Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 21. Мир на ладони
Каков механизм изменения цвета? Достигается та или иная окраска растяжением или сокращением кожных клеток-хроматофор с определенной окраской и клеток, богатых или бедных меланином. А запускается механизм окрашивания цветовой обстановкой вокруг, температурой и возбуждением.
Видимо, очень удачной оказалась эта конструкция у природы. «Маленьких динозавров» она штампует уже десятки миллионов лет.
• Фото из архива В. Пескова. 9 февраля 2001 г.
«Императоры» на снегу и в воде
Что более всего поразило, что особо запомнилось в Антарктиде? Во-первых, белые ее пространства, громадные расстоянья, где нет ни единой крупинки жизни. Только человек в особо теплой одежде, в особо надежном транспорте способен вторгнуться в глубь абсолютной пустыни. Летишь час, три, пять часов, а внизу – белизна без какого-либо темного пятнышка. Жизнь тут лепится лишь около ледяных побережий на узкой полоске у моря, способного (и очень щедро!) прокормить здешних аборигенов – китов, пингвинов.
Пингвины запоминаются, поражают воображенье как одно из чудес земной жизни. Они обитают в местах, где зимы (апрель – октябрь) необычно суровы – ураганные ветры при морозах в пятьдесят градусов. А один из видов пингвинов (самые крупные – императорские пингвины) не только тут выживает, но именно зимой, а не летом (декабрь – февраль) выводит потомство. На этих пингвинов я глядел как на чудо, благо бродить по их колонии можно, птиц не пугая, что я и делал в любое мало-мальски свободное время.
Ребенок у них всегда только один.
Всего пингвинов около двадцати видов. Большинство из них мелкие, очень друг на друга похожие птицы, обитают северней Антарктиды в более благодатных местах. (Очковых пингвинов мы наблюдали в позапрошлом году даже у берегов Африки.) А у самой границы жизни обитают только два вида удивительных птиц: «императоры» и пингвины Адели. Около нашей обсерватории «Мирный» живут и те и другие.
Пингвины Адели приплывают из океана размножаться на прибрежных каменных островках.
Адели суетливы и любознательны. Полярники рассказывали: в 1956 году пингвины издалека приходили поглядеть на корабль и лазали по доскам, наблюдая, как плотники сооружали дома. Обитающие в Антарктиде уже миллионы лет птицы впервые видели человека.
Императорские пингвины много крупней пингвинов Адели (высота их более метра, вес – сорок с лишком килограммов). Это степенная, несуетливая, очень красивая птица. В отличие от меньших своих собратьев на корабли глазеть они не являлись, но в своей колонии человека не просто терпят, а как бы не обращают внимания на него. Правда, прикосновений не любят. Я, осмелев, однажды одного красавца решил погладить и получил ощутимый щипок.
«Императоры» при вертикальном хождении удивительно напоминают солидных, располневших хорошо одетых людей. Их окраска контрастная. Спина черная – на воздухе собирает солнечное тепло, в воде же маскирует пингвина на фоне морского дна, а белый перед, глянуть из глубины, не очень заметен в светлой воде.
На животе «императоры», ловко работая лапами, хорошо скользят по заснеженным льдам. На лапах есть перепонки. Но в воде лапами пингвин лишь помогает хвосту рулить. Крылья у всех пингвинов превратились в ласты, хорошо работающие в воде. Клюв у птиц – обтекаемый, тонкий, изнутри покрытый иголочками, помогающими удерживать добычу. Обращают на себя внимание оранжевые пятна по бокам головы. Этот румянец – опознавательный знак на воде. Плотное тело притоплено – на поверхности лишь голова и спина. Яркие пятна сигнализируют: «Свой!»
1964 год. В Антарктиде пингвины нас почти не боялись.
Живут «императоры» колониями, достигающими кое-где ста тысяч птиц. (Теснота в холодных местах предпочтительна.) Птиц надо считать морскими, но на время выведенья птенцов нужна им твердь. Каждая из колоний (сейчас в Антарктиде их около тридцати) выходит из воды всегда в одном месте и постоянно держится на излюбленных припайных льдинах, защищенных от бурь ледяными горами или прибрежными скалами.
Полярники в «Мирном» новичков непременно, как в театр, водят «к пингвинам» и наслаждаются ахами-охами всех, кто видит обилие крупных, красивых, небоязливых птиц. Сами полярники и в одиночку время от времени навещают стойбище «императоров». В Антарктиде человеку необходимо видеть хоть какое-нибудь проявление жизни. «А пингвины так выносливы, так жизнестойки, что возле них заряжаешься оптимизмом – перезимуем!» – рассказывал мне один из «мирян».
Присматриваясь к колонии, я мало что понимал в ее жизни. Птицы как две капли воды походили одна на другую. И пушистые бурые их птенцы были все на одно лицо. Запах в стойбище был такой же, как в деревенском курятнике. Останавливало вниманье беспрерывное с металлическим оттенком гоготанье всех и вся. Еще не видя птиц из-за вздыбленных льдин, их присутствие по громкому хору уже обнаруживаешь. Что значило это всеобщее стремление голосом заявить о себе? Я был в Антарктиде тридцать семь лет назад. Белый материк тогда еще только начали как следует изучать. О здешних животных тоже мало что знали. Теперь же о многом в жизни пингвинов можно прочесть у биологов.
Самое главное – как выдерживают эти птицы фантастический холод (минус 50 при ветре 40 метров в секунду)? И ведь ни нор, ни укрытий…
Приспособление первое – в особо лютую стужу держаться, плотно прижавшись друг к другу. Так, «комом», зимуют дикие пчелы в дупле. Но пчелы кормятся. Пингвины же, удалившись от моря на сто и более километров, кормиться не могут. Держатся только запасом жира в неуклюжих своих телах. Запас велик. Но только на «топливе» не продержишься. Жир защищает от холода лишь на тринадцать процентов. Главный хранитель тепла – «одежда» пингвина. Сверху это «панцирь» из жестких, прочных, недлинных лоснящихся перьев, уложенных наподобие черепицы на крыше. Они не дают ветру добраться до пуховой прокладки между телом и «панцирем». Лапы перьями не покрыты, но они жирные и черного цвета, что позволяет улавливать солнечное тепло. Лишь овцебыки в Арктике могут сравниться с пингвинами в стойкости к холодам.
Вот так они из воды вспрыгивают на льдину.
Всего сейчас в Антарктиде насчитывают 350 тысяч императорских пингвинов. Кормятся они в море, запасая энергию на длительный срок. А с наступленьем зимы (апрель) птицы отправляются к своим родовым местам. (Пробовали выпускать пингвинов за тысячи километров от их излюбленных мест, они всегда возвращались туда, где родились, – в свою колонию.)
Медленно (один или два километра в час), вытянувшись цепочкой, движутся отягощенные жиром птицы, отдыхая лишь на ночевках. Больше недели длится поход. Наконец, вот оно, желанное место! Тут сразу же начинается образование пар. Это событие сопровождается гоготаньем всей колонии. В звуках, которые непрерывно издают все, закодированы: вид, пол, возраст, состояние здоровья, социальное положение птицы. Не внешность (все пингвины похожи), а звуки с характерными для каждой птицы интервалами в них определяют выбор партнеров.
Брачный союз заключается на один год – до следующей зимы. Но он должен быть прочным – от дисциплины супругов зависит судьба птенца и, значит, продолжение рода пингвинов.
Партнеры, сделавшие свой выбор, целый месяц привыкают к узнаванью друг друга. В ходу по-прежнему звуки и демонстрация разных «контрольных» поз. Все венчает (наблюдаемая также у журавлей) «торжествующая песнь любви». Супруги стоят, обратив друг к другу глаза, подняв клювы вверх. В недвижности этой дуэтом исполняется песня, суть которой – подтвержденье незыблемости брачного соглашенья.
Через десять дней после спаривания самка приносит одно яйцо, но большое, весом почти в полкило. «Императоры» гнезд не строят, яйцо скатывается сначала на поджатый хвост самки, потом на лапы. Об этом волнующем моменте тут же узнает и отец. Он касается клювом сокровища, прикрытого теплой складкой материнского живота, и издает радостный крик, убеждающий самку, что партнер верен долгу родителя.
Кажется, в воде пингвин не плавает, а летает.
Далее начинается ритуал, уподобить который можно смене караула на очень важном объекте. Самец делает круги вокруг самки, показывает, что готов принять на лапы общее их достоянье. Осторожно (очень осторожно!) самка перекатывает папаше-пингвину яйцо. Ошибка в этом процессе недопустима. Самец яйцо принимает и сразу же прикрывает складкою живота.
Конечно, случаются промахи (недотепы везде не редкость). В этом случае яйцом старается завладеть кто-либо из молодых, еще не создавших пары пингвинов. Яйцо в этом случае погибает, ибо только семейный союз может довести до конца ответственную миссию родителей. Свидетельство этому – расклеванные поморниками яйца. (Одно из них я храню как память об Антарктиде.)
