СБОРНИК - ЕСЛИ №11 ЗА 2004 ГОД
Говорить о «двойных стандартах» в «Сталкере» гораздо сложнее. Диссидентские мотивы этого фильма были видны невооруженным глазом, В Профессоре – физике, работавшем с атомной бомбой – без особых колебаний признавали Сахарова, а если так, то почему бы не разглядеть за Писателем – Солженицына? Едва ли не каждую реплику пробирающихся через «зону» героев («Тогда все думали, что нас кто-то завоевать хочет…», «Что отвердело, то не победит…» и т.д.) можно было спроецировать на канву нашей новейшей политической истории, последним «аккордом» которой стал Афганистан. Доводы в пользу того, что с помощью «зоны» и «комнаты исполнения желаний» критикуется вся мировая цивилизация с ее саморазрушительным материалистическим подходом, при всей их убедительности не отменяли первого и главного адреса критики – «страны развитого социализма»,
Видеть в «Сталкере» политическую аллегорию заставляло еще и то, что его научно-футуристическая конструкция была очень аморфной, не работавшей как «подпорка» сюжета. Нам могли говорить, что «зона» появилась в результате какого-то глобального катаклизма (падения метеорита, взрыва… или чего еще там?), что в ней происходят странные вещи, что сталкеры – это особая порода или мутация человека, но на самом деле это ничего не меняло. При всей таинственности деструктивного пейзажа и намеках на неведомые «ловушки» главными объектами нашего внимания оставались лица и речи героев. Другое дело, что в 1986 году, после Чернобыля, образ «зоны» с ее мрачным торжеством хаоса и запустения вдруг выступил на первый план и заставил воспринимать весь фильм как трагическое пророчество.
Однако в конце 70-х чернобыльской катастрофы еще не случилось, зато в мировом фантастическом мэйнстриме вовсю множились остросюжетные фильмы-катастрофы, в сравнении с которыми философичная и сильно политизированная кинопритча Тарковского выглядела «белой вороной». Близкие к Тарковскому мотивы апокалиптического кризиса цивилизации и героев-отщепенцев можно увидеть в «Бегстве Логана» М.Андерсона (1976, его Тарковский определенно смотрел) и «Квинтете» Р.Олтмена (1979, параллели со «Сталкером» тоже присутствуют), но более адекватным и перспективным для массовой культуры решением этой темы стал «безумный Макс» Д.Миллера.
Госкино СССР не обделяло «Сталкера» вниманием (с фильмом немало церемонились при съемках и даже разрешили переснять из-за испорченного негатива, чтобы потом… фактически отлучить его от проката), но для чиновников было ясно: в кинофантастике наступила новая эпоха. Вести из-за «кордона» недвусмысленно указывали на то, что в начавшемся десятилетии погоду будут делать не философские притчи и антиутопии, а остросюжетные боевики, матрица которых была заложена «Звездными войнами» Джорджа Лукаса.
В 70-х наша кинофантастика, конечно же, была жива не одним только Тарковским. Фантастические сюжеты возникали в эксцентрических комедиях («Иван Васильевич меняет профессию»), политических триллерах («Молчание доктора Ивенса»), приключенческих лентах («Земля Санникова»), многочисленных детских сказках и даже новогодних ревю («Эта веселая планета»). Появлялись, впрочем, и космические саги: в 1973 году режиссер Р.Викторов поставил фильм «Москва – Кассиопея», а год спустя – сиквел «Отроки во Вселенной». Но и эти два фильма, и подражавшее им «Большое космическое путешествие» В.Селиванова (1975) были фильмами для детей «до 14» с героями того же возраста. Даже для старшеклассников, не говоря уже о взрослых зрителях, нужны были иные герои и иные масштабы постановки. Снять такую космическую сагу решили на Ялтинском филиале киностудии имени Горького, призвав в постановщики все того же Р.Викторова.
Вышедший на экраны в 1980 году фильм «Через тернии к звездам» нашим достойным ответом Лукасу не стал. Неплохо задуманная на уровне сценария (его написал Кир Булычёв) картина оказалась очень слаба не только по части спецэффектов, но и по костюмам, декорациям, реквизиту. В отличие от клушанцевского «Железного Джона», робот-актер из фильма Викторова не вызвал бы восторга даже на детском утреннике, Эпизоды на борту космического корабля выглядели плохой имитацией «Стар Трека» (его первая кинопрокатная серия, поставленная Р.Уайзом, вышла как раз в 1979-м), но еще больше разочаровали эпизоды на Дессе. Обитатели этой планеты ездили на обычных велосипедах, носили знакомые каждому школьнику противогазы и стреляли из пистолетов времен второй мировой войны. Все это могло бы быть «стильным анахронизмом» (таким, как дрезина у Тарковского в «Сталкере»), если бы в работе художника К.Загорского и оператора А.Рыбина вообще присутствовал сколько-нибудь выраженный стиль. Чувствовалось, что фильм собран из «бывших в употреблении» атрибутов нашего «серьезного» кинематографа (другое дело, что в этом была не вина, а беда его создателей). Единственным исключением стала главная героиня – девушка-клон Нийя, сыгранная Е.Метелкиной, чьи черты лица и удачно найденный грим действительно создавали впечатление существа внеземной расы. Нельзя не обратить внимания и на то, что «Тернии» так же, как и вся последующая наша кинофантастика, научились обходиться без идеологических врагов, функцию которых взяли на себя жестокие и циничные инопланетяне под предводительством карлика Туранчокса.
Наша главная космическая сага имела весьма средний прокат в СССР* и не вызвала интереса за границей. Все это убедило и кинематографическое начальство, и самих режиссеров в том, что продолжать «битву за космос» с Голливудом – по крайней мере, в формате «блокбастера», масштабной киноэпопеи – не имеет смысла. В последующие пять лет наши фильмы о космосе приобретают все более «камерный» характер, иногда принимая обличье комедии («Звездная командировка»), а иногда – даже производственной драмы («Возвращение с орбиты»). Как правило, они снимаются на периферийных, второразрядных студиях, но если даже запускаются в столице («Лунная радуга» – на «Мосфильме», «Инопланетянка» – на студии им. Горького), это не делает их событиями всесоюзного, а тем более мирового масштаба. Кстати, то же самое можно сказать и о фантастических фильмах любой другой тематики. «Второе дыхание» приходит в советскую кинофантастику только с перестройкой, когда извечный «балласт» (социально-политическая актуальность) вдруг начинает работать как дополнительный генератор идей, тем и художественных решений.
Дмитрий КАРАВАЕВ
(Окончание следует.)
* Двухсерийный фильм собрал 20,5 млн зрителей – меньше, чем куда более скромный по постановочным затратам «Гиперболоид инженера Гарина" (20,8 млн).
МАРИЯ ГАЛИНА
АНДРОИДЫ КРУГЛОГО СТОЛА
Благодарю тебя, сэр Гаррет, – проворковала Гвиневера. – Твой рассказ поистине удивителен.
Я величественно кивнул, подтверждая ее слова, ибо так оно и было.
За узким стрельчатым окном свистел ветер, рваные белые облака неслись по черному небу, слизывая звезды. В замок холод не проникал, лишь тихонько вздрагивали гобелены на стенах да трепетали языки пламени в огромном камине, бросая теплые отсветы на лицо Гвиневеры. Она была, как белая башня. Она была прекрасна.
– Благодарю, доблестный сэр Гаррет, – сказал я, – ты заслужил нашу похвалу и добрый ужин… Все, что полагается рыцарю после столь долгого и трудного странствия.
Гаррет легко поднялся с колена, опираясь на склоненное копье. Доспех, казалось, совсем не тяготил его. Собственно, так оно и было: полипласт – материал прочный, но легкий.
– Слушаю тебя, сэр Гавейн, – сказал я.
* * *
Ну да, вы знаете.
Не мне объяснять вам, почему для стационарной разведки не годятся отряды, состоящие из природных людей. Как ни старайся психологи, как ни подбирай взаимодополняющие психотипы. Как ни рассчитывай взаимодополняющие сочетания профессий и хобби, склонностей и фобий…
И дело даже не в трудностях работы – к ним-то мы как раз прекрасно подготовлены. Дело в нас самих.
Потому что рано или поздно все приходит к одному. К безумию и взаимному истреблению.
Как группа Пола, которая в припадке взаимно индуцированной паранойи расстреляла из термической пушки пришедший за ней катер.
Как тогда, на Троянде, где группа разведчиков распалась на два смертельно враждующих лагеря только потому, что жена командира, она же консультант-сексолог…
Ладно…
Моя Гвиневера никогда себе такого не позволит. Потому что она не так запрограммирована. Теперь вы поняли, кто я. Я - король Артур.
* * *
– Так что случилось с тобой, благородный Гавейн?
– Ничего такого, чем можно хвастать на пирах, о мой король, – печально сказал Гавейн. Из них он был самым восторженным. Все время рвался совершать подвиги. – Беспредельный лес, сколько хватает глаз, простирался предо мною, и я подумал: «О, сколь…»
