Этан Цукерман - Новые соединения. Цифровые космополиты в коммуникативную эпоху
Поскольку процесс статистического машинного перевода – это, по сути, выбор наиболее вероятного перевода из набора примеров, использование таких источников приводит к возникновению забавных побочных эффектов: в машинном переводе мы все немного смахиваем на европейских парламентариев. Действительно, такие системы, как правило, куда лучше справляются с переводом официальных документов, чем с переложением полных сленга и жаргонных словечек мгновенных сообщений.
Так почему же американские и европейские репортеры и «факт-чекеры» не прочли с помощью машинного перевода материал Qilu Evening News, чтобы получить более полное представление о профессионально-техническом училище Ланьсян? Вероятно, отчасти в силу привычки. Долгие годы системы машинного перевода выдавали неудобоваримые, малоосмысленные результаты, и у журналистов развилось стойкое предубеждение против их использования. Однако за последние пять лет качество машинного перевода между китайским и английским резко возросло. Программисты оценивают качество машинного перевода, сравнивая его с работой профессиональных переводчиков. Такое сравнение легло в основу системы оценки качества машинного перевода – Bilingual Evaluation Understudy или BLEU, которая анализирует машинный перевод, подсчитывая количество тех же слов, расставленных в том же порядке, что и в работе профессионального переводчика. Когда специалисты Google решают, что оценка BLEU для новой пары языков (английский/китайский, например) достаточно высока, компания включает пару в набор инструментов Google, доступных бесплатно на translate.google.com. За шесть лет, с 2006 по 2011 год, этот порог преодолели 60 языковых пар.
Машинный перевод материала Qilu Evening News может произвести на журналистов неоднозначное впечатление. Я перевел эту статью с помощью сервиса Google[189] и получил, в частности, следующий результат:
«Школы Директор Бюро Г-н Чжоу не встретиться с нашим корреспондентом. Он только сказал, по телефону:… “Эти отчеты нонсенс измышления. Несколько дней назад, говорящих на китайском языке позвонила женщина под предлогом задавать вопросы о студенческих регистрации она не выявила себя. Мы учим в основном технического обслуживания автотранспорта, ремонт, и некоторые из этих студентов в конечном итоге присоединились к военным, чтобы сохранить ремонт транспортных средств. Он также сказал, что есть украинский профессорско-преподавательского здесь. Это нелепо. Наша школа не имеет зарубежных преподавателей. Мы не лицензированы на привлечение иностранной учит. Кроме того, мы не снижаться, чтобы ответить на вопрос о том, было украинского учителя здесь – она просто никогда не просил”».
Этот текст можно с грехом пополам разобрать, но читать его совсем непросто. Едва ли кто-нибудь сочтет, что это написано носителем английского языка. Цепкий и принципиальный репортер мог найти статью Qilu в переводе и использовать ее в продолжение своей истории. Но чтобы всякий англоговорящий, старающийся следить за китайскими событиями, ежедневно читал Qilu Evening News с помощью машинного перевода – это маловероятно. Кроме того, даже цепкий репортер мог бы не совсем верно понять прочитанную статью.
Когда IBM и Джорджтаунский университет начали программу перевода русских текстов, их цель состояла в том, чтобы создать систему, которая позволит автоматизировать часть работы по переводу статей научных журналов. При этом все понимали, что, прежде чем представлять их американским ученым, эти переводы нужно будет довести до ума вручную. В начале 1970-х годов программа забуксовала, а государственные спонсоры отвернулись от автоматического машинного перевода и сосредоточились на создании инструментов, которые могли бы повысить эффективность труда профессиональных переводчиков; то есть программах типа «запоминаем перевод», в которых сохраняется переработанная переводчиком сложная фраза, чтобы потом он или его коллеги могли к ней вернуться. Целью государственных структур США стало повышение эффективности живых переводчиков, а не совершенствование автоматизированного перевода.
Научная гонка между СССР и США уже не имеет того политического значения, как в 1950-х. Пережив холодную войну, мы вошли в эпоху сложного, многополярного мира, и теперь аудитория международных СМИ в правительстве США – это разведывательные структуры, в частности Центр открытых источников – подразделение ЦРУ, в котором глобальные события пытаются анализировать, читая местные газеты на пуштунском, азербайджанском и многих других языках. Газеты типа Baku Xalq QƏzeti для аналитиков ЦРУ переводят люди. Эти переводы широкой публике… почти доступны. Незасекреченные переведенные материалы, которые в настоящее время включают в себя посты в блогах, Twitter и на других платформах, министерство торговли США предлагает под маркой World News Connection. Переводы, в совокупности составляющие самую международную газету из известных человечеству, доступны подписчикам за 300 долларов в год, плюс четыре доллара за каждую статью из архива.[190]
Неудивительно, что подписчиков у World News Connection не так уж много: во-первых, это дорого, а во-вторых, большинство читателей, даже среди самых страстных поклонников Азербайджана, не станут изучать все материалы всех бакинских газет. Такие переводчики, как Роланд Сун, который перевел статью Qilu Evening News, ценны не только потому, что производят легко усваиваемый текст, но и потому, что действуют как фильтры, выбирая для перевода материалы, которые могут показаться интересными более широкой аудитории.
Роланд Сун и будущее перевода
Профессиональный исследователь СМИ Сун изучал размер и демографию массовой аудитории СМИ по всему миру и в 2003 году переехал из Нью-Йорка в Гонконг, чтобы проводить больше времени со своей престарелой матерью. Оказавшись в среде китайскоязычных СМИ, Сун почувствовал необходимость разобраться и быстро обнаружил, что китайскоговорящие и англоговорящие читатели получают разные новости.
«Многое из того, что интересно китайцам, в западных СМИ отфильтровывается или упрощается по различным причинам (культурные барьеры, потребности целевой аудитории, пространство, политическая предвзятость и т. д.). И вот я стал выискивать наиболее интересные материалы на китайском и переводить их на английский с тем, чтобы владеющие только английским читатели могли лучше понять различные проблемы и контекст, в котором они возникают».[191]
Сун размещает эти переводы на веб-сайте EastSouthWest-North, за скромным дизайном которого прячется весьма богатое содержание. На главной странице ESWN содержание разбито на три колонки новостей: Мировые, Большого Китая (на английском), Большого Китая (на китайском). В левой колонке появляются работы комментаторов и ученых, следящих за ситуацией в Китае и высказывающихся по более широким вопросам, в правой размещаются ссылки на материалы китайских СМИ, привлекшие наибольшее внимание в Китае. В средней колонке – наиболее заметны плоды тяжких трудов переводчика. Сун выбирает из китайских публикаций и переводит на английский язык несколько статей в день, иногда по тысяче слов, ежедневно уделяя этой работе от 30 минут до шести часов.
Причины, по которым он решает перевести ту или иную публикацию, могут варьироваться, но общий принцип работы таков: это материалы, имеющие важное значение для китайских читателей, но незаметные для остального мира.
«Это может быть история, за которой следит почти вся страна, но за пределами Китая о ней и не слышали. Причины могут быть культурные, политические (несоответствие западным представлениям), или материал может быть просто слишком сложным для восприятия, но я берусь его переводить, если считаю, что он рассказывает людям о том, что важно в Китае…Это может быть продолжение истории, которая сперва появилась в западных СМИ, однако последовавшие события уже не получили огласки на Западе. Сегодня информация имеет широкое распространение, однако многие материалы требуют доказательств, которые можно найти, только проведя расследование. Однако люди не любят, когда им говорят, что их с самого начала ввели в заблуждение».
Из разговоров с Суном становится ясно, что представление о далеком Китае, изолированном от остального мира «Великой информационной стеной», до обидного примитивно. Да, китайские цензоры вполне эффективно предотвращают распространение новостей о таких событиях, как политические выступления в Тунисе и Египте в начале 2011 года. Но куда больше усилий цензоры тратят на пресечение известий о коррупции в одной части огромной страны из-за опасений, что такие новости могут вызывать публичные демонстрации. Переводя эти истории на английский, Сун дает международным журналистам возможность разъяснять проблемы власти и управления в Китае своей аудитории…а иногда и китайским читателям.
Сун был одним из немногих источников информации на английском языке о волне протестов, которые в августе 2005 года начались в деревне Тайши, провинция Гуанчжоу. Попытка смещения коррумпированного председателя поселкового комитета Чена Джиншенга привела к голодовкам, сидячим забастовкам, арестам и жестокому избиению активиста Лю Бангли. Впоследствии на подавление 2 075 крестьян деревни был выслан отряд полиции специального назначения в тысячу бойцов. Весь сентябрь китайские СМИ широко освещали эту историю, а Сун переводил значительную часть этих статей. В начале октября события в Тайши стали широко освещаться в азиатских газетах, таких как South China Morning Post, однако крупнейшие американские издания о них по-прежнему молчали. Все изменилось, когда журналист Guardian Бенджамин Йоффе-Уолт отправился в Тайши вместе с Лу и, уже отправив репортаж, был задержан местными властями. Йоффе-Уолт передал сенсационный рассказ о том, как Лу подвергся избиению, и Guardian был вынужден дополнить ранее присланную статью. Непростая история Йоффе-Уолта и задержание Лу привлекли к себе внимание, и о двухмесячных протестах в Тайши узнали американские и британские читатели.[192]
