Лариса Бабиенко - Как живется вам без СССР?
Налетчики — арабы с севера — в свою очередь захватили в рабство тысячи черных южан народности Динка. Женщин и детей после тяжелой работы в полях заставляли жить в загонах для коз. Продажа рабов, как и в древности, вновь стала прибыльным делом.
На другом сайте Анна увидела страшное зрелище: на центральной площади Хартума, в огороженным глиняным забором закутке, с чахлыми вокруг него кустами, огромные верзилы в тщательно отглаженных голубых униформах с мощными бичами в руках, которыми, как правило, яростно щелкают по хребтам быков, хлестали высокую девушку, одетую в какие-то смертные, черные с головы до пят, одежды.
Как же кричала эта чернокожая девушка, уползая поближе к машине, как отчаянно хваталась за хлыст в надежде, что поймает его и хоть чуточку смягчит свою боль! Но огромные мужичины, похожие скорее на скот, нежели на людей, только смеялись…
За кого, объясните, в этой стране выходить женщинам замуж? Кто может быть таким вот избранником, чтобы девушка искренне ему сказала: «Я тебя люблю! Как ветерок в поле, как цвет на лугу, как жеребенка в пойме! Ты мой самый прекрасный!..»
«Прекрасный»… с бичом в руках… И с животным гоготом из глотки! При виде женского отчаяния и боли…
За что же девушку наказывали, отчего еще девять жертв в этот день перенесли такую же экзекуцию? По Шариату, который приобрел в Судане государственность, девушек истязали лишь за то, что в двадцать первом веке посмели они придти в ресторан в… брюках!
— О, небеса! — схватилась за голову Анна при виде этого мерзкого средневековья. — Как можно целому государству докатиться, опуститься до такого?
«А впрочем, если бы тогда, в далеком 1971 году, в борьбе с мусульманином Нимейри победили бы коммунисты, кто посмел бы нынче истязать этих девочек, праздновал бы Шариат в наши дни свою подлость по отношению к беззащитным? Кто своим давним безучастием, пусть хоть и косвенно, виноват в беде этих девчонок?
Значит, правы все-таки южане, коль не хотят, чтобы их жен и дочерей вот так же прилюдно били огромными бичами, предназначенными для скота…»
Но и южане, о чем рассказывал далее Интернет, между собою после победы не ладили. Шесть тысяч воинов племени Нур в Южном Судане напали на город Пибор, где живет враждебное им племя Мерл. Здания подожжены, в том числе и больница.
После трех дней осады войска Северного Судана заняли столицу нефтеносного региона город Абьей. Благотворительная организация «Врачи без границ» обеспокоена судьбой более 130 своих сотрудников в Южном Судане. Потом войска Южного Судана освободили район Абье. Войска Северного Судана опять отбили этот драгоценный район.
Так что война в этой стране гремит не только на компьютерном экране. В итоге поднялась плата за образование, поднялись цены на хлеб и отопление, полиция окружила университеты в Хартуме, Омдурмане, пустила слезоточивый газ и била возмутившихся студентов дубинками.
На официальном экране российского телевидения — ни слова об этих кровавых событиях в центре Африки. С болью в душе откликнулся на происходящее лишь один неведомый поэт с Урала — Сергей Сероухов.
Людская глупость неустанна,
От колыбелей до седин.
Теперь на свете два Судана,
А раньше — был всего один.
И как-то сразу стало жутко
Народам прочих, дальних стран.
Ведь это все-таки не шутка,
Ведь это все-таки Судан
Планета трауром укрылась,
Поналетело воронье.
И курс рубля заметно вырос,
К Суданской, этой… как ее?
Перемешались в общей массе
И детский плач, и женский стон.
А в беспокойном Гондурасе,
Свернули миссию ООН.
Сломалась графиков прямая,
Поник хваленый «Доу Джонс».
Все вспомнили народность майя,
И майский метеопрогноз.
Пусть станут узы — крепче стали,
Судан, как водится — един.
В селе далеком, на Урале
Авось откроют магазин…
Какой-то скромный неведомый поэт с Урала мечтал об объединении далекой страны, переживал за нее, а позволь ему, тут же кинулся бы к двум Нилам святым миротворцем. И, вероятно, сказал бы людям разных культур такие слова, прочитал бы им такие стихи, что дула автоматов у многих жителей тамошних стран мгновенно опустились бы к земле. Но Россия посылала во многие страны своих посланников уже только в составе ООН, лишь как второстепенную незначащую силу, и об этой своей подчиненности чужакам у себя дома помалкивала, лишь бы собственные народы еще не догадались о роли политической и человеческой никчемности, какую отвели им в мировом сообществе.
«А зря», — думала в это время Анна, вспоминая прошлое, когда в Советском Союзе на протяжении нескольких десятилетий ни один христианин не убил ни одного мусульманина. И мусульманин не убил ни одного еврея. По религиозным или политическим причинам.
Бытовуха была, да… Кто-то приревновал, в чем-то обошел другого, кто-то не в меру хитрил с близкими… Как без этого в жизни? Павку Корчагина повторить человечеству очень трудно. Но в остальном… Гранатометы разве на наших свадьбах ликовали?
Как удавалось почти семьдесят лет удерживать от боев и распрей около двух сотен разноликих народов? Такая удачная общность не заслужила ли коллективной Нобелевской премии за особое устройство государства, на протяжении долгого времени не располагавшее людей к этническим дракам и боям? Система долгое время удерживала народы от подлости и по отношению к собственной стране, пока ретивые с факелами в руках не выжгли у нее душу, пока не отгрызли ей сердце за этот хорошо организованный покой для своих же граждан. Тогда в одном классе на школьной парте спокойно сидели ребятишки разных национальностей, и никто не переходил чего-то неведомо запретного. Может, этот многолетний опыт советских будней, опрокинутый и растоптанный обнаглевшим буржуазным быдлом, и надо бы уже из десятилетия в десятилетие изучать? Во многих мировых центрах и колледжах.
И коли крепко подумать, чего в тех буднях не было того, что есть сполна ныне в вечно дерущихся странах?
Не было несметного количества церквей, синагог, мечетей, в которых людей отделяют друг от друга вроде мало что значащей, однако незримой и крепкой стеной.
Легенды предков, мифы о том, как они жили в своих эпохах, малограмотные россказни, в которых человек непременно назывался рабом или неверным, рассказы о том, как дрались, убивали и ненавидели друг друга две тысячи лет назад, — этот огромный конгломерат ветхих, примитивных заветов, от которых человечество давно ушло, не был главной воспитывающей силой советской жизни. Кто-то в государстве, видимо, точно знал, что, повернувшись к религии, мир уходит от знаний. А стране нужна была бездна знаний, чтоб поставить каждого на крыло.
Утверждение о том, что для Великой Мифической Единицы, поселившейся где-то меж облаков, один человек — верный, богоугодный, другой для этой же Единицы — неверный, и жизнь ему за это нужно испортить, а то и вообще убить, этот позорный постулат давно должен быть человечеством отброшен и осужден.
Все мы пришли под это Солнце, всех привели в жизнь облака, ветерок, шум легкой кроны молодого деревца, всех нас привела в жизнь любовь между мужчиной и женщиной. Может, где-то и краткая, как миг, жестко оборванная ситуацией, но все-таки это была любовь, неистребимая тяга друг к другу… Почему же тогда кто-то нужен земле, а кто-то уж прямо на ней негодник? Не пора ли ответить перед человечеством за эту коварную чушь, за разжигание тысячелетней давности конфликтов? Не пора ли цивилизации отказаться от такого необъективного самостийного прокурора?
В Советском Союзе все это и оставили в прежних эпохах. Мир праху их. Поколения пришли и ушли, а их ненависть, неприязнь, желание бить и кастрировать женщину, продавать в рабство соседа, мечты о захватах других стран, чтоб ограбить, улучшить только свою жизнь или одной общины — все это было отправлено к теням. А что в хадисах и аятах мудрого было, и без того давно и незаметно живет в душах народов.
Верным, правильным и нужным в Советском Союзе был каждый человек. Все ныне живущие. От Кольского полуострова до Памира. От Бреста — до Курил. Бери лопату в руки и строй! Бери учебник в руки и читай, как выстраивать жизнь дальше. С умом и толком. Не унижая другого.
Чего еще не было в Советском Союзе того, что есть нынче в вечно дерущихся странах?
Не было собственности, которая создается воровством. Работаешь — получай, пожалуйста, квартиру. Заработал вновь — покупай машину. Учи сына в институте. Есть честные деньги, строй собственный дом. Летай к южному морю…
Драться людям оказалось ни к чему. Все необходимое было у каждого. В холодной стране не скитался по улицам ни один бомж до тех пор, пока кому-то не захотелось иметь куда больше, чем все. Конечно, за счет другого. Как же иначе? И тут вспомнили, что один, видите ли, христианин, другой мусульманин, а тот иудей, значит, лишь одним этим человек уже чем-то негож, мол, не по стандарту сработан, потому его надо выдавить из ареала доверия, дружбы, соседства. Закон снисхождения и теплого отношения к другому уже не работал. Особенно когда было что-то отнять.
