Анатолий Беляков - Россия и Китай. Две твердыни. Прошлое, настоящее, перспективы.
Сдвиг от бинарной (Суша-Море, коммунизм-либерализм) к полицентристской геополитической картине мира наметился в 1960-х гг. Одним из первых западных геополитиков, выявивших тенденции становления многополярного мира, был президент Ассоциации американских географов Саул Коэн. Наряду с геостратегическими регионами – «зависящим-от-торговли морским миром» во главе с США и «евразийским континентальным миром» (СССР, Восточная Европа, Восточная Азия) – он выделял несколько больших геополитических территорий со сходными экономическими, политическими и культурными признаками, имеющих тенденции к интеграции и в потенциале могущих стать альтернативными центрами силы.
Одним из первых политиков, отказавшихся от традиционных политических дихотомий в пользу полицентристской трактовки мирового сообщества, стал Мао Цзэдун. Созданная им в середине 1960-х гг. т. н. «теория трех миров» предполагала довлеющее положение двух сверхдержав – СССР и США – и ведущую роль Китая в противостоянии им.
Несмотря на актуализацию темы полицентричности мира в 1960-1970-х гг. и даже ее известную модность[181], в академических кругах она не находила поддержки до 1990-х гг., когда у атлантистских сил начала проходить эйфория от победы в холодной войне. Постепенно победные речи о «конце истории» и полной победе американского либерализма (Френсис Фукуяма, 1988) стали уступать место идеологическим построениям, в которых идея многополярности получила «второе дыхание» (concept of multipolarity Генри Киссинджера, 1994, теория столкновения цивилизаций Самуэля Хантингтона, 1993), так и во внешнеполитических доктринах. Наряду со знаменитой стратегией многополярности Евгения Примакова (1996) к таковым относится концепция доцзихуа Цзян Цзэминя, впервые озвученная им в 1997 г.
Принципу многополярности, по мнению Цзян Цзэминя, надлежит неукоснительно следовать всем странам мира. Именно на основе этого принципа и может быть усовершенствован «несправедливый и неразумный международный порядок», в котором единственная сверхдержава пытается навязать свою волю всем прочим странам мира. Проведение принципа доцзихуа подразумевает «постепенное и зигзагообразное» движение в сторону нового международного порядка (синь гоизи чжисюй)
По словам Цзян Цзэминя, «Такой новый международный порядок предполагает, что каждое государство имеет право, исходя из своих национальных реалий, независимо и самостоятельно выбирать собственный путь развития, другие государства не вправе вмешиваться. Мир многообразен и многокрасочен. Страны мира так или иначе отличаются друг от друга своими историческими условиями, социальным строем, уровнем развития, культурными традициями и ценностными представлениями. Эти различия не должны становиться препятствием для развития нормальных межгосударственных отношений…. В межгосударственных отношениях категорически недопустимо навязывать свой социальный строй и идеологию другим государствам»[182].
Говоря о многополярной структуре мира, Цзян имеет в виду то, что теперь главная роль в мировой политике будет принадлежать не двум, а нескольким крупным государствам, которые, по его представлению, однако не станут стремиться к гегемонии ни порознь, ни вместе. Разъясняя в ООН свое понимание термина «многополярность», Цзян Цзэминь в 2000 г. говорил: «Развитие международной архитектоники в направлении многополярности – это требование прогресса нашей эпохи; оно отвечает интересам народов всех государств, благоприятствует миру и безопасности во всем мире; такого рода многополярная структура вовсе не равнозначна существовавшей в истории ситуации, при которой державы боролись за гегемонию и за раздел сфер влияния; все страны должны быть независимыми и суверенными: взаимное сотрудничество государств, а также разного рода партнерские отношения не должны быть направлены против третьих стран; на великих странах лежит важная ответственность за защиту мира во всем мире и в регионах; великие государства должны уважать малые страны; мощные державы должны поддерживать слабые государства; богатые страны должны помогать бедным государствам».
В отстаивании своей концепции Цзян всегда проявлял упорство, достойное самого Мао Цзэдуна. Китайцам вообще свойственна осторожность, расчетливость и склонность идти на многие уступки в осуществлении своей внешней политики. Однако к цзянцзэминевской идее многополярности это относится в гораздо меньшей степени. Здесь Китай твердо стоит на своем, поскольку стремление США к установлению мировой гегемонии – военной, экономической, идеологической – непосредственно касается вопроса сохранения государственного устройства Китая, а стало быть, стабильности в стране и ее процветания в мировом масштабе.
Не удивительно, что сегодня одним из наиболее почитаемых и цитируемых западных политологов в Китае является профессор Гарвардского университета Самуэль Хантингтон, автор «теории столкновения цивилизаций».
По мнению Хантингтона, видимая победа западного мира в конце 1980-х гг. отнюдь не является окончательной – ей предстоит противостояние с выходящими на мировую арену незападными цивилизациями, все более осознающими свою этническую, культурную и геополитическую самобытность. Наряду с западным миром (Северная Америка плюс Западная Европа) Хантингтон выделяет еще семь основных цивилизаций: славяноправославную, конфуцианскую, японскую, исламскую, индуистскую, латиноамериканскую и африканскую.
При известном недоверии к его позиции в отношении Китая, китайские политологи находят в концепции Хантингтона определенное позитивное начало. Так, директор Института США АОН Китая Ван Цзисы считает, что эта доктрина по существу отрицает всеобщность и повсеместную пригодность американской цивилизационной системы ценностей, подразумевает, что их навязывание другим цивилизациям в современных условиях возможно только через грубую силовую политику. Иными словами, традиционное американское мессианство само по себе является фактором, провоцирующим конфликты[183].
Глубинные цивилизационные отличия и противоречия нередко дают о себе знать даже при достаточно благоприятных взаимоотношениях Америки и КНР. По мнению шанхайского политолога Сяо Гунциня, «постепенное потепление взаимоотношений Китая и США на протяжении последних двадцати лет происходило в условиях прикрытия различий политических культур двух стран и сформировалось единственно на основе взаимного притяжения интересов. Но стоило только начаться балканскому кризису, как эти изначально существовавшие различия с необычайной силой выплеснулись наружу»[184].
Глубинные цивилизационные отличия и противоречия дают о себе знать даже при достаточно благоприятных взаимоотношениях Америки и КНР.
Так называемый «балканский кризис» произошел в мае 1999 г., когда самолеты НАТО нанесли ракетный удар по зданию посольства Китая в Белграде, в результате чего погибло три человека. Это событие резко затормозило китайско-американское сближение. Тысячи демонстрантов осаждали в те дни представительства США в Пекине и Шанхае, китайская диаспора бушевала у посольств США в европейских и азиатских столицах, в том числе в Москве. Представители НАТО заявили, что удар был ошибкой, поскольку при подготовке операции использовались старые карты Белграда, но официальный Пекин отказывался даже выслушивать извинения: Цзян Цзэминь не отреагировал на предложение Клинтона поговорить по линии «горячей связи», а ответить на письменные извинения американского президента поручил министру иностранных дел Тан Цзясюаню. Китайцы отменили визит министра обороны США в Пекин, прервали переговоры по нераспространению ядерного оружия и контролю над обычными вооружениями, а также консультации по правозащитной тематике.
Не менее напряженным оказался «самолетный инцидент» 1 апреля 2001 г., связанный со столкновением в китайском воздушном пространстве американского самолета-разведчика и истребителя ВВС КНР, которое привело к гибели китайского летчика и временному задержанию экипажа ЕР-3Е на острове Хайнань. В отличие от трагедии с бомбардировкой посольства, когда китайской стороне были принесены извинения, в последнем случае американцы пытались обвинить в инциденте сам Китай. После длительных переговоров американские летчики и самолет вернулись в США.
Примечательно, что позиция США была сурово осуждена представителями всех направлений китайской общественной мысли, от радикальных националистов до самых убежденных либералов. Общий взгляд на проблему красноречиво выразил неоконсерватор Ван Сяодун: «Пусть Буш и главнокомандующий вооруженными силами США на Тихом океане закроют свои глупые рты и откроют их снова только для того, чтобы принести нам свои извинения»[185].
