Семен Уралов - Два капитала: как экономика втягивает Россию в войну
Однако культура, в отличие от экономики, может только предупреждать. Реальность же состоит в том, что постапокалипсис, которым пугает Голливуд, уже давно стал реальностью. Во что превратилась Ливия без государства? Что такое Ирак после демонтажа государственности имени Саддама Хусейна? Чем жизнь в Сомали отличается от жизни в «Безумном Максе» или «Голодных играх»? Если кто-то думает, что Африка или Ближний Восток где-то далеко, то можно посоветовать съездить на Донбасс — в районы, оккупированные добровольческими националистическими батальонами вроде «Торнадо», «Азов» или «Правый сектор», и посмотреть, что такое общество без государства и как реализуются принципы «человек человеку волк» и «выживает сильнейший».
Итак, ценой проигрыша в Третьей мировой войне будет демонтаж государства. Россия слишком большая страна, к тому же обладающая ядерным оружием, чтобы можно было разобрать на части государство в ходе прямой интервенции. Поэтому ставка сделана на деградацию государства, которое будет демонтировано правящим глобальным классом в ходе реформ и жертвоприношений невидимой руке рынка.
Мы должны не забывать, что демонтаж государства — это в том числе и большой бизнес, в котором участвуют тысячи наших сограждан прямо и миллионы — опосредованно. Наглядный пример того, как это происходит, — история с пригородными поездами в ряде российских областных центров в середине 2014 года. Тогда корпорация РЖД отказалась дотировать убыточные электрички в провинции и попыталась переложить расходы на плечи местной власти. Для губернаторов это тоже ненужные расходы, поэтому они просто отказались изыскивать средства. Электрички начали отменять, в результате чего отдаленные деревни и поселки остались отрезаны от сообщения с областными и районными центрами. Дело дошло до президента — и после его вмешательства средства нашли. Однако сути это не меняет, потому что показывает работу либерального глобализма как идеологии. Возить пенсионеров и нищих селян невыгодно? Давайте закроем маршруты.
Но ведь государство тем и отличается от корпорации, что способно управлять процессами не только в бизнес-логике. Платить пенсии тоже не особо выгодно с точки зрения бизнеса, бесплатная медицина также затратна, зато выгодно выращивать людей на органы.
Преступность либерального глобализма заключается в том, что государство перестает быть ценностью для правящих элит. Ценностью являются капитализация компании, биржевые котировки и цена акций. Социальная же составляющая остается за скобками и рассматривается как рудимент — расходы, которые приходится нести, хотя не хочется.
Ликвидация государства — это бизнес. Однако поскольку напрямую ликвидировать государственность невозможно, то внедряется двухходовая политэкономическая схема: на государство вешается вся социальная часть, а частный капитал забирает себе все доходные статьи. Действенность этой схемы хорошо видна на примере моногородов. Будучи встроенными в отраслевые вертикали, каждый сам по себе моногород обречен, их имеет смысл рассматривать исключительно как структурные подразделения отраслевой вертикали в государственной экономике. Если в конкретном моногороде приватизировать прибыльный актив вроде комбината и вывести точку прибыли за пределы города, то рухнет вся социальная инфраструктура, потому что детские сады и ясли находились на балансе комбината, он же обеспечивал путевками в санатории. Даже отопление в домах было «дополнительной нагрузкой» к комбинату.
Но в рамках идеологии либерального глобализма комбинат отдельно, а детские сады, отопление и горячая вода — отдельно. Поэтому комбинат будет приносить прибыль частному владельцу либо корпорации, а социальные издержки будет оплачивать государство, которому, естественно, не хватит средств, полученных от налоговых отчислений, потому что на изъятие добавленной стоимости государство уже не влияет. А пенсии надо платить исправно, как и подавать горячую воду в дома.
Для финансового капитала нет границ, и инвестору все равно, что это за предприятие и в каких условиях оно создавалось. Главное — извлечь добавленную стоимость и как можно быстрее конвертировать прибыль в личный капитал.
Так, из добавленной стоимости, создающейся на уральских металлургических заводах и сибирских нефтяных месторождениях, формируется рынок элитной недвижимости на Рублевском шоссе и загородных поселков поскромнее. Потому как финансовый капитал ищет свободные ниши на рынке. В результате стоимость квадратного метра в районе металлургического завода отличается от стоимости квадратного метра на Рублевке в несколько сотен раз, хотя рыночная стоимость рублевской недвижимости обеспечена добавленной стоимостью, которая произведена рабочим, живущим в километре от своего металлургического завода. И если считать стоимость квадратного метра в строительных материалах и работах, то разница в фактической и рыночной цене не может быть выше, чем в несколько раз. Но государство не участвует в регулировании ценообразования, потому что в рамках либерального глобализма это не его дело. Сколько стоит баррель нефти — определяет биржа. Сколько стоит квадратный метр жилья — определяют спрос и предложение. Сколько стоит один час работы строителя — определяет конкуренция на рынке труда. Участия государства в этих процессах нет.
Единственный процесс, на который влияет государство в рамках либерального глобализма, — социальные расходы. Кого-то, например московских пенсионеров, придется дополнительно субсидировать, потому что на девять тысяч пенсионных рублей в столице не проживешь. А кому-то, например пенсионерам провинциальным, придется провести монетизацию льгот, когда вместо бесплатных лекарств гражданин получит небольшую компенсацию. И плевать, что после тридцати лет работы на тяжелом производстве денег на лекарства тратится больше, чем вся пенсия. Но монетизацию провести придется, потому что у государства нет денег на бесплатные лекарства: фармацевтические предприятия уже давно не принадлежат государству. То есть для того, чтобы обеспечить бесплатными лекарствами, надо их покупать на рынке у частных производителей. А средств у государства все меньше и меньше, потому что частный капитал изымает все больше добавленной стоимости, а социальные расходы растут с каждым годом.
Ликвидация государства — это большой бизнес как внутри страны, так и вовне. С началом торгово-экономической войны в России начался легкий банковский кризис. Частные и государственные банки привыкли строить бизнес на привлечении дешевых кредитов и последующей их перепродаже на внутреннем рынке, причем перепродавали кредиты всем подряд — и частным лицам, и муниципалитетам, и госкорпорациям. Хотя постановка вопроса о кредите для РЖД, «Роснефти» или «Газпрома» сама по себе странная — зачем кредитовать сверхприбыльную корпорацию? В чем экономический смысл этого действия? В том, чтобы корпорация тратила средства на непрофильные активы, такие как холдинг «Газпром-медиа», куда входят телеканалы ТНТ, НТВ и другие помельче?
Тем не менее бизнес по покупке дешевых кредитов с последующей перепродажей процветал. После начала торгово-экономической войны он накрылся, а долговые обязательства банков остались. В результате государство предоставляет банкам с частным капиталом многомиллиардные кредиты на реструктуризацию долгов, то есть фактически оплачивает многолетние спекуляции. Не забирает проблемные банки в госсобственность, не выкупает долги граждан, чтобы затем перевести их в государственные банки. Почему-то спасаются частные финансовые учреждения, которые интегрированы с глобальным финансовым капиталом больше, чем с государством.
Третья мировая поставит государство и народы России перед выбором: либо выстоять, очистив госаппарат от носителей идеологии либерального глобализма, агентов финансового капитала и элит, интегрированных в глобальный класс, либо погибнуть в ходе экономического кризиса, вызванного неспособностью оплачивать государственные и общественные расходы и одновременно компенсировать нарастающие долги частного капитала, который будет шантажировать государство своим монопольным положением в разных секторах экономики.
Не даст государство кредит на реструктуризацию долгов «АвтоВАЗа»? Тогда финансовый капитал отправит на улицу десять тысяч безработных в Тольятти и Самаре. Не заплатит федеральный бюджет за электрички в провинции? Частно-государственная корпорация РЖД создаст очаг напряженности в половине регионов России.
Государство, которое позволило себе либеральный глобализм как правящую идеологию, обречено в мировой войне. Написав на знаменах лозунг о неприкосновенности частной собственности и презумпции невиновности частного капитала, государство сделало само себя заложником ситуации, потому что интересы государства и частного капитала прямо противоположны. Государство заинтересовано в развитии, то есть в изъятии добавленной стоимости и ее распределении между социальными расходами, новыми рабочими местами и производственными мощностями. А вот частный капитал заинтересован в изъятии добавленной стоимости с минимальными социальными издержками и с последующим ее превращением в капитал финансовый, который тут же утекает в тихие финансовые гавани.
