Федор Волков - Тайное становится явным
В состав этой организации входили коммунисты Ганс Коппи, Отто Грабовски, Герберт Грассе, Вальтер Хуземан, писатель Адам Кукхоф, врач Йон Риттмайстер. В нее входили социал-демократы и беспартийные, рабочие и ученые, учителя и артисты, художники и служащие, солдаты и офицеры. Это были отважные немецкие патриоты и убежденные интернационалисты, верные друзья Советского Союза, боровшиеся в глубоком подполье за свержение фашизма, за миролюбивую демократическую Германию. «Красная капелла» жила и боролась вплоть до августа 1942 г., пока не была разгромлена разведкой Гиммлера.
Преодолевая неимоверные трудности, в условиях жесточайшего террора, царившего в фашистской Германии, ежечасно, ежеминутно рискуя жизнью, немецкие антифашисты все же находили пути, чтобы сообщить советским людям в Германии об угрозе, нависшей над СССР. В середине февраля 1941 г. в советское консульство в Берлине пришел рабочий типографии. Он принес экземпляр русско-немецкого разговорника. В нем можно было прочесть русские фразы, набранные латинским шрифтом: «Ты коммунист?», «Руки вверх!», «Буду стрелять», «Сдавайся». Разговорник немедленно был направлен в Москву. «Начиная с марта, — писал В. Бережков, работавший в 1941 г. в советском посольстве в Германии, — по Берлину поползли настойчивые слухи о готовящемся нападении Гитлера на Советский Союз. При этом фигурировали разные даты… 6 апреля, 20 апреля, 18 мая и, наконец, правильная — 22 июня»[328].
К концу мая 1941 г. дипломатами посольства советником В. С. Семеновым и атташе И. С. Чернышевым был составлен подробный доклад. «Основной вывод этого доклада состоял в том, что практическая подготовка Германии к нападению на Советский Союз закончена и масштабы этой подготовки не оставляют сомнения в том, что вся концентрация войск и техники завершена. Поэтому следует в любой момент ждать нападения Германии на Советский Союз»[329].
Тревожные сообщения из Берлина поступали от советского военно-морского атташе в Берлине капитана 1-го ранга М. А. Воронцова. «Он не только сообщал о приготовлениях немцев, — писал в своих мемуарах народный комиссар Военно-Морского Флота адмирал Н. Г. Кузнецов, — но и называл почти точную дату начала войны»[330].
Однако наркомом ВМФ не было дано должной оценки полученной информации. В одной из записок, направленной Кузнецовым Сталину, сведения, представленные Воронцовым из Берлина, были охарактеризованы как «ложные». Они, как и многие другие важные донесения, остались лишь предупреждениями «сомнительного» характера.
Рамзай радирует из ТокиоЦенные сведения о подготовке фашистской Германией нападения на СССР передавал из Японии советский разведчик Рихард Зорге (Рамзай), закрепившийся на работе в немецком посольстве в Токио и имевший доступ к секретной переписке фашистского посла Эйгена Отта.
Первое донесение группы Рамзая об опасности для СССР со стороны Германии было получено ровно за месяц до подписания Гитлером плана «Барбаросса» — 18 ноября 1940 г.[331] Ссылаясь на беседу с человеком, выбравшимся из Германии, Зорге сообщал о проводимых фашистской Германией мерах по подготовке нападения на Советский Союз. Через десять дней после подписания Гитлером плана «Барбаросса», 28 декабря 1940 г., Зорге радировал: «На германо-советской границе сосредоточено 80 немецких дивизий. Гитлер намерен оккупировать территорию СССР по линии Харьков — Москва — Ленинград»[332].
В начале 1941 г. Зорге сообщал в Центр информацию, полученную через прибывших в Японию из Германии специальных эмиссаров, об усиленной концентрации германских войск на советской границе, переброске частей из Франции. Рамзай доносил о завершении строительства немецких военных укреплений на восточной границе с СССР.
21 мая в Центр им было направлено сообщение: «Германия имеет против СССР 9 армий, состоящих из 150 дивизий». В конце мая Зорге передает заявление немецкого посла в Токио Отта: «Немецкое выступление против СССР намечается во второй половине июня».
1 июня Рамзай радирует: «Начало советско-германской войны ожидается 15 июня… Наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии». «На восточной границе (Германии с СССР. — Ф. В.) сосредоточены от 170 до 190 дивизий. Главные направления (удара. — Ф. В.) будут обращены против Москвы и Ленинграда, а затем против Украины».
Но особенно ценны две радиограммы Рихарда Зорге, посланные в Центр 15 июня. Первая гласила: «Война будет начата 22 июня». Во второй говорилось: «Нападение произойдет на широком фронте на рассвете 22 июня. Рамзай»[333].
Дора сообщает из ШвейцарииИнформация о подготовке Гитлером нападения на СССР поступала и из Швейцарии.
В этой нейтральной стране была создана разведывательная организация Дора, возглавленная венгерским коммунистом Шандором Радо[334]. Одним из источников, из которого черпал ценнейшую информацию Ш. Радо, был немецкий антифашист Рудольф Рёсслер (Люци). С ним было связано несколько немецких генералов и офицеров, названных группой Викинг. Они действовали накануне и в период второй мировой войны в генеральном штабе вермахта и ОКВ. Рёсслеру через группу Викинг стал известен секретнейший план «Барбаросса» уже через 20 дней после его подписания[335]. Эти данные были немедленно сообщены в Москву.
Ш. Радо передавал точные сведения о переброске на Восток, к границам СССР немецко-фашистских армий, об их составе и вооружении.
В конце февраля 1941 г. Шандор Радо сообщил в Центр: «Германия имеет сейчас на Востоке 150 дивизий… Выступление Германии начнется в конце мая»[336]. В конце марта Дора уточняет: Гитлер отложил операцию («Барбаросса») на четыре недели[337].
Особенно важной была радиограмма, переданная Шандором Радо в Москву 12 июня 1941 г.: «Общее наступление на СССР начнется на рассвете в воскресенье 22 июня».
Тревожные сигналы об интенсивных военных приготовлениях фашистской Германии поступали также из Франции от советского посла А. Е. Богомолова и военного атташе И. А. Суслопарова.
Предупреждение из ВашингтонаДальнейшее обострение японо-американских противоречий, усиление угрозы интересам США со стороны фашистской Германии и других стран «оси», поражение Франции и тяжелое положение Англии — все это тревожило Вашингтон. Увеличивавшаяся опасность для Соединенных Штатов толкала наиболее дальновидных политиков США искать пути к улучшению советско-американских отношений.
Министр внутренних дел в кабинете Рузвельта Гарольд Икес записывал в своем дневнике еще в конце сентября 1940 г.: «Для меня непонятно, почему мы не должны сделать все, чтобы быть по возможности в самых дружественных отношениях с Россией»[338].
27 июня 1940 г. заместитель госсекретаря США Сэмнер Уэллес в беседе с полпредом СССР в Вашингтоне К. А. Уманским заявил: «Пора обеим нашим странам подумать не только о нынешних отношениях, но и о будущих месяцах и годах, которые, быть может, для обеих держав будут чреваты новыми опасностями. Не пора ли устранить источники трений». Полпред Уманский заявил со своей стороны, что улучшению советско-американских отношений способствовал бы «подход к отношениям между СССР и США как к отношениям между великими державами»[339]. Это были реалистические предвидения дипломатов.
Теплым августовским вечером 1940 г. в одном из берлинских театров состоялась встреча коммерческого атташе США Эдисона Вудса, связанного с разведкой США, с одним из подданных третьего рейха. Немец принадлежал к высшему свету, был связан с директором Рейхсбанка Яльмаром Шахтом, имел доступ к верховному командованию вермахта, но что особенно важно — являлся членом антигитлеровской оппозиции. Во время секретной встречи немец незаметно передал американскому дипломату листок бумаги. Когда Вудс пришел домой и развернул записку, он прочел следующие слова: «В главной ставке Гитлера состоялись совещания относительно подготовки войны против России».
Вудс немедленно направил эту информацию в госдепартамент США. Но к ней отнеслись, как писал тогдашний государственный секретарь США Корделл Хэлл, с недоверием, поскольку Гитлер вел ожесточенную войну против Англии.
В январе 1941 г., вскоре после принятия плана «Барбаросса», информатор Вудса передал ему копию документа. Тогдашний шеф ФБР Э. Гувер признал его подлинным. Госдепартамент получал подтверждение информации Вудса и по другим каналам. В январе 1941 г. К. Хэлл доложил информацию о подготовке фашистской Германией нападения на СССР президенту Ф. Д. Рузвельту.
После совещания со своими подчиненными Рузвельт дал указание сообщить советскому послу в Вашингтоне К. А. Уманскому об агрессивных планах Гитлера в отношении СССР. 1 марта 1941 г. заместитель госсекретаря Уэллес вызвал Уманского и познакомил его с материалами, полученными через Вудса. По сообщению Хэлла, посол молча выслушал его и после короткой паузы поблагодарил правительство США за исключительно ценную информацию, заявив, что он немедленно сообщит ее Советскому правительству[340].
