Никита Кузнецов - Под флагом России
Все показал по сущей правде и более к показанному добавить ничего не имею, в чем и подписуюсь. Квартирмейстер Сибирского флотского экипажа Василий Николаев Корсунцев. Показания отбирал начальник Корсаковского округа Белый; при допросе присутствовал смотритель Корсаковской тюрьмы Шелькинг».
После того, как квартирмейстер Корсунцев был отправлен в Корсаковский пост, надзиратель поселка Тарайка Максим Воронов решил осмотреть место гибели «Розы». Вместе с ним пошли старший унтер-офицер Иван Иванов и два ссыльнокаторжных — Анфин Федотов и Григорий Руденко. Они обнаружили остатки шхуны, разбитой на «мелкие части». Также было обнаружено три вельбота, из которых один был «совершенно не поврежден штормом, второй несколько разбит, третий совершенно разбит, так что видимы нами были только части разбитого вельбота и равно выброшены принадлежности разбитой шхуны: паруса, веревки, порожние бочки и один бочонок маленький с коровьим маслом [был] разбит, масло клевали птицы». В рапорте надзирателя также было указано, о том, что «найден нами был труп с разбитой шхуны “Розы” ...труп лежал неподалеку от берега, без головы и рук, груди. Тело было сбито на спину штормом. Различить было трудно, русский или же американец, труп похоронен нами на берегу Терпения мыса, где и поставлен крест». На трупе были длинные американские сапоги, в которых, по свидетельству Корсунцева, ходил лейтенант Налимов. Поэтому, скорее всего, земле было предано именно его тело.
Первые корреспонденции в газетах (причем не только в местной газете «Владивосток», освещавшей поиски шхуны с начала декабря, но и выходивших в Кронштадте и Санкт-Петербурге «Кронштадтском вестнике» и «Новом времени»), посвященные «Крейсерку», стали появляться в 20-х числах января 1890 г. Трагическая и загадочная история взволновала общественное мнение России. 21 января морской министр Чихачев послал во Владивосток телеграмму, в которой недоуменно вопрошал о том, почему информация в газетах публикуется раньше, чем она доходит до Главного морского штаба. Беспокоился о судьбе шхуны и Император Александр III. Как мы уже упоминали, большинство газетных публикаций пересказывали показания Корсунцева. Также в них высказывались различные версии того, что именно могло произойти со шхуной. Причем иногда публиковались и слухи, которые впоследствии не подтверждались. Так, в одной из заметок говорилось о том, что «9-го декабря разнесся по Нагасаки слух, что через него четыре дня назад проехал в Гон-Конг командир шхуны “Роза”, что его встретили здесь двое знакомых ему». Естественно, что это было не так...
Итак, судьба части офицеров и команды «Крейсерка» выяснилась, но по-прежнему не было ясно, куда делась сама шхуна 10 декабря была получена от русского посла из Токио телеграмма, сообщавшая, что, по донесению японских властей, 10 (22) ноября недалеко от мыса Соя морем был выкинут труп иностранца, одной из отличительных примет которого была татуировка «Ф.И. Иванов» на руке, а также о том, что на берегу обнаружено разрушенное иностранное судно с флагом, похожим на Андреевский. Достаточно быстро было принято решение отправить на поиски группу, состоявшую из мичмана В.Н. Бухарина, доктора А.А. Бунге и матроса Ощепкова с крейсера «Адмирал Нахимов», который стоял в это время в Нагасаки. Они выехали 14 декабря. Обнаруженная японцами шхуна действительно была «Крейсерком»... История поисков «Крейсерка» подробным образом изложена в мемуарах Бухарина, которые опубликованы в настоящей книге.
Представляются абсолютно верными и объективными выводы Бухарина о том, что «Крейсерок» погиб в результате обледенения, и его недоверие к «пиратской» версии (то есть мятежа арестованных американцев): «Предполагать преступление со стороны американцев, не говоря уже о их значительном меньшинстве, было бы, мне кажется, неосновательно. С этими контрабандистами обращаются хорошо и, препроводив их к консулам, отпускают на все четыре стороны, конфисковав только судно». Более того, к аналогичным выводам пришли и люди, хорошо знавшие местные воды еще до того, как судьба «Крейсерка» выяснилась окончательно. Газета «Владивосток» писала еще в декабре 1889 г: «“Крейсерку” за этот сезон угрожало только одно: обмерзание, что и подтверждает г. Зундвик, шкипер шхуны “Полярная Звезда”, недавно вернувшийся с севера, что он был на краю гибели и вообще в отчаянном положении вследствие обмерзания снастей, шкивов и парусов, а также намерзанием льда на палубе, которые, кроме неудобств маневрирования судном, превращали его в сплошную льдину и только изменившиеся к лучшему обстоятельства помогли ему избежать участи тендера “Струя”[74] на новороссийском рейде (в Черном море), который на якоре, обледенев, пошел ко дну со всем экипажем. Пароход “Цито”, прибыв в накале ноября в Владивосток из Находки, стоя на рейде, демонстрировал перед публикой опасность, которой может подвергаться в море парусное судно в это время года: ванты чуть не до марса представляли почти сплошные ледяные сосульки, полубак и палуба до мостика были покрыты слоем льда, из которою едва выглядывал высокий комельс[75] грузовою люка. И это произошло только в несколько часов парового перехода в 60 миль, когда и мороз доходил только до 5°».
30 июня 1890 г. приказом по Морскому ведомству № 82 шхуна «Крейсерок» была исключена из списка судов Российского флота.
Как сказал один британский мореплаватель, «море не ставит побежденным кресты»... Но трагическая история «Крейсерка» произвела столь сильное впечатление на моряков, что они решили увековечить память своих товарищей.
В 1890 г. на шхуне «Алеут», которая доставляла караул на остров Тюлений, был привезен на мыс Терпения памятник погибшим на шхуне «Роза». Его установка подробно описана в рапорте командира корабля — капитана 2-го ранга В.Т. Брандта. К месту гибели «Розы» шхуна «Алеут» подошла в ночь с 8 на 9 мая. Как писал командир «Алеута»: «...пользуясь тихой ночью, немедленно был снаряжен кунгас; на него погрузили памятник, кирпич, цемент, необходимый инструмент и 7 челов[ек] нижних чинов и взятых из Тихменевского поста ссыльнокаторжных, при надзирателе Воронове, отправили к месту могилы, лейтенанта Налимова, с указанием немедленно приступить к постройке памятника.
Ранним утром 9-го мая было отправлено к месту постройки еще 10 челов[ек] матросов, на смену работавшим ночью, а вместе с ними я сам поехал, для осмотра берега и места крушения шхуны “Роза”. От мыса Паратунай к мысу Терпения, вдоль берега, разбросано много обломков разбившегося судна, но большая часть их находится между мысами св[ятого] Георгия и Терпения. Напр[имер], недалеко от мыса Паратунай лежит выброшенная корма шхуны, на мысу св[ятого] Георгия — вельбот, щиты от отличительных фонарей и несколько весел, а далее по ту и другую стороны могилы лейтенанта Нахимова найдены манты с обрывками парусов, часть одежды, часть днища, обломки люков, трапов, бочек, весел, мешки и проч[ее]. Все это, разумеется разрушенное и негодное, исключая вельбота, выброшенного на мыс св[ятого] Георгия, который поэтому и взят на шхуну для доставления во Владивосток. Все другое, могущее найти применение, я не велел брать, а оставить на месте. Впоследствии же, когда может будет еще что-нибудь выброшено и при том будет больше времени для розысков, лейтенантом [А.А.] Гинтером, начальником караула на Тюленьем острове, будет обойден берег и собрано все пригодное и стоящее внимания. Другой вельбот, по указаниям надзирателя Воронова, был найден и осмотрен по северо-западную сторону мыса Паратунай, но так как он оказался с разбитыми обшивкой и кормой, то оставлен на месте.
К 11 ч[асам] памятник погибшим на шхуне “Роза” был готов. Поставлен он на том же месте, где похоронен лейтенант Налимов, и сложен из бутового камня, поверх которого идет кирпич и затем плита с крестом; вокруг он обсыпан галькой и все залито цементом, так что можно надеяться, что этот памятник просуществует долгие годы. Летом он будет лейтенантом Гинтером выбелен, а плита и крест окрашены, для чего и оставлена краска. Считаю при этом долгом упомянуть о том усердии и сердечности, какие были выказаны надзирателем Вороновым, чем он вполне заслуживает благодарности».
Памятник этот сохранился до наших дней. В 1951 г. на мысе Терпения пограничниками была обнаружена на берегу чугунная доска, на которой имелась следующая надпись: «Сибирского флотского экипажа лейтенант Андрей Павлович Налимов и матросы Т. Зеленкин, П. Савинов, И. Трапезников погибли около этого места в ночь с 15 на 16 октября 1889 г. на конфискованной “Крейсерком” призовой шхуне “Роза”». По инициативе капитан-лейтенанта Тюрина (начальника части навигационного обеспечения) эта доска была врезана в цоколь вновь построенного на мысе Терпения маяка. В 1980 г. решением Сахалинского облисполкома доска была объявлена памятником истории и поставлена на учет. Еще через восемь лет было установлено точное погребение русского моряка. Это удалось местному краеведу Виктору Клементьевичу Микунову. После многолетнего изучения архивных материалов и местности между мысами Георгия и Терпения, где потерпела крушение шхуна «Роза», 10 июня 1988 г., экспедиция В.К. Микунова нашла могилу лейтенанта А.П. Налимова. Она расположена в 2,5 км к западу от мыса Терпения на южном берегу одноименного полуострова. Из болотистой низменной местности могила была перенесена на новое, возвышенное место, расположенное к востоку от прежнего, на склоне морской террасы. В 1989 г. на могиле была установлена плита. Сейчас на маяке Терпения сложилась традиция отмечать на могиле А.П. Налимова родительский день.
