Борис Воробьев - Книга тайн
Чтобы подтвердить или опровергнуть это заявление, требовалось произвести судебно-медицинскую экспертизу останков Щорса, а для этого сначала следовало найти его могилу. Такие попытки предприняли в 1936–1937 годах, но они оказались безрезультатными. Прошло ещё 10 лет и в 1947 году вышла книга бывшего бойца щорсовской дивизии Д. Петровского «Повесть о полках Богунском и Таращанском». В ней автор убедительно доказывал, что петлюровский пулемётчик, который якобы выпустил роковую очередь, не мог этого сделать, поскольку ещё раньше был уничтожен вместе со своим пулемётом четырьмя выстрелами из орудия, произведёнными канониром Хомиченко.
Этот факт вызвал такую волну слухов, что всем стало ясно: могилу Щорса нужно найти во что бы то ни стало. И её нашли, хотя для этого понадобилось ещё два года. Но где же обнаружилось захоронение? Может быть, под Коростенем, где погиб Щорс? Отнюдь нет. Могилу после трудных поисков нашли за тысячи километров от Коростеня — в Самаре, тогдашнем Куйбышеве. Произошло это в июле 1949 года и вызвало первый резонный вопрос: почему погибшего на Украине погребли в Самаре, к которой он не имел никакого отношения? Второй вопрос возник, когда раскопали могилу. Выяснилось, что Щорс был похоронен не в обычном деревянном гробу, а в цинковом, к тому же наглухо запаянном. С чего бы это?
Ответы напрашивались сами собой. Раз везли гроб аж с Украины, значит, у кого-то были веские причины скрыть тело. Это предположение подкреплял и цинковый гроб — по-видимому, организаторам сокрытия казалось, что такой способ захоронения навсегда погребёт тайну смерти Щорса.
Но все вышло наоборот. Именно герметичность гроба способствовала тому, что даже после тридцатилетнего пребывания в земле тело хорошо сохранилось, и это обстоятельство существенно облегчило проведение судебно— медицинской экспертизы. Согласно её акту, «… останки трупа, обнаруженные в могиле, действительно принадлежат тов. Щорсу Н. А.». А далее следует то, ради чего велись многолетние поиски: «Повреждения черепа нанесены пулей из огнестрельного нарезного оружия… Входным отверстием является отверстие в области затылка справа, а выходным — в области левой теменной кости… Следовательно, направление полёта пули — сзади наперёд и справа налево… Можно предположить, что пуля по своему диаметру была револьверной… Выстрел был произведён с близкого расстояния, предположительно с 5-10 шагов».
Таким образом, это свидетельство напрочь опровергло официальную версию. Подтверждалась догадка соратников Щорса о его убийстве. Но кто и зачем организовал покушение?
И тут надо отметить следующее: гибели Щорса предшествовала зловещая цепочка убийств высших командиров 44-й дивизии. По мнению руководителя киевской ЧК М. Я. Лациса, эта кровавая интрига исходила из штаба 12-й армии, в которой числилась дивизия Щорса.
Но если была интрига, значит кто-то её организовал! Имя организатора впервые назвал такой военный авторитет, как Ефим Щаденко, генерал-полковник, занимавший в годы Гражданской войны высокие должности (командовал Украинской армией, был членом реввоенсовета Украинского фронта). Именно он в 1958 году рассказал о неблаговидной роли в событиях, связанных с 44-й дивизией, члена реввоенсовета 12-й армии Семена Аралова, верного соратника Троцкого и его назначенца.
В 12-ю армию Аралов был назначен в июне 1919 года, когда вместе с Троцким прибыл в Киев. Положение Советской республики было в то время критическим, особенно на Южном Фронте. Поэтому приехав в Киев, Троцкий тотчас произвёл реорганизацию в войсках, объединив 1-ю и 3-ю украинские армии в одну, 12-ю, членом реввоенсовета которой и назначили Аралова.
Поскольку дивизия Щорса стала ядром вновь образованного соединения, Аралов не замедлил посетить её. Пробыв в дивизии всего три часа, член реввоенсовета обнаружил в ней такие недостатки, что впору было отдавать под трибунал её командира. По мнению Аралова, начальствующий состав дивизии — контрреволюционеры, в подразделениях процветает антисемитизм, а многие бойцы — откровенные бандиты.
Заметим, что эти выводы Аралов сделал после того, как дивизию Щорса инспектировали такие видные военачальники, как Антонов-Овсеенко, Подвойский и уже упомянутый Щаденко. Все они высоко отозвались о боеготовности 44-й дивизии и ни словом не укорили ее командиров.
Но у Аралова свои взгляды на этот счёт, и он, едва закончив инспектирование, посылает депешу Троцкому, в которой предлагает сменить начальника дивизии, поскольку тот держит себя «независимым царьком». Троцкий отвечает Аралову телеграммой, требующей провести чистку дивизии. И начать её он рекомендует с командования 44-й.
И начинаются странные и непонятные события: 27 июля 1919 года по приказу Троцкого был без суда и следствия расстрелян двадцатилетний комбриг 44-й дивизии Александр Богунский; через неделю эта же участь постигла комбрига Тимофея Черняка, а ещё через день был отравлен командир Таращанского полка Боженко. Перед этим убили его жену, и Боженко грозился в отместку идти походом на Киев (он считал, что жену уничтожила киевская ЧК). А затем наступила очередь самого Щорса.
Воспоминания участников трагического боя 30 августа 1919 года сильно разнятся между собой. Так, И. Дубовой, заместитель Щорса, принявший после его смерти дивизию, в своих показаниях утверждал, что в момент гибели начдива около него находился лишь он, Дубовой, и что Щорс погиб от пулемётной пули, попавшей ему в лоб.
Совсем другое говорил Казимир Квятык. В марте 1935 года, выступая с заметкой в газете «Коммунист», он заявил, что Щорс был убит в расположении его полка и что в это время около начдива был он, Квятык, Иван Дубовой, а также уполномоченный реввоенсовета 12-й армии Павел Самуилович Танхиль-Танхилевич.
И, наконец, заявление генерал-майора Советской Армии, в прошлом профессионального революционера С. И. Петриковского, командовавшего в 44-й дивизии отдельной кавбригадой. В 1962 году он заявил: во-первых, на передовую Щорса сопровождали не только те, кого назвал Катык, но также и он, Петриковский. А во-вторых, выстрел, ставший роковым для Щорса, прозвучал уже после того, как артиллеристы подавили петлюровский пулемёт, из которого, согласно официальной версии, был убит начдив.
Кто же прав в своих утверждениях — Дубовой, Квятык или Петриковский?
Ясно, что Дубовой лгал, рассказывая о гибели своего командира. Его показания расходятся с результатами судебно-медицинской экспертизы, согласно которой Щорс был убит выстрелом из револьвера в затылок.
Сам Дубовой слыл человеком, который умел устраиваться в жизни. У него были многочисленные связи в советских верхах, и, до того как стать заместителем Щорса, он успел покомандовать даже армией. Но командовал неудачно и в конце концов оказался на вторых ролях 44-й дивизии. Щорса он не любил и завидовал ему. Всё это дало основания некоторым исследователям подозревать в убийстве начдива-44 именно Дубового.
Но эта версия основана на голых предположениях и не выдерживает напора фактов. Убийцей Щорса был, вероятнее всего, был не кто иной, как политкомиссар 12-й армии Танхиль-Танхилевич, фигура крайне тёмная. Двадцатишестилетний уроженец Одессы, он летом 1919 он неизвестно как стал политкомиссаром реввоенсовета 12 армии. Такое назначение просто так не происходит, оно требует весьма компетентных гарантий, так что, скорее всего, Танхиль-Танхилевича кто-то продвигал по служебной лестнице. И, видимо, с определёнными целями. Кстати, после гибели Щорса Танхиль-Танхилевич поспешно покинул расположение 44-й дивизии и объявился уже на Южном фронте. Весьма подозрительные передвижения.
«Это был человек лет 25–30, — писал в 1962 году С. И. Петриковский. — По его рассказам, он родом из Одессы. Проходя по российским тюрьмам (напомним, что Петриковский был профессиональным революционером и не раз арестовывался — Б.В.), я насмотрелся на уголовников. Этот политкомиссар производил на меня впечатление бывшего «урки». Не было в нем ничего от обычного типа политработника. Приезжал он к нам (в 44-ю дивизию — Б.В.) дважды. Останавливался у Дубового…»
Высказывает своё мнение Петриковский и о Дубовом: «…Я все-таки думаю, что стрелял политинспектор, а не Дубовой. Но без содействия Дубового убийства не могло быть. Только опираясь на содействие власти в лице заместителя Щорса — Дубового, на поддержку РВС 12-й армии, уголовник совершил этот террористический акт… Я знал Дубового, и не только по Гражданской войне. Он мне казался человеком честным. Но он мне казался и слабовольным, без особых талантов. Вот почему я думаю, что его сделали соучастником…»
Вероятно, Петриковский был прав: именно по слабости характера Дубовой стал соучастником преступления, за которым стояли три человека — Троцкий, Аралов и Танхиль-Танхилевич. Первый был его вдохновителем, второй — верным проводником идей Льва Давидовича, а третий — исполнителем. Троцкий, как известно, тоже стал объектом заговора и погиб от руки наёмного убийцы в Мексике в 1940 году; судьба Танхиль-Танхилевича неизвестна; что же касается С. И. Аралова, то ему выпала долгая жизнь. Он умер на восемьдесят девятом году и до конца отстаивал точку зрения, что Щорс погиб от пули петлюровского пулемётчика. Абсурдность такого утверждения очевидна, ведь существует заключение экспертизы, однако бывший член реввоенсовета 12-й армии никакого наказания не понёс и тихо скончался в собственной постели.
