Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №6 (2003)
12 декабря, среда. Опять весь день сидел дома и читал “Книгу цивилизации” Игоря Давиденко и Ярослава Кеслера.
Давиденко и Кеслер — это адепты академика Фоменко, который предлагает другое летоисчисление. Например истории Египта не 3 тыс. лет, а лишь 800. Не веришь в эти резкие перебросы чисел, но когда принимаешься читать эти тексты, связанные с историей материальной культуры, когда датировка связывается с тем, была или не была зубчатая пила и когда появилась стамеска, многое становится на свое место. К своей чести, я тоже все время пытался реально представить, как именно при мускульной силе втаскивались 22-тонные блоки на вершины пирамид и как эти блоки из гранита и диорита отламывались от монолитов. В моем воображении это тоже не получалось. В общем, читаю взахлеб, я не могу сказать, что мир сужается, но время предстает совершенно другим.
Сколько забылось и исчезло уже за жизнь моего поколения! Дима, постоянный смотритель телевизора и наш охранник, только что демобилизовавшийся из армии, уже не может вспомнить, кто такой Синявский! Естественный процесс времени — не хранить, а забывать. И сегодня вечером буду читать и начну перечитывать. Все, что я принес из книг на эти праздники из института домой, так и не открыто.
Прочел мемуары Лени Рифеншталь, которые журнал “Киносценарии” выпустил к ее столетию. Здесь очень интересные разговоры с Гитлером и поразительная сцена, когда Геббельс на официальном просмотре полез под шелковую юбку режиссерши. Я понимаю, что все прошло и кануло, но обращение к этой фигуре как бы приоткрывает дверь в ад. Журнал под видом установления истины и справедливости стремится к “специфическому” — письма Параджанова из зоны и пр.
13 декабря, четверг. Прочел в “Новом мире” большую часть романа Улицкой “Казус Кукоцкого”. Это очень грамотно, местами даже сильно, но самая настоящая беллетристика. У Улицкой отчаянные попытки всплыть над этой самой беллетристикой, она пытается это сделать, но парения, такого естественного, как даже в занудных романах Маканина и Кима, не происходит. Здесь какая-то духовно-глубинная немота. Все кружится вокруг врача-гинеколога, здесь же его семейная жизнь и история, переданная через быт. Самое интересное — биология и генетика, это Улицкая знает. Читается интересно: здесь традиционные для таких авторов вопросы крови, наследования, рода, своих и чужих, отмеченных и простецов. Естественно, присутствует и еврейский вопрос, и фраза о том, что христианство если не замешено на антисемитизме, то связано с ним. Хорошо бы и антисемитизм, и кто евреи, и кто не евреи — все в одночасье забыть. Тем не менее, если удастся пригласить Улицкую на семинар, то это было бы хорошо. По-человечески она мне нравится, как прозаик она тоже не агрессивна и добра.
16 декабря, воскресенье. Весь день дома, хрипеть стал меньше, но и в бассейн не хожу. Сегодня выборы в городскую думу. У меня такая апатия к власти, что я решил на выборы не ходить. Твердое ощущение, что власть, в том числе и в Москве, в руках коррупции, а это огромный чугунный каток, из-под которого не вылезешь.
Разговаривал с Игорем. Интересные новости про журнал “Октябрь”. Чуть ли не 50 процентов акций журнала принадлежали покойному А. А. Ананьеву. О том, как он их получил (со слов опять же Игоря). Уходит, например, Лошкарева: “Ты не против, Ниночка, если я эти бумажки оставлю себе?” Значит, теперь главного редактора смогут выдвинуть главные акционеры — жена и дочь.
17 декабря, понедельник. Объявили явку избирателей на выборы в городскую думу. Это двадцать девять с десятыми и сотыми процентов. С моей точки зрения и по сравнению с другими годами, годами богатых надежд, это процент тревожный. Надо не забывать еще и о том, что Москва город в общем сытый, с деньгами, с начатками среднего класса. Здесь, как нигде, много чиновничьего люда и целый класс перекупщиков, валютных спекулянтов и продавцов. Последнее время много говорят о том, что с первого января повышается плата за квартиру. Город уже не хочет доплачивать до 60% за коммуналку. И это богатейший город, укравший у своих жителей дома и социальную сферу. Меня не удивляют вызывающие офисы, жилые богатые комплексы и особняки, которые выросли за последнее время. Город дает возможность нажиться строительным фирмам, и, я думаю, произойдет еще немало по этому поводу кровавых разборок. Но одновременно город старается ничего не тратить на здешнюю красоту. Словно в каком-нибудь Якутске, вдоль улиц протянулись временные сети отопления. У нас на улице Строителей между домами на металлических подставках, а также вдоль всей Молодежной вытянулись эти крашеные серебрянкой или завернутые в жесть трубы. Раньше все это было уложено под землю.
Правительство снова нам преподнесло подарок. Теперь мы начнем платить все налоги с продаж и пр. Льготы на высшее образование закончились, даже то, что мы зарабатываем, облагается и облагается. Это напоминает налоги с бороды в средние века. Не желая и не умея брать налоги с богатых, правительство, чтобы жить и здравствовать сытно и представительно, стрижет бедных голых овечек.
19 декабря, среда. В три часа дня началась защита Даши Валиковой, нашего библиотекаря. Тема у нее несколько более размашиста, чем следует: “Художественный мир Бориса Можаева”. Это — на докторскую, но, кажется, она сделала довольно удачно. Правда,желая подстраховаться, она пригласила Александра Никитича Власенко и, видимо, оказалась в таких хороших отношениях с М. О., что та принесла прямо на диссертационный совет отзыв на автореферат. В толковом отзыве M. О. была, как многим показалось, какая-то заданность. Можаев был явно “свой”, хотя он много раз переходил из лагеря в лагерь, но дружил с Солженицыным, с кем-то еще. Даша была хорошая и услужливая девочка; наконец, понятно: это свой брат библиотекарь. Но преувеличенность тона по отношению к диссертации вызвала реакцию. Здесь же из президиума послышался гусевский басок: “Человек был скверный”. Я-то даже вспомнил гусевский рассказ, как покойного Можаева никто из писателей особенно хоронить-то и не хотел, ни патриоты, ни демократы. Вспомнил сцену, тоже рассказанную в свое время Гусевым: “По обе стороны гроба стояли, поблескивая очами друг на друга, Солженицын и Куняев”.
В тот же вечер возле ректората объяснились с М. О. Вроде помирились, она обвинила меня в двойном стандарте в разговорах. Это соображение я принимаю, некоторое лицемерие в моем характере имеется, будем его выковыривать. В этом смысле позиция Стасика Куняева мне нравится больше, нежели моя, он прямодушнее.
К вечеру замело, и я собрался ехать в Дом литераторов на вечер, посвященный новому роману Александра Проханова “Господин Гексоген”.
Зал оказался полон, хотя вечер был платный. Мне билеты достал Сережа Сибирцев, который очень трогателен. Все время звонит, держит меня в курсе писательских дел, вот и здесь достал нам с С. П. два билета за счет фонда Проханова. Публика на последних вечерах сменилась, здесь уже меньше маргиналов, людей с флагами и плакатами, да и сама политическая борьба приобрела другие формы, скорее экономические. Присутствовавший на вечере Г. А. Зюганов говорил о том, сколько губернаторов из, так сказать, “красных” было приведено к власти, и вот именно эти люди постепенно поднимают свои регионы. Это понятно: этим людям, как и мне, интереснее социальные процессы, их честолюбие опирается на славу и благодарность целого края, нежели на лелеяние собственного кошелька. Здесь, по существу, надо говорить о задаче общей и задаче семейной.
Среди гостей вечера в президиуме были Зюганов, Глазьев, маршал Язов, он, кажется, единственный, кто прочел роман и пересказывал его очень смешно, иногда просто опасно смешно. Были также генералы, Володя Личутин, Сергей Беляк, адвокат Эд. Лимонова... Станислав Куняев сообщил: только что они на редколлегии присудили Саше Проханову годовую премию журнала за “Идущие в ночи”. К сожалению, я не читал эту работу Саши и вообще чувствую себя виноватым, что читаю его мало, а, видимо, зря, памятуя, как его хвалил Андрей В.
Молодая певица пела романсы на стихи преимущественно Тимура Зульфикарова, и это было хорошо. Его же байка о встрече Ходжи Насреддина с Усамой бен Ладеном была принята очень прохладно. Вообще стиль нагнетания тревоги как-то из моды вышел и уже не вызывает прежнего восторга. Было скучновато. Зюганов, как всегда, выступил политически виртуозно. Да и вообще все говорили очень точно, выверенно и правильно, но мне по-настоящему интересно было только выступление молоденького рыженького парня Эдварда Султанова, представленного как журналиста и политолога, и Алины Витухновской, которую зал, очевидно, не понял.
Ее стихи, хотя и непричесанны, но имеют взрывную ментальную силу, а выступление мальчика было очень неплохим по словам и сильным по смыслу. Сам строй его речи был таков: это поколение политиков ушло, прислушайтесь к молодежи. Был, естественно, Володя Бондаренко, который и вел удачно это мероприятие, позванивая иногда в звоночек, когда кто-то нарушал регламент. Были, конечно, и те, кто Проханова объявлял пророком, колдуном, чуть ли не мессией.
