Литературка Газета - Литературная Газета 6262 ( № 58 2010)
– Ремарка очень точная, – Лужков сделал вид, что Президент продолжает сейчас как бы его мысли, – вхождение в мир, встроенность в мировое сообщество… – Но если мы всё-таки говорим сейчас о том, что происходит внутри нашей страны, о приватизации, то я уверен, Борис Николаевич, что работа Госкомимущества провоцирует сегодня социальный взрыв невиданного масштаба…
Лужков вдруг стал задыхаться. В зале действительно было очень душно, окна не открывались. Он сделал паузу и вдруг заговорил ещё сильнее:
– Так вот, Борис Николаевич, идёт… откровенный грабёж заводов с целью их последующего уничтожения. То, что сегодня делает Чубайс, это же… это полная гибель нашей экономики, катастрофа, которая… – Лужков старательно подбирал слова, – накроет Россию так быстро, что мы все… опомниться не успеем, как без штанов останемся! Вообще без всего, извините меня! Без заводов, Борис Николаевич! Без экономики!..
Когда Лужков нервничал, он с шумом, тяжело набирал воздух и так же тяжело выталкивал из себя слова:
– Я утверждаю, Минфин искусственно создал сейчас проблему платежей. Точнее – неплатежей! Искусственно, то есть с умыслом, Борис Николаевич! Давайте зададим себе вопрос: зачем? Ответ простой. Когда появляются неплатежи, Госкомимущество тут же заявляет, что заводы… целые концерны – «Уралмаш», Челябинский металлургический, Ковровский механический завод, обеспечивающий, как мы знаем, оружием всю огромную армию, милицию, спецслужбы, – банкроты… Далее – Челябинский тракторный, Рыбинский и Уфимский моторостроительные заводы вместе с КБ мотостроения, самарский «Старт», «Пролетарский завод», ЦНИИ «Румб», Балтийский завод… Сотни уникальных, крупнейших предприятий страны объявляются банкротами и продаются по цене квартиры в Нью-Йорке в частные руки. Я жёстко призываю к порядку, потому что процесс придания таким объектам характера частной собственности пошёл сегодня по какому-то странному руслу. Пятьдесят один процент акций «Уралмашзавода», Борис Николаевич, принадлежит сегодня одному человеку! – Лужков смотрел Ельцину в глаза, но Ельцин не отвечал взглядом на взгляд. – Ковровский завод со стопроцентным госзаказом выставлен Чубайсом на продажу и уйдёт – если уже не ушёл – в частные руки менее чем за три миллиона долларов. Челябинский тракторный, где сегодня почти пятьдесят пять тысяч работников, продан Чубайсом за два миллиона двести тысяч… По цене одного станка с чепэу! Огромный завод выметается в частные руки по цене станка! Почему не дороже? Как допустили такое? Нашей казне не нужны деньги?..
Ельцин по-прежнему был непроницаем. Лужков пытался понять, есть у него те справки, те документы, которые совсем недавно (и чудом, надо сказать) попали ему, Лужкову, в руки? Владеет ли он, Президент страны, ситуацией в государстве в полной мере? Лужков хотел это понять, он всё время смотрел на Ельцина, но Ельцин был сейчас как бы в полусне.
Такое ощущение, что у него – лицо из пластмассы.
– Из-за кризиса неплатежей, Борис Николаевич, сейчас стоят… застыли… в с е крупные российские предприятия, и это – не только Москва!
– Дайте… ваши расчёты, – Ельцин протянул руку. – У вас всё?
– Я говорю о том, Борис Николаевич… – Лужков подошёл к Президенту и положил перед ним листок, – что пройдёт полтора-два месяца, может быть, три месяца, и… Россию потрясёт такой социальный взрыв… Керенского и семнадцатый год вспомним, честное слово! – Лужков вернулся на своё место. – Мы наблюдаем массовое явление новых российских промышленников, призванных спасти нашу экономику, вчерашних барыг, извините меня, ибо деньги сейчас только у барыг… Слушайте, что же мы хотим от этих людей?.. Ментальность барыги… есть ментальность барыги, такие вещи обозначены сегодня катастрофическим образом. Этого допустить нельзя! Как у нас тут один сказал: «Никто никому не друг, потому что все мы в той или иной степени конкуренты!» Никогда из спекулянта, из вчерашнего фарцовщика… – Лужков вдруг поймал на себе пристальный взгляд Авена – большие чёрные глаза через квадратные очки… – из спекулянта, подчёркиваю – никогда… не родится новый Байбаков, новый директор Лихачёв, создавший великий завод…
Лужков нервничал, завёлся, он уже как бы выкрикивал слова:
– Пошли процессы катастрофические, и они быстро дадут о себе знать! Как итог такой политики, Борис Николаевич, я предвижу быстро нарастающую усталость всех народно-хозяйственных механизмов, новые техногенные катастрофы, взрывы шахт, цехов… Это полное разрушение предприятий, пол-ное… ибо никто из этих акул, из этих барыг… Вы когда-нибудь встречали, товарищи, добрых акул? Никто из них не вложится, как надо, в эти предприятия. Ибо на кой ляд, извините меня, вкладывать деньги в завод, доставшийся бесплатно?
– А возразить можно, Борис Николаевич? – поднял голову Чубайс.
– Нель-зя, – отрезал Ельцин.
– Если мои ботинки, – Лужков неожиданно улыбнулся, – обошлись мне в сто рублей, я, разумеется, пылинки буду с них сдувать и разрешу – сам себе – носить их разве что по праздникам… Но если мои ботинки, Анатолий Борисович… те же самые ботинки… стоят не сто рублей, а две копейки – зачем их хранить-то? Сносятся – я новые возьму! Лучше сразу пять пар купить, пока они не подорожали!
Давайте мы посмотрим, какой режим у нас создан: в модели, предложенной сегодня Госкомимуществом, для капиталиста нет самого главного – нет мотивации! Мы их, наших капиталистов, настраиваем на работу – так? Но у них благодаря нашей же политике сейчас нет мотивации работать! Просто нет! Бесплатно розданное имущество не создаёт собственника, очевидная вещь!
Лужков уверенно, сжав губы, взял со стола ещё один листок.
– Если пустить ЗИЛ на металлолом, получится почти сто семь миллионов долларов чистой прибыли, включая плечо перевозки. Нынешний владелец ЗИЛа господин Ефанов… из-под полы явившийся… купил у государства ЗИЛ за четыре и восемь десятых миллиона долларов… На ЗИЛе работников – сто три тысячи человек, двести шесть тысяч рабочих рук, четырнадцать заводов в цепочке и – за четыре миллиона. Красота, всем бы так, да? Сто семь миллионов минус четыре – сто три миллиона долларов чистой, самое главное – м г н о в е н н о й прибыли. Вот так, Анатолий Борисович! ЗИЛ – в утиль. И в Китай. Почему вы не допускаете такую возможность? А я уверен, именно эта арифметика, Борис Николаевич, сидит в голове новых владельцев ЗИЛа, прежде всего – гражданина Ефанова, владельца некого «Микродина», мало кому известной фирмочки, торгующей в Москве бытовой техникой. А землю под ЗИЛом, все эти колоссальные площади, товарищи, Ефанов и Зеленин, его компаньон, с удовольствием откинут под таможенные склады… То есть вот она, мотивация…
– Вы коммунист, Юрий Михайлович? – вдруг перебил его Авен.
– Был членом партии, – Лужков резко повернулся к Авену. – А кто у нас, в нашем кругу, беспартийный?..
Кто-то тяжело вздохнул.
– Отмечен повышенный интерес, – продолжал Лужков, – иностранных… они называют себя инвесторами… компаний к таким отраслям нашей промышленности, как электроника, авиация, атомная энергетика, выпускающих конкурентоспособную гражданскую продукцию…
– Хва-атит, понимашь! – Ельцин как-то обмяк, сжался.
Теперь Лужков не сомневался: Ельцину хочется только одного, чтобы его побыстрее оставили в покое.
– Президент сказал… Шта я сказал? Анатолий Борисович отвечает у нас за приватизацию. Дело – новое, так шта-а… Не пугайте, Юрий Михайлович: с Чубайса и спросим, что он… наворочал, понимашь… стоят заводы… не стоят… Увидим! А за Москву отвечает Лужков. С Лужкова тоже, понимашь, спросим. Со всех… будем шкуры драть, если все, шта наобещ-щали… – Ельцин закусил губу, но вдруг оборвал себя на полуслове. – Сегодня все горячатся, понимашь, но это хорошо, значит, нет у нас равнодушных… В нашей команде…
Чубайс что-то хотел сказать, даже привстал, но Ельцин тут же его осадил:
– Всё на этом. Но я Америку – не боюсь. – Ельцин поднял указательный палец. – Прошу всех… запомнить. Хорошо поговорили, я… – Ельцин медленно повернулся к Лужкову, – этот разговор не забуду… Обещ-щаю! Обедать пора.
Он хлопнул ладонью по столу.
Никто ни с кем не прощался, люди молча потянулись к дверям. Всё, о чём говорил Лужков, – вопросы без ответа и ответы без вопросов…
Ельцин не забывает такие разговоры.
ОТ РЕДАКЦИИ
Стоит отметить, что сегодня такой приём, когда авторы наряду с вымышленными используют в своих произведениях в качестве героев реальных персонажей под общеизвестными именами и фамилиями, весьма распространён и уже не вызывает удивления.
