиски и на острове, на могиле расстрелянных участников восстания в Дайеровском полку, и на могиле 69 бойцов недалеко от устья Кодимы…
В Великом Устюге на одной из городских площадей стоит памятник, на котором начертано: «Первой жертве английских империалистов от рабочих и крестьян Северодвинской губернии». Это могила Василия Виноградова, секретаря Архангельского горкома партии, убитого в бою 2 августа 1918 года. Когда я был здесь в 1969 году, на мопиле лежал свежий венок.
Именем П. Виноградова назван район на Северной Двине. В Архангельске, Котласе, Шидрове и на родине героя в поселке Красные Струги Псковской области носят его имя улицы. В связи с 50-летием освобождения Севера от белогвардейцев и интервентов в Архангельске заложен памятник в честь героев гражданской войны. Намечено присвоить имена героев ряду новых теплоходов. Все это свидетельствует об уважении потомков к славному подвигу.
Однако при поездке по Двине остается впечатление необходимости продолжать работу по увековечению исторических событий. Разве на двинском тракте, у моста через речку Иксу, не стоило бы поставить монумент с указанием, что здесь проходил последний рубеж советской обороны.
Не везде на памятниках точно указаны события или имена, в честь которых они сооружены. Двадцать лет назад на деревянном обелиске, стоявшем на площади в Двинском Березнике, я читал надпись, говорившую о том, что на этом месте погребены останки красноармейцев и членов экипажа парохода «Дедушка». В последние поездки здесь видел цементный обелиск с надписью: «Героям, бойцам, вписавшим славные страницы в историю борьбы с интервентами и белогвардейцами в 1918—20 годы за Советский Север». Общая надпись на нем не увековечивает конкретного события.
В Емецком парке стоит памятник, на котором сказано, что он сооружен в честь расстрелянных белогвардейцами советских активистов, тела которых были брошены в реку. Между тем, следопыты под руководством учительницы Т. Мининой установили, что в парке захоронены тела расстрелянных советских активистов, перенесенные в братскую могилу с мест расстрела и первоначального захоронения. Вот их имена: Григорий Попов, Матвей Мокеев, Федор Антипин, Павел Мошарев, уездный военком Федор Беданов, заведующий уездным отделом народного образования Яков Фокин.
Теплоход идет по плесам, ставшим историческими местами, овеянными героикой гражданской войны. Пусть служат памяти о героических делах не только географические названия, упоминавшиеся в оперативных сводках, но и упорные краеведческие поиски, мемориальные доски, монументы, названия теплоходов… Пусть в сердцах потомков никогда не угаснет признательность тем, кто защитил завоевания Октября.
