Пьер де Вильмаре - Досье Сарагоса
В австрийско-германском отделе, под командованием Кравцова, особо отличал-ся Вадим Константинович Умнов, служивший в Вене в 1960 году, через шесть лет после ухода на Запад Дерябина. Он выполняет несколько миссий в запад-ном мире под именем Владимира K. Щукина, прежде чем перейти в управление «С», аппарат всемирной нелегальной разведки.
Во главе управления «С» стоял Александр Коротков. Вокруг специалистов по германо-советским делам замкнулся круг. Между тем Абакумов относился с не-доверием к Короткову, который в 1945 году находился в берлинском районе Карлсхорст, где разместилось представительство советской разведки. Жена Ко-роткова была еврейкой, а шеф контрразведки и его сторонники принадлежали к антисемитскому клану аппарата, который уже собирался заняться интригами в окружении Сталина, как раз начиная с 1949 года.
(Название Берлин-Карлсхорст или просто Карлсхорст почти на пятьдесят лет стало нарицательным словом, обозначающим аппарат советской администрации, и, прежде всего, советских спецслужб в Берлине. — прим. перев.)
Чтобы укрепить свое положение, Абакумов собрал в 1946 году в Германии досье, одновременно против генерала Ивана Серова, выходца из неофициального «личного кабинета» Сталина, и против маршала Георгия Константиновича Жу-кова, тогда наивысшего руководителя «советизированной» части Германии. В настоящее время, в 1951 году, этот механизм заработал в обратном направлении, запущенный Серовым против Абакумова.
Лишь с учетом этой информации можно продолжить рассмотрение и анализ со-бытий 1944 и 1945 годов, когда во Франции зондеркоманда Гестапо-Мюллера склонялась к сотрудничеству с Москвой.
Тогда можно понять, почему и как появились те обещания защиты, о которых Мюллер так смело писал Паннвицу 1 февраля 1944 года по поводу защищаемо-го ими Гуревича, он же «Кент», который, впрочем, не прекращал обманывать их перед Москвой.126
Итак, одно за другим последовали доказательства, которые свидетельствуют, что «Большая игра» никогда не была тем, что описывал Леопольд Треппер. Да-же если война и упразднила в невидимом аппарате СССР разделения между се-тями Коминтерна, НКВД и ГРУ, то старое соперничество между комиссарами-интернационалистами НКВД и национал-коммунистами ГРУ продолжалось.
(«Разделения» между агентурными сетями никогда не упразднялись и не могут упраздняться в принципе по причине конспирации. Вероятно, автор имел в виду снижение уровня конкурентного противостояния между разными разведывательными службами СССР. — прим. перев.)
ГЛАВА X
10.1. «Красная тройка»
Зная теперь о связях Гестапо-Мюллера со службами Абакумова или с самим ге-нералом, давайте проследим за событиями последних месяцев Великогерманского Рейха. В свете этих знаний потребуется заново оценить все события и по-ведение некоторых персонажей, начиная с Мюллера, который в 1944 году и до конца войны держит в своих руках все службы безопасности, в том числе СД и Абвер. Кроме того, он отныне входит в ближний круг фюрера и Мартина Борма-на, о чем свидетельствует дневник последнего, обнаруженный службами Берии в развалинах Берлина и врученный лично Сталину с сопроводительным письмом за номером 735 /б, от 22 июня 1945 года.
1944 — это год, когда даже еще до неудавшегося покушения на Гитлера как Шелленберг, так и Геринг или Риббентроп, каждый без ведома другого и, тем более, без ведома Гитлера, начинают попытки установления контактов с Запа-дом для зондирования возможности компромиссного мира, и, во всяком случае, для того, чтобы спасти свою жизнь. В кулуарах власти метаются как крысы, всякое достоинство утрачено. Уже даже проводятся тайные сборища, вроде то-го, на котором в конце 1943 года несколько высокопоставленных лиц рассуж-дали о том, «не наступил ли благоприятный момент, чтобы повернуться к Запа-ду, предложив ему открытие общего антикоммунистического фронта». Там при-сутствовали Шелленберг, граф Людвиг Шверин фон Крозиг, министр финансов, Феликс Керстен, массажист Гиммлера, который по этой причине вращался в кругах нацистской элиты, и, естественно, Генрих Мюллер, «который продемон-стрировал бурное несогласие с идеей поворота в сторону Запада». Разумеется! Мы же теперь знаем почему.
Зато когда Риббентроп начинает подозревать полковника Николаи, бюро кото-рого по-прежнему размещается в здании министерства иностранных дел, в том, что он установил контакты с Москвой, и просит Мюллера заняться этим вопро-сом, тот блокирует это расследование, что еще раз показывает его привязанно-сти. Между тем, за исключением Вальтера Шелленберга в его уже процитиро-ванных мемуарах и канадского автора Уильяма Стивенсона («Братство Борма-на»), ни одна западная книга не отметила этот факт, как и высказывания Мюл-лера, согласно которым «в случае поражения Рейха в Европе будет доминиро-вать СССР, и Запад будет неспособен ему сопротивляться».
Это не удивит наших читателей, которые теперь знают о «связях» между Геста-по-Мюллером и службами генерала Абакумова. Тогда что, Генрих Мюллер — агент Москвы? Это было бы слишком поспешным выводом и сыграло бы на руку фальшивым аргументам и иронии некоторых кругов, которые, как на Востоке, так и на Западе, были после войны очень заинтересованы в том, чтобы скрыть, затуманить его роль и роль Мартина Бормана. Давайте только запомним эту нить между Москвой и им, неопровержимую нить, начиная с 1943 года.
Мюллер предугадывает советизацию Европы. Он обязан сыграть свою роль в этом новом порядке. Его не интересуют ни коммунизм, ни славянская проблема. Но тоталитарный инструмент, созданный Лениным и институционализированный Сталиным, его очаровывает. В конце концов, ведь нацизм и советизм в его гла-зах это лицевая и оборотная сторона одной и той же медали. Достаточно просто перевернуть ее, приколотую в петлице, чтобы, не прерываясь, продолжить свою работу.
10.2. Странная поездка в направлении Москвы
В 1943 и 1944 годах интриги обнаруживаются не только в самом Берлине. Они же кипят и внутри немецких командований за границей, и вплоть до разведыва-тельных служб, включая зондеркоманду, в которой Паннвиц и его люди во Франции, в Нидерландах, в Бельгии занимаются перевербованными радистами. В конце концов, эта команда оказывается на переднем крае, поскольку Борман, Мюллер и его верный помощник Ганс-Кристиан Шольц в Берлине знают, что ко-рабль тонет.
Паннвиц делает свой окончательный выбор весной 1944. Он увозит «Кента» позавтракать на первом этаже ресторана на площади Клиши. Две машины ждут перед входом, как будто «Кент» хочет сбежать. Это пыль в глаза для низов Ге-стапо, так как «Кент» уже знает, что Паннвиц, который об этом говорил его лю-бовнице, а она рассказала об этом «Кенту», предположительно готов перейти на его сторону. Другой гость: Отто Бах, «коммерческий атташе» в посольстве, о котором «Кент», как и Паннвиц, знает, что он антинацист. И действительно, Паннвиц в присутствии Баха, между двумя блюдами, говорит «Кенту», что он долго думал и готов последовать за ним в Москву, как только подвернется бла-гоприятный момент.
В Париже генерал Карл Оберг, высший руководитель полиции и СД во Франции, любезно предлагает Паннвицу грузовик, чтобы люди его зондеркоманды смогли погрузиться в него с женщинами и багажом и убежать в Берлин. Паннвиц уез-жает на двух машинах. В одной он, фройляйн Эмме Кемпа, радист Густав Стлука и Кент; в другой Вильгельм Берг, Отто Бах и около пятнадцати чемоданов, набитых одеждой и, главным образом, документами зондеркоманды.
Они остановились в Страсбурге, где полковник Биклер, местный руководитель СД и старый знакомый Паннвица, говорит — согласно воспоминаниям «Кента» — что он тоже уже думал о том, чтобы добровольно отправиться в Москву. Но он хотел бы быть уверенным, что с ним там будут обращаться достойно. «Кент» отправляет радиограмму с таким же запросом, что и по поводу Паннвица и его команды. Ответа он так никогда и не получил.
Итак, они покидают Биклера и этот эпизод. Они прибывают в Берлин 24 августа 1944 года, в день освобождения Парижа. «Кент» получает разрешение пойти обнять свою подругу Маргарет Барча, интернированную в лагере, где ее наилучшими подругами стали супруга генерала Жиро и бельгийская графиня Изабель Русполи.
В Берлине Паннвиц узнает, что его переводят на должность руководителя дру-гой службы. К сожалению, ни в рассказе «Кента», ни в советских архивах, Мюллер больше не появляется. Так как «Кент» писал свою книгу в Москве, можно предположить, что СССР не желал, чтобы стало известно, что делал шеф Гестапо и что с ним произошло. Неужели это было настолько неудобно и неже-лательно?
В чем можно быть уверенным, так это в том, что Мюллер 3 ноября 1944 года был награжден Рыцарским крестом за военные заслуги с мечами, с такой оцен-кой:
