Теодор Герцль - Обновленная земля
В прежнее время часто высказывалось мнение, что ожидание предстоящего переселения должно иметь на людей деморализирующее влияние. У них не будет ни желания работать, ни исполнять свои обязанности в виду предстоящей перемены условий жизни. На деле оказалось совсем другое. Так как общины в собственных же интересах должны были рекомендовать самых трудолюбивых самых порядочных, то началось похвальное соревнование между общинами ради чести попасть в этот список. Для того, чтобы попасть в обетованную страну, ведь, стоило потрудиться. Откровенно говоря, я и сам не ожидал, что наш план даст такие блестящие результаты. Люди подтянулись, взяли себя в руки. Пред бездольными слабыми людьми засверкала мечта, окрылявшая их нежданными силами.
В первые недели после отъезда Алладино, Варшавского и других, я остался в Лондоне только с главным инженером Фишером, Штейнеком и Вельнером. Тогда мы начертили впервые широкие технические планы. Многие из них теперь уже осуществлены. От некоторых мы должны были отказаться; другие же выполнены гораздо блестящее, чем мы могли ожидать. Я не говорю, что мы создали что-нибудь такое, чего не было до той поры. Американские, английские, французские, немецкие инженеры предупредили нас в техническом искусстве. Но на Востоке мы были первыми носителями культуры.
Штейнеку я поручил составить планы рабочих домов и станционных зданий. Для первого времени довольно было нескольких дешевых типов. Суть была только в том, чтобы быстро соорудить их. И о красоте внешней отделки тоже в первое время нельзя было думать. Грациозные, изящные и великолепные здания, сооруженные Штейнеком, относятся уже к позднейшему времени.
По его совету, я заказал во Франции пятьсот железных бараков новейшей разборной системы, которые могли быть поставлены в один час. Бараки в половине февраля должны были быть доставлены в Марсель, где Рюбенц должен был их принять. Когда преобладающий тип домов был окончательно выработан, я предоставил Штейнеку скупать строительный материал и собрать персонал помощников и рабочих по собственному усмотрению. Я сказал ему: «Поезжайте немедленно туда на место…» – А он ответил мне: «Я первым делом поеду в Швецию и Финляндию…» Я изумился. Разве путь в Палестину лежит на Швецию и Финляндию? Но он, не пускаясь в дальнейшия объяснения, поехал в Швецию закупать строевой лес.
Затем он объехал Швейцарию, Австрию и Германию и вербовал в высших технических школах молодых людей, заканчивавших свои курсы.
Шесть недель спустя у него уже была в Яффе своя контора, около сотни архитекторов и чертежников, из которых некоторые вскоре выделились своими исключительными способностями. Слух о неожиданном спросе на еврейских техников быстро распространился, благодаря студенческим союзам, по всем высше-учебным заведениям Старого и Нового света. Перспектива свободного применения своих знаний и сил окрыляла рвением еврейскую молодежь. Восторженная мечта о содействии великому делу возрождения родного народа утраивала их энергию, и они поражали профессоров своими быстрыми успехами.
Лес, который Штейнек закупил в Швеции и Финляндии, и партии железа, заказанного в Австрии и Германии, Рюбенц немедленно отправил в Палестину. Этот человек проявил изумительную находчивость и практичность. Он пользовался самыми неожиданными обстоятельствами, чтобы дешево доставить материалы, пользовался испанскими, греческими, северо-американскими судами, и казалось, что он увлекается своим экспедиционным делом, как спортом каким-то. Иной раз он отправлял груз с пароходом, уходившим Бог знает куда, чуть ли не в кругосветное путешествие, но к назначенному сроку необходимый материал всегда был на месте.
Рюбенцу же принадлежит мысль о соглашении с крупными торговыми домами Англии, Франции и Германии. В этих магазинах имелись массы залежалого товара и владетели их, конечно, рады были возможности сбыть их. Для нас же это было значительным облегчением, так как избавляло нас от необходимости заботиться о первых потребностях наших переселенцев, Дела предвиделось много, и экономия времени была для нас существенным вопросом. Поставка кроватей, столов, шкапов, матрацов, подушек, одеял, тарелок, горшков, белья, платьев, обуви – была для нас слишком сложной задачей и мы предоставили ее конкурирующим крупным предпринимателям, которые желали извлечь выгоду из этого дела. Конечно, они не ждали большой наживы от бедных переселенцев. И притом, последние могли покупать необходимые для первого обзаведения вещи только на выплату. Но Новая
Община дала им обеспечение, обязавшись вычитывать известную часть из жалованья служащих и рабочих для уплаты их долгов. Затем наш финансовый комитет тогда только подписал договор с этими торговыми домами, когда они представили обязательный для всех точный и подробный прейскурант.
Таким образом, устранена была, возможность эксплуатации бедных людей, и торговые дома без всякого риска делали огромные обороты. В истории не было еще примера, когда бы поставщики с такой вероятностью могли вычислить количество товара и свои доходы. Несмотря на широкие размеры поставки, конкуренция не прекращалась и вее предметы дешевели. В том случае, если бы какие-либо магазины нарушили условие и повысили бы цены сверх установленной нормы, мы сложили бы с себя заботы об уплате долгов. Они жестоко поплатились бы за такую попытку.
В то время, как во всех странах европейские общины выбирали лучших своих членов, английские, немецкие и французские фирмы основывали свои отделения в Хайфе, Яффе, Иерихоне и у врат Иерусалима. Туземное население о изумлением глазело на заморские вещи, выставленные в магазинах. Старики неодобрительно качали головами, но магазины, тем не менее, осаждались покупателями, и весть о новых базарах быстро распространилась по Востоку до Дамаска и Алеппо, до Багдада и Персидского залива. Торговля закипела. В виду блестящих результатов, которые дали уже первые месяцы, большие фирмы стали производить наиболее ходкие товары тут же в Палестине; он много выгадывали таким путем, так как местное производство исключало транспортные расходы.
Это было начало нынешней цветущей промышленности. Позднее меня упрекали в том, что я покровительствовал обогащению предпринимателей. Меня за это и в газетах бранили. Но я к этому был совершенно равнодушен. Иначе повести дела нельзя было, и на всякое чиханье не наздравствуешься. Гораздо важнее было, по-моему, установить такой порядок вещей, при котором каждый чиновник Новой Общины не получал бы ничего, сверх положенного ему жалованья. И в этом я был безпощаден. Всем известно, что я тоже состояния себе не составил. Но обогащение частных предпринимателей могло только послужить нашим интересам. Деньги – великая приманка для людей. Я не отрицаю идеальных побуждений человеческих, но и материальные слишком значительны и с ними нельзя не считаться.
После отъезда Штейнека я занялся планами уже покойного ныне, незабвенного Фишера. Его проекты улиц, водоснабжения, железных дорог, каналов и гаваней – были прямо классические. Тогда же он представил мне проект канала от Средиземного до Мертвого моря и остроумной эксплуатации разницы уровня морей. Один швейцарский инженер, христианин, увлекшиися сионизмом и перешедший в еврейство, был его ближайшим помощником. Великолепные географические карты английского генерального штаба, особенно карты Палестины, изданные Армстронгом, сослужили нам неоценимую службу. В то же время я поднял вопрос об основании первых железнодорожных обществ. Жалкая Яффо-Иерусалимская дорога, конечно, не могла удовлетворить нашим потребностям. Первым делом мы заручились концессией на береговую линию от Яффы на юг – в Порт-Санд, на север – в Хайфу, Тир, Сидон и до самого Дамаска. Затем мы наметили ветвь в Иерусалим, Иорданскую дорогу с западными и восточными ответвлениями у Генисаретокого озера, Ливанские дороги. Капиталы собраны были Варшавским в Америкн и Леонкиным в России. Мне пришлось воевать с дирекцией из-за гарантий. Меня объявили, было, безумцем, так как я предложил гарантировать доходность линий. Но я настоял на своем, и в расчете своем не ошибся, как всем известно теперь. Мы быстро проводили одну дорогу за другой, и в настоящее время они все уже перешли в собственность Новой Общины.
Одним из вопросов первой важности была также закупка рабочего скота. В мою программу входило устройство сельского хозяйства в очень широких размерах. Планы Браунштейна о покупке скота в Австрии и траспорте в Палестину не улыбались мне. Гораздо симпатичнее была мне мысль привести скот из Египта. Но и это связано было с очень большими затруднениями. В течение первых недель я не мог уехать из Египта. Но, узнав, что в Германии появились новые электрические плуги, я немедленно отправился туда. И как только увидел эти плуги, пришел в неописуемый восторг, закупил весь имевшийся у фабрики запас и заказал еще несколько партий. Я считаю электрический плуг самым ценным подарком, который сделал человечеству девятнадцатый век. Не могу забыть до сих пор моей встречи с Браунштейном, когда я вернулся из Германии. Я был вне себя от радости и едва лишь увидел его, говорю ему: «Вы теперь лишний, нам не надо уже быков». – Он растерялся, бедняга. И я только по смеху присутствующих при этой сцене понял, что сказал неловкость, и извинился перед ним.
