Константин Пензев - Хан Рюрик: начальная история Руси
«Вот как выглядят в цифровом выражении утверждения западных (да и некоторых советских) исследователей о наличии «многочисленных викингских» погребений на древнерусских могильниках. В Киеве из примерно 150 исследованных погребений, достоверно камерных, зафиксировано не более 15, или около 3–3,5 % от общего количества. При этом, как показал А. П. Моим только 5–6 могил (3–3,5 %) можно бесспорно связать со скандинавами, остальные принадлежали скорее представителям угро-финского населения. В Шестовице из 167 захоронений, покоившихся в 148 курганах, только 13–14 идентифицируются как скандинавские, или 8–9 % общего числа. В Чернигове среди почти 150 исследованных погребений связывается со скандинавами всего несколько могил. Близкая картина наблюдается и в Гнездове, одном из главных, с точки зрения историков-норманнистов, опорных варяжских пунктов на Днепре. Здесь раскопана и изучена тысяча курганов и только бо из них оказалось погребениями скандинавов.
Из приведенных статистических данных видно, сколь невелик удельный вес скандинавов, как и представителей других северных народов, в жизни древнейших древнерусских центров. Причем во многих из них, по крайней мере по днепровских, варяги представляли собой в большинстве случаев второе и третье поколения скандинавов на Руси.
Теперь об этнической атрибуции камерных могил. Вывод Г. С. Лебедева, Д. А. Мачинского и других исследователей о том, что они принадлежали шведам, на поверку оказался несостоятельным. Он основывался лишь на факте наличия аналогичных или близких камер в могильнике Бирки, однако, как показала А. С. Греслунд, вопрос этот не решается так просто. Оказывается, в материковой Скандинавии погребений в камерных гробницах, в том числе и срубных, нет. Они есть в Западной Европе, в частности в Нижней Фризландии и Саксонии — Вестфалии. В Бирке их обнаружено примерно 10 % всех раскопанных могил и выступают они здесь отнюдь не местным элементом. Если трупосожжения по характеру и могильной утвари полностью соответствуют обычным могилам материковой Швеции того же времени, то трупоположения в камеpax, согласно А. С. Греслунд, демонстрируют тесную связь Бирки с Западной Европой.
Поскольку район распространения камерных гробниц, являлся, по существу, соседним с территорией расселения западно-поморских славян, не исключено что он распространялся и в их среде. Разумеется, это не значит, что он не мог быть позаимствован и какой-то группой норманнов, но считать его специфически скандинавским нет никаких оснований. Утверждение Г. С. Лебедева, что погребения в срубах или камерах принадлежали исключительно королевской знати, убедительно отведено А. С. Греслунд на том основании, что в могильнике, находящемся в 12 км от Бирки, королевской усадьбы Адельзо, они не встречены вовсе» (Толочко П. П. Славяне и Русь (в зарубежной историография http://www.a-nevskiy.narod. ru.).
Нельзя пройти мимо данных антропологической анализа. Т. И. Алексеева сообщает: «Киевский некрополь дает обширный краниологический материал, есть захоронения в деревянных гробах, грунтовых могилах и срубных гробницах. Все это заставляет предполагать смешанный этнический состав населения древнего Киева. Оценка суммарной краниологической серии из Киева на фоне изменчивости признаков германских группах показала разительное отличие древних киевлян от германцев. По-видимому, норманов в составе дружины киевского князя было очень мало, коль скоро это не наложило отпечаток на антропологический облик населения города. В то же время облике древних киевлян явно прослеживаются черт степного кочевнического населения, характеризуют гося ослабленными монголоидными чертами. Степняки известны нам по могильникам в Зливках и Каневке. Сельское население Киевской Руси антропологически близко городскому, но оно более однородно по своему физиологическому облику. Никаких германских черт в нем не обнаруживается» (Т. И. Алексеева. Славяне и германцы в свете антропологических данных. // Вопросы истории, 1974, № 3.).
Гипотеза о происхождении слова «русь» от «руотси» совершенно не противоречит версии о том, что русь была военно-торговой корпорацией.
Речь здесь идет совершенно о других вещах.
П. П. Толочко писал как-то, что когда один из лидеров современного норманнизма, А. Стендер-Петерсон, под давлением археологических фактов вынужден был признать, что все аргументы норманнистов биты, то он вовсе не призвал отказаться от норманнской теории, а призвал искать для нее новые аргументы.
В чем дело?
Дело не только в археологии. В толковании источников, например, норманнисты проиграли уже в XIX веке. Последним рубежом их обороны остается филология и соответственно слово «руотси», за которое они цепляются как утопающие за соломинку. Однако и здесь их доводы весьма сомнительны, о чем пишет в настоящее время А. Г. Кузьмин: «Руотси» эксплуатировалось норманнистами и позднее, и самим финнам пришлось разъяснять, что, собственно, имелось в виду. В середине XIX в. С. Гедеонов в полемике с А. Куником и М. Погодиным процитировал публикацию финского филолога Паррота, который «руотси» применительно к Швеции объяснил как «страна скал». Но это было определенное переосмысление, — согласно разъяснению Паррота, «если бы в лексиконе Гунеля, из которого Шлецер приводит переводное имя шведов, он отыскал настоящее значение слова Roots, он конечно бы не вздумал опираться на его созвучие (с Рослагеном). Оно вообще обозначает хребет (Grat), ребро (Rippe), а в особенности ствол (Staengel) на листе. Перенесение этого понятия на береговые утесы или скалы (Scheren), коими преимущественно изобилует Швеция, делает понятным, почему финны называют Швецию Ruotsimaal а эсты Rootsima страною скал, Scherenland» (С. Гедеонов. Отрывки исследований о варяжском вопросе I Приложение к I т. Записок имп. Академии наук. СПб., 1862, № 3-16-17 — Цит. по: А. Г. Кузьмин. Гипотезы и концепции о происхождение Руси.). Современное эстонское «роотс» означает именно «черешок, стебель».
Упорство, с которым норманнисты защищаю» свою, мягко говоря, не очень научную теорию, говори о том, что они защищают не присутствие и участие скандинавов в славянской жизни. Оно, это присутствие есть, хотя определяющим назвать его невозможно.
Во всей этой довольно нехорошей истории с норманнской теорией есть один интересный момент. Эта теория настолько искусственна и нелепа, что вызывает недоумение факт существования в течение столь длительного времени этого псевдонаучного мыльного пузыря, который периодически лопается, но с совершенно с маниакальным упорством надувается вновь, причем людьми с большими учеными степенями и званиям. Без сомнения, есть политический заказ, на который расходуются средства.
И дело тут, вероятно, обстоит не только и не столько в том, чтобы внушить русскому народу чувство неполноценности. Большинство наших граждан не отличат Рюрика от Хлодвига, и их совершенно не волнует — кто там на Русь и когда приходил. Страдать по этому поводу они не будут. Некоторые граждане даже гордятся тем, что они, возможно, произошли от викингов, но это еще не значит, что они готовы отдавать «курки, яйки, млеко и шпиг» своим европейским соседям за здорово живешь, т. е. даром. Так в чем дело? В чем может заключаться причина выдачи «грантов» нашими, довольно скуповатыми европейскими соседями, кроме ведения мутновато-грязноватой психической войны?
У меня есть предположение. Норманнская теория есть, ко всему прочему, дымовая завеса, ложная цель, которую кидают европейцы «дикому» славянскому соседу, чтобы ему было чем занять мозги и чтобы он поменьше заглядывался на благодатные земли, которые когда-то завоевывал. А то мало ли что?
Итак. Каковы же истинные цели норманнской теории?
Как мне представляется, они заключаются в следующем:
1) Отвлечь внимание русской общественности от факта прошлого славянского владычества над Европой.
2) Отвлечь внимание от славянского участия в норманнских завоеваниях.
Повторю слова «Саксонского анналиста»: «Отправившись почти 166 лет [назад] во главе с неким герцогом по имени Ролло из нижней Скифии, что лежит в Азии, от реки Дунай на север и плывя по океану, они Часто по пиратскому обыкновению тревожили набегали и германские, и галльские берега этого океана, пока, наконец, не проникли в ту Галлию, что обращена в сторону Британии, — Францией тогда правил Карл, по прозвищу «Простоватый», — и не овладели в ней городом Руаном; вплоть до сего дня [эта территория] зовется по их имени Нормандией. Позднее, укрепившись там, они пытались и далее протянуть свои руки».
Вот так-то! Пытались и дальше протянуть свои руки.
А руки — то загребущие…
Но если бы только один «Саксонский анналист» писал об экспансии из нижней Скифии!
О следах этой экспансии пишет Адам Бременский «Тамошние жители (Рюген. — К.П.) употребляют пищу мясо лошадей, используя в качестве питья их мо локе и кровь, что, говорят, доводит этих людей до опьянения. Обитатели тех краев голубоглазы, краснолиць и длинноволосы».
