Михаил Зыгарь - Газпром. Новое русское оружие
Наконец, в 2.30 в офисе Газпрома Алексей Миллер и Алексей Ивченко подписали соглашение, а завизировали его содиректора RosUkrEnergo Константин Чуйченко и Олег Пальчиков. Согласно новой договоренности, RosUkrEnergo должна была покупать газ у Газпрома по цене 230 долларов за тысячу кубометров, а продавать его Украине по 95 долларов. Чтобы компенсировать затраты, швейцарский трейдер получал право экспортировать российский и среднеазиатский газ в Европу по рыночной цене.
Газпромом эти соглашения были восприняты как триумф. Менеджеры газовой корпорации получили за победу над Украиной целую россыпь государственных наград. Тележурналисты, не стесняясь в выражениях, говорили про то, что Газпром нагнул Украину.
Газовый конфликт с Украиной был первым ярким показателем того, что именно Газпром стал основным политическим орудием Кремля. Еще в ноябре 2005 года, наблюдая за ходом переговоров, «КоммерсантЪ» констатировал, что отныне органом в российской власти, которое отвечает за внешнюю политику, является больше не министерство иностранных дел, а Газпром. Спустя пару месяцев эту идею подхватили и в самом МИДе – уже весной 2006 года на посольских приемах в Москве дипломаты, завидев человека из Газпрома, шепотом говорили:
– Ну конечно, теперь ведь у нас Газпром вместо МИДа, по всем ключевым направлениям внешняя политика проводится через него: и в Европе, и на Украине, и в Белоруссии, и в Средней Азии…
– Конечно, Путин использует Газпром как политический рычаг, – говорит один из бывших сотрудников корпорации. – Как дубину. И делает он с ним то, что ему самому хочется, а вовсе не то, что ему советуют люди из Газпрома, в том числе и Миллер.
Зато на Украине подписанные газовые соглашения стали предметом всеобщей критики: против них ополчились и бывшие премьер-министры Виктор Янукович и Юлия Тимошенко. На первом же посленовогоднем заседании Верховной рады договоренность критиковали все, включая сторонников президента. Особенное возмущение у депутатов вызывало участие в сделке мистической RosUkrEnergo.
– Никто не называет хозяина этой фирмы-прокладки. Почему-то все боятся назвать фамилию Путин, – восклицал депутат Юрий Оробец.
А спустя три месяца на парламентских выборах «оранжевые» проиграли и Виктор Янукович вновь сформировал правительство. Министерство топлива и энергетики вновь возглавил один из творцов RosUkrEnergo Юрий Бойко.
Основной причиной поражения «оранжевых» была, конечно, их разобщенность: сторонники Виктора Ющенко и Юлии Тимошенко шли на выборы разными колоннами, яростно критиковали друг друга и так и не смогли договориться о создании правительственной коалиции. Однако в Москве возвращение во власть Януковича вызвало настоящую эйфорию – его расценили как победу Газпрома и результат грамотной политики.
Газовая война против Украины была принята как образец умело проведенной внешнеполитической кампании. И по этому же шаблону было решено действовать и в дальнейшем.
В очередной раз Газпром решил припугнуть Украину уже осенью 2007-го. В республике прошли внеочередные парламентские выборы, на которых заметного успеха добился Блок Юлии Тимошенко. В киевском отеле Hayatt всю ночь пили шампанское и ели свежую клубнику. Бывшая премьер-министр улыбалась в камеры и обещала в скором времени сформировать новое правительство. Когда мы у нее спросили о первых шагах ее будущего кабинета, она, не колеблясь, сказала, что постарается избавиться от RosUkrEnergo в качестве посредника в российско-украинских газовых отношениях. Эти слова потонули в криках «браво», в воздушных поцелуях и звоне бокалов.
Наутро Газпром объявил о наличии у Украины огромной неурегулированной задолженности по газу. Никто уже не сомневался в том, что, делая это заявление, газовый гигант выступает в качестве официального рупора позиции российских властей. Неясно только, какую цель преследовал этот рупор: повлиять на политическую ситуацию на Украине или оградить от посягательств загадочную компанию RosUkrEnergo, зарегистрированную в швейцарском кантоне Цуг.
Глава 9
Газпром на пороге ада
21 декабря 2006 года в офисе Газпрома на улице Наметкина была паника. И в Кремле тоже было неспокойно. Чиновники и менеджеры внимательно смотрели новости. Но в новостях повторяли одно и то же: в 1.10 по ашхабадскому времени умер пожизненный президент Туркмении Сапармурат Ниязов.
Никаких подробностей в новостях не было и быть не могло. Вот уже 15 лет Туркмения остается самой закрытой страной постсоветского пространства. Оттуда не бывало новостей – из Туркмении шел только газ, и всем этого было достаточно. Почти никто из работающих в России журналистов никогда не был в Туркмении. Об этой стране ходили странные слухи, сводившиеся, в общем, к тому, что там – ад.
Менеджеры Газпрома, в отличие от остальных россиян, в Туркмении бывали регулярно. Правда, они давно перестали запоминать труднопроизносимые имена своих непосредственных партнеров по переговорам. Партнеры то и дело менялись, переезжая из министерских кабинетов в тюремные камеры, и все равно понятно было, что решения в Туркмении принимает только один человек – президент Ниязов.
Газпромовские менеджеры всякий раз возвращались из Туркмении с дорогими подарками и смешными историями. Они рассказывали, что на главной площади туркменской столицы Ашхабада стоит золотая статуя Ниязова и она поворачивается вслед за солнцем. Они, смеясь, вспоминали новые названия месяцев, придуманные Ниязовым: январь в свою честь он назвал «Туркменбаши», а апрель – в честь своей матери «Курбансолтан-эдже». Менеджеры с улыбкой цитировали туркменскую прессу, изо дня в день писавшую, что «можно отказаться от марксизма-ленинизма, однако те, кто не поддерживают идеологию Туркменбаши, не имеют права называться людьми и вообще являются нелюдью».
Газпромовцы старались не вспоминать о нечаянных встречах с простыми гражданами Туркмении, которые шепотом умоляли помочь им выбраться из этой страны, говорили, что их сажают и расстреливают целыми семьями. И если работников Газпрома спрашивали, правда ли, что в Туркмении – ад, они сразу говорили: «Да нет, конечно». Потом задумывались. А потом начинали говорить о том, что там газ.
Что будет с Туркменией, кто заменит Ниязова, как реагировать на его смерть, не знали и в Кремле. В первый момент выяснить обстановку поручили спичрайтеру президента Джахан Поллыевой. Но не потому, что она могла быть в курсе, а просто потому, что она – туркменка.
Посольство Туркмении в Москве в тот день прекратило выдачу виз. Авиакомпания «Туркменские авиалинии» перестала продавать билеты на самолеты в Ашхабад. Страна, занимающая второе место на постсоветском пространстве и пятое место в мире по запасам газа, оказалась на несколько дней наглухо заперта.
Туркменские газеты в тот день специально задержали свой выход, чтобы опубликовать сообщение о смерти пожизненного президента. Они также написали, что спикер парламента Овезгельды Атаев, который по конституции должен был заменить президента на его посту, отправлен в отставку (про то, что Атаев уже арестован, газеты не сообщали). А по телевидению сказали, что председателем комиссии по организации похорон Ниязова назначен министр здравоохранения и вице-премьер Гурбангулы Бердымухаммедов. Еще в Советском Союзе существовала давняя традиция – похоронами почившего генерального секретаря всегда руководил следующий генеральный секретарь.
Смерть Ниязова стала переломным моментом в истории не только его страны, но и в истории Газпрома и всего мирового газового рынка. Ниязов всегда был важнейшим партнером Газпрома – вне зависимости от того, враждовал он с ним или сотрудничал. И за годы своего правления Туркменбаши выстроил идеальную газовую империю. Его власть поддерживал газ. И именно этот газ, покупаемый у Туркмении Газпромом, накачал некогда скромного советского партийного функционера огромной властью, превратив его в безумного диктатора.
К моменту распада Советского Союза в Туркмении добывалась примерно треть всего советского газа, так что потеря туркменских месторождений была для Газпрома ощутимым ударом. Однако осознавая, что удержать Туркмению не удастся, Виктор Черномырдин придумал, как минимизировать потери. Единственным источником живых денег для Газпрома был экспорт на Запад. Поэтому Черномырдин придумал экспортировать только свой газ, ничего не платя Туркмении. Закупку туркменского газа Россия резко снизила.
Руководивший советской газовой отраслью еще с 1985 года Черномырдин знал, с кем имел дело. Ниязов, как и остальные новоявленные хозяева постсоветских республик, был когда-то первым секретарем республиканской компартии. Но на фоне прочих советских партийных деятелей, будь то президенты Казахстана Нурсултан Назарбаев и Узбекистана Ислам Каримов, или те же руководители Газпрома, Ниязов выглядел легковесно.
