Юрий Нерсесов - Продажная история. «Паленые» мифы о России
Чеченцы пять месяцев танцевали на стенах Брестской крепости
22 июня 1941 года моему деду исполнилось восемнадцать лет. Он встретил свой день рождения в Брестской крепости. Спустя пять месяцев, когда немцы стояли под Москвой, он все еще был в Брестской крепости, и он делал зикр на крепостной стене вместе со своими товарищами, а немцы стреляли в них и не попадали. Потом он ушел из крепости и пристал к партизанам. Он пускал под откос поезда и взрывал колонны. Он стал начальником партизанского отряда, и в один прекрасный день с Большой земли сообщили, что ему присвоили звание Героя Советского Союза. На следующий день за ним прилетел самолет, чтобы отвезти его на Большую землю и вручить Звезду Героя, но, когда он прилетел, его ждал не почетный караул, а СМЕРШ, потому что товарищ Сталин издал свой приказ о депортации чеченцев.
Из романа «Джаханнам»Здесь все прекрасно: от косоруких немцев, никак не могущих попасть в прыгающих на стене чеченских танцоров, до злобного Сталина, в разгар войны посылавшего за предназначенными к закланию чеченскими партизанами специальные самолеты. Формально за слова своего героя — террориста Халида Хасаева Латынина не отвечает, но поскольку ни на одной странице книги они не подвергаются сомнению, очевидно, что она с ними согласна. Однако не существует ни одного документа, свидетельствующего как о том, что в Брестской крепости вообще кто-то воевал позже августа 1941 года, так и о том, что последними защитниками крепости были вайнахи, составлявшие ничтожный процент гарнизона. Байку из вышедшего в 2004 году сборника «Вопросы истории Ингушетии» считать документом нельзя, тем более ее автор, как и Латынина, лжет даже там, где без этого можно легко обойтись.
«Рассказывает бывший эсэсовский офицер, сын крупного литовского помещика — Станкус Антанас. Военнопленный, отбыв 25 лет лагерей строгого режима, побоялся преследования соотечественников и остался жить в поселке Малая Сарань Карагандинской области:
«Дело было в середине июля 1941 года. Случилось так, что эсэсовская дивизия стояла недалеко от Брестской крепости в городе Перемышль на реке Буг, разделяющей город на две части — польскую и советскую. Одному полку этой дивизии, в которой служил Станкус Антанас, было предписано очистить Брестскую крепость от оставшихся солдат Красной армии, защищавших ее.
Но Брестская крепость все еще сопротивлялась. Все реже и реже раздавались оттуда выстрелы, все меньше и меньше оставалось бойцов. И все-таки немецкая армия еще несла потери от метких выстрелов из развалин. Израненные защитники Брестской крепости выходили в штыковые атаки с выкриками на непонятном гортанном языке. Многие из них были с типично кавказскими лицами. И хотя каждый из них был по несколько раз ранен, дрались они как одержимые.
Настало время, когда силы защитников Брестской крепости иссякли. Атаки прекратились. Стало очевидным, что с Брестской крепостью уже покончено, — рассказывал Станкус Антанас. — Мы шаг за шагом обследовали все казематы и подвалы крепости и везде находили только трупы и обугленные скелеты. Не слышно было ни звука. Полчища крыс шныряли под ногами, поедая трупы.
Эсэсовская дивизия готовилась двинуться за наступающими в глубь СССР немецкими частями. Наш генерал вы строил дивизию на изрытом воронками плацу, — продолжал свой рассказ бывший эсэсовец.
Он поздравил всех с взятием Брестской крепости и ста; вручать награды, в это самое время из подземных казематов крепости вышел высокий, подтянутый офицер Красной армии. Он ослеп от ранения и шел с вытянутой левой рукой. Правая рука его лежала на кобуре пистолета, он был в рваной форме, но шел с гордо поднятой головой, двигаясь вдоль плаца. Дивизия стояла, застыв. Дойдя до воронки от снаряда, он повернулся лицом к западу. Неожиданно для всех немецкий генерал вдруг четко отдал честь советскому офицеру, последнему защитнику Брестской крепости, за ним отдали честь и все офицеры немецкой дивизии. Красно — армейский офицер вынул из кобуры пистолет, выстрелил себе в висок. Он упал лицом к Германии. Вздох прошел по плацу. Мы стояли, пораженные увиденным, пораженные мужеством этого человека.
Когда проверили документы — партийный и военный билеты, — узнали, что он уроженец ЧИАССР, старший лейтенант пограничных войск. Фамилию его я запомнил — Барханоев. Нам приказали похоронить его с подобающими воинскими почестями. Он был погребен под оружейный салют. Не знаю, кто он по вероисповеданию, но мы поставили на его могиле столбик».
Брестская крепость находится в Белоруссии, а городок Перемышль (ныне польский Пшемышль) относился в 1941 году к юрисдикции Украинской ССР. Он как стоял, так и стоит на реке Сан, а совсем не на Буге, что бы ни врали по этому поводу ингушским журналистам литовские помещики из казахских степей.
Лейтенант Барханоев никак не мог оказаться последним защитником крепости. Майор Петр Гаврилов был взят в плен 23 июля, есть данные о плененном в начале августа старшине Звонкове, да и на стенах обнаружены надписи, сделанные, судя по датам, несколько позже описанных в сказке событий.
Литва была аннексирована Советским Союзом в 1940 году, а выходец из нее год спустя оказывается в дивизии СС, куда в начале Второй мировой полагалось брать представителей исключительно германских народов — собственно немцев, австрийцев, датчан, норвежцев, шведов и голландцев. Даже во вполне «арийской» Бельгии первоначально в войска СС разрешалось вступать только фламандцам, тогда как франкоязычным валлонам поначалу приходилось сражаться за любимого фюрера в армейских частях. Но если литовец Антанас чудом и проскочил, шанса оказаться в Брестской крепости у него не было. Потому что ее бастионы штурмовали не эсэсовцы, а обычная 45-я пехотная дивизия, сформированная главным образом из уроженцев Австрии, и ни одна дивизия СС к последующей зачистке не привлекалась.
Недаром автор «Вопросов истории Ингушетии» благоразумно не указывает, о какой конкретно дивизии идет речь. В противном случае боевой путь соединения прослеживается без труда, и вранье становится совсем уже нахальным.
Убегающие от немцев чекисты резали груди женщинам
Я хочу напомнить о круглой дате, о том, что 25 августа 1941 года началась в России война, война с Ираном. Об этой дате мало кто знает, что 25 августа Сталин ввел советские войска на территорию Ирана, потому что все знают, что 22 июня началась война с Германией, и всем известна дилемма, которая заключается в том, что, с одной стороны, Сталин готовился к войне, а с другой стороны, Сталин не готовился к войне оборонительной, которую он стал проигрывать. Вопрос: к какой же войне готовился Сталин? Ответ на этот вопрос дают в том числе две войны, которые он начал после того, как Германия напала на Советский Союз, обе войны были наступательные. Первая война началась 25 июня 1941 года, это была война с Финляндией. Началась она так, что накануне Красная армия заявила, что финские бомбардировщики, немецкие бомбардировщики бомбардируют город Ленинград, — а это было вранье, никаких бомб тогда еще на Ленинград не падало, ни финских, ни немецких. Уж тем более финских. Финны соблюдали на тот момент нейтралитет, и Сталину было бы наиболее выгодно, чтобы они продолжали соблюдать нейтралитет, чтобы они не лезли в эту кашу, чтобы они не угрожали Ленинграду. Но это было 25 июня, еще ничего не было ясно. Еще Сталин думал, еще Сталин отдавал приказы «Вперед, вперед», еще он насаживал Красную армию, как медведя на рогатину германского наступления, если пользоваться словами Виктора Суворова. Еще царил такой бардак, что никто не понимал, что все вот эти вот замечательные комиссары, которых поставили руководить армией, что они драпают первыми, забрав свои фикусы. Что все те сталинские чекисты тоже драпают первыми, не забыв расстрелять подведомственных им людей. Когда немцы вскоре после войны вошли во Львов, то они увидели, что чекисты-то убежали, но из четырехсот заключенных в львовской тюрьме они не только всех повесили, но у женщин успели отрезать груди. Вот у женщин груди они успели отрезать, а сражаться они не сражались.
Еще не было понятно, что российский народ, изнасилованный Сталиным, бежит, бросая оружие, потому что он не хочет сражаться за кровавого тирана. Еще что связи не было не потому, что ее физически нет, а потому что нету объекта связи, потому что все эти генералы побросали трубки и разбежались.
И еще 25 июня Сталин начинает войну с Финляндией, якобы в ответ на финские бомбардировки. Наши бомбардировщики сбрасывают бомбы, причем не на финские военные цели, что имело бы максимальный смысл, а на финские города, что имеет в основном максимальный резонанс. И 26 июня соответственно финское правительство, которое вынуждено все делать гласно и вынуждено как-то реагировать на эту бомбардировку, говорит: «Ну, мы объявляем войну Советскому Союзу».
