Виктор Суворов - Святое дело
Итак (если Маршалу Советского Союза мы поверим), еще до визита Риббентропа в Москву, т.е. до августа 1939 года, германские генералы готовили нападение на Советский Союз, а товарищ Сталин пактом Молотова-Риббентропа это нападение отсрочил. Иначе бы беды не миновать. Кроме бумажки, которую подписал лукавый гитлеровский людоед, нам Родину защищать было нечем.
Позвольте, товарищ маршал, с вами по этому пункту не согласиться. До заключения пакта у Гитлера не было планов нападении на Советский Союз. И быть не могло. Главная ударная сила Вермахта летом 1941 года – четыре танковые группы: Клейста, Гудериана, Гота и Гёпнера. А в 1939 году у Гитлера не было ни одной танковой группы. У Гитлера было всего 6 танковых дивизий.
Как гитлеровские генералы могли в 1939 году планировать применение танковых групп, если их не было? А без танковых групп никакого плана «Барбаросса» быть не могло. Даже в смелых замыслах и пьяном бреду.
И как германские генералы до пакта Молотова-Риббентропа могли планировать нападение на Советский Союз, если не было общей границы, если между Германией и Советским Союзом лежала Польша? Неужели генералы на картах расставляли свои аэродромы и 6 своих танковых дивизий на польской территории, которую еще предстояло завоевать?
Так вот, товарищ маршал, никаких планов нападения на Советский Союз у Гитлера до подписания пакта Молотова-Риббентропа быть не могло. А посему выходит, что в августе 1939 года товарищ Сталин оттягивал войну, которую Гитлер еще не замышлял.
Глава 13
Почему товарищ Сталин не спешил открывать второй фронт?
В связи с этим договором получалось, что войну начинает Гитлер. Это нам было выгодно с точки зрения и военной, и моральной. Такими действиями он вызовет на войну против себя Францию и Англию, выступив непосредственно против Польши. Мы же останемся нейтральными.
Н. Хрущев. «Огонек». 1989. М 30. С. 101
Если бы Советский Союз был заинтересован в сохранении мира в Европе, то переговоры с Великобританией и Францией ему были бы не нужны. Проблему безопасности в Европе Сталин мог решить собственными силами.
Надо было просто и ясно объяснить Гитлеру: ударишь по Франции – попадешь в глухую блокаду. Я тебе ее обеспечу. Британия подсобит. Решай.
И с Францией Сталин мог не заводить долгих переговоров, а просто сказать: если Гитлер пойдет не на запад, а на Советский Союз и если нам будет туго, то потом он и до вас доберется. Вам тоже потом достанется. Уж он вам Версаль припомнит, читайте «Майн кампф». Как вам вести себя в подобной ситуации, дело ваше…
С Польшей, Литвой, Эстонией, Латвией, Финляндией было еще меньше причин вести переговоры.
Если бы у Гитлера был выбор, на кого первого нападать – на Польшу или на Советский Союз, то в этом случае Сталину следовало с Польшей заключать договор типа: нападут на вас – мы помогаем, нападают на нас – вы помогаете.
Но Гитлер не мог напасть на Советский Союз, не сокрушив предварительно Польшу. Польша по своему географическому положению – первая на пути Гитлера. В этой ситуации задача советской дипломатии упрощалась до предела. Польскому правительству надо было сказать: между нами было много плохого, но перед лицом общей угрозы забудем прежние обиды.
Защищая свою страну, поляки защищали Советский Союз от грядущего нашествия. Потому не нужно было заключать никаких договоров. Следовало помочь Польше. Прежде всего можно было помочь публичным предупреждением Гитлеру: нападение на Польшу (а равно на Финляндию, Эстонию, Литву, Латвию, Румынию) мы расцениваем как нападение на нашу страну. Со всеми вытекающими…
Правительство Польши идти на военный союз со Сталиным не желало. На то были основания. Если разобраться, то для Советского Союза это было даже выгодно: воюйте первыми, а мы – после вас.
Следовало просто на пальцах объяснить Гитлеру, что нападение на Польшу будет сигналом для приведения Красной Армии в полную боевую готовность. После разгрома Польского государства народ Польши будет продолжать сопротивление, он примет любую помощь, если эта помощь от чистого сердца. Советский Союз такую помощь окажет в неограниченном объеме.
Надо было объявить Гитлеру, что в случае агрессии против Польши Советский Союз предоставит убежище польским беженцам, примет детей и раненых, сформирует на своей земле польские партизанские отряды, будет вооружать и обеспечивать их всем необходимым. Кроме того, на советской земле будут развернуты польские полки, дивизии, а потом корпуса и армии и брошены в бой. С момента нападения на Польшу Германия будет иметь противником еще и Советский Союз, на стороне которого будет весь мир. Действия советского правительства и народа будут понятны всему человечеству. В этой ситуации удар Германии по Советскому Союзу не будет внезапным, а война не сможет быть молниеносной. Такой сценарий – гибель для Германии.
Вот так надо было говорить с Гитлером. Этот сценарий надо было объявить всему миру.
Летом 1939 года надо было напомнить Гитлеру, что в Испании советские летчики, саперы, танкисты, артиллеристы, диверсанты воевали в том числе и против германских военных специалистов. Там война растянулась почти на три года. Переправлять людей и оружие в Испанию трудно. Но Польша – не Испания. Польша рядом. В Польшу Советский Союз может отправить любое количество добровольцев – хоть пять миллионов, хоть десять, и любое количество танков, самолетов и артиллерии.
Сталин мог бы сказать Гитлеру: в Испанию я отправил 648 самолетов и 347 танков. Потому как Испания далеко. В Польшу я пошлю в 10, 20 раз больше. В Испании было 40 тысяч иностранных бойцов в составе семи интернациональных бригад. На защиту Польши я соберу миллион.
2
Кроме такого способа действий, у Сталина было множество других возможных вариантов.
Второй вариант. Рвать Польшу. Но не до конца. Вот тебе, Гитлер, кусок с Данцигом и «польским коридором», а это – мне: Ровно, Львов, Тарнополь. По-братски. Но пусть между нами нейтральная урезанная Польша процветает.
Если бы между Германией и Советским Союзом оставалось 300–400 километров польской земли (да хоть и 100!), тогда внезапное нападение было бы невозможным. Тогда не надо было бы беспокоиться о том, как бы не дать Гитлеру повода для нападения. Тогда в 1941 году передовые части Красной Армии не попали бы под удар германской артиллерии в первые минуты войны. Тогда было бы время спросонья натянуть штаны и получить патроны.
Вопрос не в том, согласился бы Гитлер на такой вариант или нет. Ясно, согласился бы. Ведь он совершенно оправданно опасался блокады Германии и требовал только Данциг и дороги к Восточной Пруссии. Он большего не просил. Ему и самому спокойнее спалось бы при таком раскладе. Вопрос в другом: а почему товарищ Сталин не предлагал такой вариант? Зачем он предложил Польшу разорвать полностью и установить общие границы между Германией и Советским Союзом? Зачем ему Гитлер соседом?
Третий вариант. Подписать договор с Великобританией и Францией, не требуя коридоров через Польшу. Зачем они нам, коридоры? Пусть против Гитлера воюют Великобритания, Франция и Польша. Куда нам по коридорам спешить? Дойдет очередь до нас, тогда и воевать будем. Зачем нам поперед Польши в пекло лезть?
Четвертый вариант. Вообще ничего не делать. Пусть они в Европе грызутся, а мы ни нефти, ни зерна, ни хлопка, ни хрома Гитлеру не дадим. Нейтралитет! Пусть Гитлер воюет без нашего вольфрама и ванадия.
Вариантов было много. И все выгодные. Кроме одного, того самого, который выбрал Сталин. Того, в соответствии с которым возникла общая граница с Германией. Зачем ему это?
Но других вариантов Сталин не предлагал. И отдавал Гитлеру больше того, чем тот просил.
Не торгуясь.
3
Он знал, что творил. За раздел Польши Великобритания и Франция объявили войну Германии…
Тут я на минуту прервусь. Ибо в этом месте повествования немедленно включается еще одна кремлевская песнь. Исполняли ее множество раз и соло, и дуэтом, и квартетом, и многоголосым хором. Вот сольное исполнение одного из самых выдающихся кремлевских негодяев. Звали его Яковлев Александр Сергеевич. Звание – генерал-полковник. Авиаконструктор. Заместитель наркома авиапрома. Лауреат Ленинской, Государственной и шести Сталинских премий. Дважды Герой Социалистического Труда. Референт Сталина по вопросам авиации. Академик АН СССР. Душитель наиболее перспективных направлений развития советской авиации. По определению Марка Солонина: «крысиный король». (Подробности – в замечательной книге Солонина «На мирно спящих аэродромах».)
Вот ария «крысиного короля»: «Англия и Франция объявили Германии войну. Объявили… Но не воевали, несмотря на весьма благоприятную для них военную обстановку. Весь мир со дня на день ожидал, когда же Англия и Франция начнут военные действия…» (Цель жизни. М., 1968. С. 213).
