Мария Баганова - Всемирная история без цензуры. В циничных фактах и щекотливых мифах
Биббиена всегда покровительствовал художникам, особенно Рафаэлю, с которым был знаком с юношеских лет. Великий живописец создал для кардинала множество картин и эротические фрески его ванной комнаты в Ватикане: кардинал не был поборником целомудрия.
Премьера «Каландро» состоялась в 1507 году. Декорации к постановке писались Рафаэлем. Лев X стоял в дверях зала и благословлял зрителей, в числе которых были очень знатные особы.
Сюжет пьесы был достаточно фриволен: крестьянин Каландро (его образ заимствован у Боккаччо) пытается выследить свою неверную жену Фульвию и сам влюбляется в ее любовника Лидио, переодетого в женское платье.
Комедия сразу стала очень популярной, ей подражали такие признанные мастера, как Ариосто и Макиавелли, а спустя 200 лет Стефано Бенедетто Палавичини даже использовал ее в качестве либретто для своей оперы.
Но если Лев X был в целом любим народом и его развлечения носили хоть и фривольный, но безобидный характер, то были среди римских пап и те, которых ненавидели. Например, Сикст IV. После его смерти народ устроил настоящую расправу, сжег дворцы его племянников, не пощадив даже деревьев в великолепных садах. Толпа спалила замок, который первосвященник воздвиг для себя на деньги паломников, и разграбила склады с провиантом. В своей «Повести о горьком времени» Баттиста Мантовано пишет, что «продажность при нем превосходила всякое обыкновение, и предметом торговли стало все, начиная с кардинальского звания и кончая мельчайшими дозволениями».
Из дневников секретаря Сената Стефано Инфессуры — о папе Сиксте IV:
«Этот папа был врагом всех образованных и честных людей; по душе ему были только дурные. По этому поводу (то есть на смерть папы. — М.Б.) было составлено, неизвестно только кем, много стихотворений, вроде следующих: „Прелюбодеи, сводники, блудницы и доносчики,/Стекайтесь в Рим скорей, здесь вы будете богаты!“ или: „Губитель города, небес позор, насильник / мальчиков, прелюбодей и вор!“ или: „Радуйся, покойный Нерон, в злодействе/ превзошел тебя Сикст, все преступления / и пороки заключал он в себе одном!“».
Были и другие стишки:
«Сикст, бесчестие, голод, разруху, расцвет лихоимства, кражи, грабежи — все, что только есть подлейшего на свете, Рим перенес под твоим правлением. Смерть, как признателен тебе должен быть Рим, хотя ты слишком поздно пришла. Наконец ты зарываешь все преступления в кровавую могилу Сикста».
«Сикст, наконец ты труп, ты, презиравший благочестие и справедливость. Смертельный враг мира, тебя успокоила смерть.
Сикст, наконец ты труп, и Рим, страдавший при тебе от голода, всех бедствии, скорбен и войны, может ликовать.
Сикст, наконец ты труп, ты, воплощенный раздор нашего века.
Ты нападал на самого бога, — иди теперь мутить ад.
Сикст, наконец ты труп, ты — мастер мошенничества, могущество которого выросло на вероломстве.
Сикст, наконец ты труп. Пусть все распутники, развратники, сводники, притоны и кабаки оденутся в траур.
Сикст, наконец ты труп и не сможешь больше марать своими злодеяниями папство.
Сикст, ты наконец труп. Римляне, раздерите его проклятое тело и бросьте его части ястребам».
«К чему эти торжественные похороны? Ведь дело идет о Сиксте, надо молиться преисподней.
Всю свою жизнь он смеялся над небом и, умирая, порочил и отрицал божество.
Ты умер, Сикст, да будет проклята твоя память богом и людьми.
Тебя надо было задушить еще во чреве матери».
Эти язвительные стишки назывались паскино, или паскинадами (отсюда слово — пасквиль). Их наклеивали на мраморный цоколь античной статуи без рук и без ног, найденной у мастерской портного Паскино. Обломок был приставлен к стене мастерской, а после смерти этого портного перенесен к углу дворца Орсини. К тому времени статую тоже стали называть Паскино. Вскоре на мраморном постаменте стали появляться листки с политическими эпиграммами, главным образом против пап, получившие название «паскинад». Их авторы, за редким исключением, предпочитали оставаться анонимными. Впрочем, находились и те, что не скрывали свои имена, например — Пьетро Аретино.
Пьетро Аретино
Этот талантливый человек писал в самых разных жанрах: сочинял пьесы, драмы и даже философские труды, но тем не менее слава его была скандальной, а репутация ужасной. Причиной были его язвительные сонеты, в которых он не щадил даже самых знатных, даже римских пап. Своим злым языком он делал себе карьеру.
Аретино — это не фамилия, это прозвище по месту рождения, городку Ареццо. Пьетро был сыном сапожника и, судя по всему, внебрачным. Затем он учился в Перуджи, понабравшись там кое-каких знаний, но не избавившись от дурных манер и простонародного выговора.
Из Перуджи он перебрался в 1516 году в Рим, пристроившись в дом самого богатого из римских банкиров, Агостино Киджи. Аретино нельзя было отнести к интеллектуалам: образование он получил более чем среднее, латынь знал весьма приблизительно, греческого не знал совсем. Поначалу приближенные Киджи смотрели на нового пришельца свысока, но Аретино не любил оставаться в тени. Чрезвычайно наглый, находчивый и остроумный, он протискивался вперед настойчиво и энергично, сумев внушить страх даже лицам, обладавшим значительной властью. Если его пробовали осадить, он отвечал насмешкой, эпиграммой, вынося на свет нечто такое, о чем все говорили втихомолку, но о чем не решались сказать громко.
Внимание папы Льва X (Джованни Медичи) привлекла сатира «Завещание слона», написанная на смерть его любимого белого слона, содержавшегося в зверинце Ватикана. Аретино высмеял кардиналов и епископов, но сумел вызвать не гнев, а напротив — милость понтифика. В это же время он заручился покровительством еще одного члена семейства Медичи — кардинала Джулио.
Аретино часто в своих остротах переходил дозволенные границы. Но перед угрозой силы он смирялся. В 1529 году он отозвался не очень почтительно о Федериго Гонзага в присутствии мантуанского посла. Посол велел ему сказать, что если так будет продолжаться, то Аретино не спасется от него и в раю. Аретино извинился. Извинился он и в другом случае, когда по поводу его нападок на придворных Федериго тот просил передать ему, что он велит дать ему несколько ударов кинжалом в самом центре Риальто. Английский посланник не стал дожидаться извинений и велел подстеречь Аретино и избить палками. Эрколе д’Эсте тоже подсылал к нему убийц, но те не дождались главной жертвы и ушли, ранив одного из многочисленных любовников Аретино, которых он называл «ганимедами» в честь мифического виночерпия и наложника древнегреческого бога Зевса. После того как Лев X умер, новый папа Адриан VI решил расправиться со злоязычным сатириком, и тот вынужден был бежать — но ненадолго: не прошло и года, как Адриан умер, а его преемником стал друг и покровитель Аретино кардинал Джулио Медичи, взошедший на святейший престол под именем Климента VII.
Поэт снова вернулся в Рим, но практически сразу же оказался замешанным в страшном скандале, связанном с публикацией сборника порнографических гравюр.
Эти гравюры изображали разнообразные способы соития мужчины и женщин. Скандальный сборник вошел в историю под разными названиями: «Позы Аретино», «Шестнадцать поз», «Любовные позы», «Похотливые сонеты», «Развратные сонеты», «Сладострастные сонеты».
Изначальным автором этих «поз» называют Джулио Романо — талантливого и знаменитого ученика Рафаэля. По одной версии, Романо нарисовал непристойные фрески по заказу герцога мантуанского Фредерико II для дворца Палаццо дель Те в Мантуе, по другой, более шокирующей, он поссорился с папой Климентом VII, так как тот недоплатил ему гонорар за какую-то работу, и в отместку расписал зал Константина в Ватикане вместо заказанных фресок на божественные сюжеты — порнографическими сценами. Случился скандал, росписи были уничтожены, но их успел перекопировать гравер Маркантонио Раймонди, другой ученик Рафаэля, и создал по этим сюжетам серию гравюр. Пьетро Аретино, увидев то ли фрески Романо, то ли гравюры, сочинил к каждой из них по непристойному сонету.
Образец сонета:
М: Интересно все-таки знать, куда Вы
Собираетесь крепкую вставить пробку?
Ж: Неужели? А если, положим, в попку —
Разве ты откажешься от такой забавы?
М: О, Мадонна! Здесь все-таки Вы не правы,
Я скорей бы выбрал иную тропку,
Хоть на ней и чувствую себя робко, —
Но монахов слишком презренны нравы.
Впрочем, раз Вы склонны таким макаром
Нас принять — как гранды, то как хотите
Поступайте, главное — с должным жаром.
Ухватите свечку и поместите
В Ваш чуланчик. Капающим нагаром
Обжигаясь, тьму его осветите.
Поглядите, милая, я уж ярым
Полыхаю пламенем от одной раскачки —
Не сгорю ли я в настоящей скачке?[8]
Издание Маркантонио получило большую известность, но вызвало гнев Ватикана. В 1524 году гравер был арестован, а все копии его книги — сожжены. Автора оригиналов — Джулио Романо, имевшего богатых покровителей, папский гнев минул.
