Сергей Переслегин - Мифы Чернобыля
— Особенностью поколения 1960-х является то, что вы все — немножко физики — скажет мне девушка журналистка в кулуарах. — Это даже страшновато как-то. Почему же "они, американцы" вас сделали… — эх, гнет конспирологическую линию молодежь, а у нас в плане выпустить ее только в следующем цикле семинаров. Пока я улыбаюсь девушке загадочно и говорю, что все так и есть…
Ведущий (физик, 45 лет):
— А вот на месте Топтунова я бы "поднимать" реактор не стал. Во всяком случае, остановился бы до потери стабильности и управляемости процессов теплообмена. И кстати, не стал бы — не столько из соображений безопасности, сколько из-за технической неэстетичности таких действий. И, раз начав эксперимент, я не стал бы бросать аварийную защиту. Не из знания, полученного, конечно пост-фактум (хотя, вообще-то, СИУР на своем месте обязан знать такую особенность реактора, как всплеск реактивности в момент падения стержней). Не из предчувствия. По двум вполне тривиальным причинам: во-первых, эксперимент нужно доводить до конца. А во-вторых… во-вторых, нестабильность работы сложной технической системы всегда ощущается "кожей", и Топтунов ее ощущал. Но существует жесткое правило: если система находится в неустойчивом состоянии, нельзя делать резких движений. Надо очень медленно возвращать ее к норме. То есть применительно к данной ситуации, опускать аварийные стержни по одному.
Докладчик (генетик, 48 лет):
— Совершенно неочевидно, что такие действия предотвратили бы взрыв — это самое ваше "насилие над реактором" в моем мысленном эксперименте тоже зашло достаточно далеко… не всегда же мы стопроцентно полагаемся на волю Аллаха, не привязывая при этом верблюда. Так что, отмеченные сценарные "развилки", вероятно, несущественны.
А вот что существенно, так это действия операторов после свершившейся катастрофы. Шок, сознание вины, горя и ответственности — все это, несомненно, "имело место быть", но Топтунова с Акимовым это оправдывает не больше…
Реплика (юрист, 28 лет):
— …чем правонарушителя оправдывает то обстоятельство, что в момент совершения преступления он был пьян.
Докладчик (генетик, 48 лет):
— Суммируем информацию, которая была доступна старшему инженеру по управлению реактором непосредственно после катастрофы.
Во-первых, реактор находился в неустойчивом состоянии, что было вызвано потерей мощности с возможным "отравлением" активной зоны продуктами распада и последующим насильственным разгоном энергоблока путем выведения из активной зоны регулирующих стержней "неприкосновенного регулировочного запаса". Согласны, физики? — обращается он к залу.
Сегодня там два физика. Они кивают.
Во-вторых, в момент катастрофы из активной зоны были выведены почти все регулировочные стержни, следовательно, реакция деления была максимально интенсивной.
В-третьих, поскольку насосы сорвали подачу, были основания полагать, что в момент катастрофы рабочая зона осталась без охлаждающей воды, что должно было привести к перегреву реактора и опять-таки его разгону.
Молодежь вздыхает, этот биолог так смыслит в физике, как им не снилось разбираться в собственной специальности. Нас преследует семинар о поколениях. Детишкам впору снимать фильм "Странные взрослые".
Ведущий (физик, 45 лет):
— "А дальше беда за бедой как по нотам…" Произошел, конечно же, взрыв или даже серия взрывов, после чего отключилась вся телеметрия реактора, причем сельсин-указатели положения регулирующих стержней остались в "верхнем" положении. В помещениях энергоблока распространяется сильный запах озона.
От слов про сельсин-указатели молодежь увяла. Очень действует на нервы, если не понимаешь, что же там происходило… Только "бум и все… Буль-буль и точка… Я вообще не понимаю, зачем делают АЭС". После семинара родится много фольклора, сценарий фильма, реалити-шоу, и не разбирающаяся в физике молодежь станет знаменитой в своей области… А пока мы, сорокалетние, здесь главные…
Докладчик (генетик, 48 лет):
— Разумеется, величину радиационных полей на станции и в ее окрестностях операторы на тот момент не знали. Хотя отсутствие измерительных приборов на атомной станции решительно не укладывается в мое понимание… Но на дворе стоял 1986 год. По советской традиции дозы радиации, полученные во время работы или службы, тогда жестко засекречивались, что автоматически превращало любой дозиметр в "режимное оборудование", пользование которым строго регламентировалось. Поскольку лишние проблемы никому не нужны, эти приборы обычно держали под замком и выдавали под расписку при острой надобности. ЧАЭС в этом отношении ничем не выделялась из прочих советских "объектов". Самое смешное заключалось в том, что эти же самые приборы можно было без особых проблем получить в организациях гражданской обороны, в том числе — в доброй половине советских школ. Я заканчивал специализированную школу в Казани, и на уроках НВП (начальной военной подготовки) учился работать и с мультидиапазонным радиометром, и с обычными дозиметрами, и с войсковыми приборами химической разведки. Кстати, вопреки распространенному мнению, прибор для измерения радиации можно сделать из любой подручной электроники (например, усилительного каскада на транзисторе) и школьного миллиамперметра. Точность будет, конечно так себе, без калибровки — "плюс-минус 10 %" но для того, чтобы составить представление об обстановке — вполне достаточно. С другой стороны, когда в помещении, рядом с которым находится аварийный ядерный реактор, появляется запах озона, величину радиационных полей можно оценить без всяких приборов…
Таким образом, у операторов имелась вся необходимая информация, чтобы в течение первых пяти минут после взрыва прийти к выводу, что авария имеет очень серьезный характер…
Реплика (физик, 35 лет):
— То есть произошел так называемый "останов" реактора, и, судя по всему, это был "положительный останов", неуправляемый разгон с потерей охлаждения и как минимум с расплавлением активной зоны. Подобные ситуации, друзья, не содержат "развилок", и правильные ходы в них — единственные и давно известные.
Докладчик (генетик, 45 лет):
Во-первых, один человек, "по уставу" — начальник смены Акимов должен принять на себя руководство и всю полноту ответственности.
Во-вторых, он должен обеспечить немедленную эвакуацию с площадки всех, без кого он может обойтись.
В-третьих, ему следовало немедленно передать "по команде" предварительную информацию о случившемся, это можно было поручить Топтунову. Кроме руководства, информация должна быть сообщена на соседние энергоблоки и в штаб гражданской обороны. Это мне сегодня известно, не то что им и тогда. Это дисциплина нормальная, производственная…
В-четвертых, необходимо лично и в одиночку осмотреть помещение станции и непосредственно реактор, составить полное, точное, непредвзятое представление о масштабе случившегося и о состоянии реактора. Капитан корабля он или нет?
В-пятых, за это время Топтунов должен был составить полный, точный и непредвзятый письменный отчет обо всех действиях операторской смены в последние 30 минут перед катастрофой.
В-шестых, полученную информацию, теперь уже окончательную, нужно передать руководству, опять-таки дублировать в штаб гражданской обороны.
Эти действия потребовали бы приблизительно трех часов (с учетом качества телефонной связи и неизбежных задержек), стояли бы жизни Акимову и, вероятно, Топтунову, но спасли бы от переоблучения остальной состав смены, предотвратили бы попытки подавать воду в разрушенный реактор и способствовали бы осмысленному развертыванию операции по ликвидации последствий аварии.
Я закончил…
Ведущий (физик, 45 лет):
— Катастрофа, господа, есть катастрофа, и даже самые удачные действия операторской смены уже не могли ничего исправить. Может быть, и от точной информации с АЭС не было бы большой пользы… Большая Административная структура бывшей Империи имела огромное информационное сопротивление, и нет никакой гарантии, что "сигнал" из Чернобыля дошел бы "наверх" без существенных искажений. Но в ситуации, сложившейся 26 апреля 1986 года, трудно предложить за Топтунова и Акимова что-то лучшее. Те "естественные" поступки, которые они совершили в Текущей Реальности, будучи бессмысленно самоотверженными, лишь привели к усугублению ситуации. Лорд Нельсон сказал когда-то: "Англия не ждет от вас подвига. Она ждет, что каждый из вас просто исполнит свой долг".
Реплика (математик, 38 лет):
