Владимир Бушин - Во дни торжеств. Острые вопросы в юбилей Победы
Помните?
Спасибо, сердце,
Что ты умеешь так любить…
Что любить? Хакамада может ответить уверенно: финскую мебель.
Очень настойчиво мадам твердит также: «Мне никогда (!) ни в чем не везет… Я никогда (!!) не оказываюсь в нужное время в нужном месте… Я никогда (!!!) не вытягивая выигрышный билет…» Но позвольте, матушка! Разве вам не повезло с Указом о запрете абортов? Разве не подфартило четыре раза выйти замуж? Иным вашим сестрам и один раз не удается из‑за таких прожорливых хищниц. Или: «Когда ждала первого ребенка, хотела только мальчика. И я его получила». А потом: «Хочу девочку. Хочу и все!.. И получилась девочка». Да что же это, как не самое настоящее большое везение! А разве не в нужное время не в нужном месте оказались мы в мебельном магазине, в котором продавался финский гарнитур? А уйти от страшных бандитов, которые по неизвестной причине хотели не то четвертовать вас, не то сделать из вас абажур. А попасть в Думу? А стать министром? А быть другом Чубайса и Немцова? Разве все это не выигрышные билеты?
Правда, в иных случаях Хакамада, словно уже не владея своими уставшими мозгами, начинает и в этом вопросе давать показания против самой себя. Не везло, не везло, не везло и вдруг: «Мне повезло. Я съездила в Японию, США. Швейцарию, Англию…». Или: «По всем прогнозам я должна была проиграть выборы в Думу, но против всякой логики я победила». Опять повезло! Наконец: «Всего, о чем мечтала, добилась. Хотела преподавать — преподаю, хотела продвинуться в науке — продвинулась. В 30 лет — ученая степень, звание доцента, должность заместителя заведующего кафедрой… Ясно, куда двигаться дальше: приниматься за докторскую диссертацию». И все это везение — в советское время.
Чем объяснить такие убедительные опровержения самой себя? Тут много есть разгадок: «без царя в голове», «правая рука не знает, что делает левая», «крыша поехала», «тронуться», «свихнуться», «спятить», «сбрендить», «рехнуться», «помешаться», «очуметь», «белены объесться»…
Что же такой человек, столь многим, даже появлением на свет божий обязанный советскому времени, говорит об этом времени, о советской власти? Обратимся опять к прямым цитатам.
«Жизнь в СССР была убога… Тетки советского образца — грузные, бесформенные, плохо причесанные…» Мадам, но такие тетки есть во всем прекрасном цивилизованном мире, а такие, как вы, Чубайс и Немцов, во всем цивилизованном мире смотрят на них брезгливо, говорят о них с презрением. Это же общеизвестный факт. В другой раз, сидя на мешке с долларами, вы заявили об этих тетках: «Бедным быть в наше время стыдно!» Вы их стыдите!.. Неужели не соображаете, как это звучит в стране, где двадцать миллионов бедных, т. е. живущих из‑за ваших живодерских реформ и вашего безграмотного правления на 6–7 тысяч рублей в МЕСЯЦ, а над ними — получающие 1,5–2 миллиона в ДЕНЬ. Вот пошел такой в сортир, посидел там десять минут — 50 тысяч.
Естественно, что вы боитесь бедняков и ожидаете возмездия: «Бедный всегда завидует богатому, а потому способен на все!». Да, история свидетельствует, что ваши ожидания могут сбыться, и притом тогда, когда вы еще не все жданки съедите. Это вам не те «крутые мужики», которых вы так перепугали своим самурайским бесстрашием. И не стыдно будет болтаться на перекладине?
А ведь вы неуемная в своем презрении к нашим труженицам: «Советская женщина не имела собственного лица». Она имела вывеску, а они не имели! Ну, и кого же, например, советская жизнь лишила лица, кто бесформенная и плохо причесанная — Вера Мухина? Галина Уланова? Марина Раскова? Нона Гаприндашвили? Элина Быстрицкая? Ольга Берггольц? Людмила Зыкина?.. Хоть одно имечко назвала бы, луноликая…
«Советский гимн ассоциируется с режимом, который унижал и угнетал людей… Представьте себе ревностного христианина, которого заставляют молиться дьяволу».
Славься, Отечество наше свободное,
Дружбы народов надежный оплот…
Это в ее ушах голос дьявола.
«Нами помыкали парикмахеры, приемщицы в ателье, а мы смотрели на них подобострастно и униженно». Ну, когда сидишь у парикмахера в кресле, он действительно хозяин твоей головы, командует ею, делает с ней все что хочет в пределах твоего заказа. А уж смотреть подобострастно на него или на приемщицу в ателье — это для потомка самураев уж так стыдно, что дальше некуда.
«То, что произошло в августе 1993 года, мы должны принять как Божье наказание за враждебную самой жизни приверженность химерам советского прошлого… Власть пожирала людей…» Но ни ее, ни матушку, ни батюшку, ни одного из четырех мужей ни даже малых детушек сожрать она не смогла. Увильнули…
Но полнее всего нравственно‑политическую и умственную суть этой дамы раскрывает ее рассуждение о Великой Отечественной войне и нашей Победе. Трудно поверить, но вот что она пишет на 225 странице своего еврейско‑самурайского сочинения: «Задавленным, нищим, полуголодным, плохо вооруженным и кое‑как обученным людям оказалось по плечу разгромить сытых, вышколенных профессионалов с их самой совершенной на тот момент военной техникой. По всем законам ведения войны это было невозможно! Но по закону русского характера — по‑другому просто не могло быть». Да как же удалось‑то? И заметьте, это она хочет похвалить наш народ: его, мол, держали в нищете и голоде, для обороны советская власть ничего не могла ему дать, кроме топоров да вил, а он разгромил сытых профессионалов… Я не хочу прибегать к резким словам, грубым выражениям, но ведь тут самые мягкие слова, что можно сказать, — дебилка, дурь.
Самое характерное здесь то, что она ведь хотела выказать свое как бы восхищение русским народом, а вылезло, обнаружилось ее полное безразличие к нему: ведь только при таком именно безразличии можно иметь столь дикое, невежественное представление о величайшем событии в его истории.
Смешно с такой дурью спорить, но по поводу нашей голодухи все же замечу. На войне всякое бывает, конечно. Но —
Есть войны закон не новый:
В отступленье — ешь ты вдоволь,
В обороне — так ли, сяк,
В наступленье — натощак…
Да ведь не только суп да каша, даже и третье бывало. Вы‑то Ирина Моцуовна, в мирной жизни всегда ли своим мужьям три блюда подавали?
По тупости, по дикости представлений о стране, об армии, о войне я могу ее картину сравнить разве только с тем, что однажды ее друг Чубайс брякнул на телевидении, желая сразить коммунистку Светлану Горячеву. Как известно, в ряде стран перед войной были свои линии обороны: во Франции — линия Мажино, в Германии — Зигфрида, в Финляндии — Маннергейма… И вот, говорит, у всех стран линии обороны были направлены вовне, в сторону предполагаемого противника, а у Советского Союза — внутрь страны. «Почему? Зачем?» — спросила ошарашенная Горячева. «Как зачем! Да чтобы население не убежало за границу. Что же это за страна!» Трудно поверить в тупость такой концентрации, правда? Но я слышал это собственными ушами. А ведь Чубайс вырос в семье военного, отец его — полковник по политчасти…
Свое замечательное сочинение Хакамада сопроводила пространным послесловием «родного мужа», почему‑то по имени не названного. Среди понятных восторгов «родного мужа» есть и похвала родной жене по поводу: «ее уважению к знанию, к профессионализму». Более того, «с собственным суждением в то, чего хорошо не знает, она не полезет». Так‑таки и не полезет?
Но мы воочию видим, как вот с таким представлением о величайшем событии в истории нашего народа, с таким содержимым черепной коробки эта дамочка и ее друзья лезли и пролезли в депутаты, в спикеры, в министры, в вице‑премьеры…
И еще учат нас, как жить.
Слово Сталину, гады!
Россия. Сталин. Сталинград
Вскоре после войны побывав за океаном, Константин Симонов написал цикл стихотворений «Друзья и враги». Среди них был и «Митинг в Канаде»:
Я вышел на трибуну в зал.
Мне зал напоминал войну.
А тишина — ту тишину,
Что обрывает первый залп.
Мы были предупреждены
О том, что первых три ряда
Нас освистать пришли сюда…
Нас тоже предупреждал еще Ленин, но все‑таки первых три ряда они заняли. В первом ряду сидит президент и вся его транспарентная администрация, а также тень покойного живого классика Солженицына. Под стулом Солженицына затаился Эдвард Радзинский с рукописью двухпудового романа «Сталин», который он все‑таки опасается печатать.
