Владислав Швед - ТАЙНА КАТЫНИ
Это позволило бы установить точное место расположение бывших трех лагерных отделений Вяземского исправительно-трудового лагеря НКВД СССР: Смоленского, Купринского и Краснинского АБР, известных как «лагеря особого назначения № 1-ОН, № 2-ОН и № 3-ОН» , и получить неопровержимые доказательства функционирования этих лагерей в период немецкой оккупации до осени 1941 г.
Помимо этого в запросе содержалась просьба рассекретить протокол допроса немецкого военнопленного, принимавшего осенью 1941 года личное участие в расстреле польских граждан в Катыни (ЦАМО, фонд 35, оп. 11280, д. 798, л. 175).
В ответ на этот запрос архивная служба вооруженных сил Министерства обороны Российской Федерации письмом от 18 августа 2006 г. за № 350/1294 сообщила А. Н. Савельеву, что «экспертная комиссия Главного управления воспитательной работы Вооруженных Сил Российской Федерации, как правопреемник политуправления РККА, произвела экспертную оценку документов по Катынскому делу, находящихся на хранении в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации, и сделала заключение о нецелесообразности их рассекречивания» .
ГИАЦ (главный информационно-аналитический центр, т.е. архив) МВД РФ на запросы по поводу предоставления материалов относительно трех лагерных отделений Вяземского исправительно-трудового лагеря НКВД СССР: Смоленского, Купринского и Краснинского АБР, отвечает - документов по данному вопросу на хранении не имеется.
Действительную ситуацию с сокрытием секретных материалов в архивах в какой-то степени прояснил Анатолий Стефанович Прокопенко, известный российский историк-архивист, бывший руководитель Особого архива - огромного сверхсекретного хранилища трофейных документов из двадцати европейских стран (в 1992-1999 гт. - Центр хранения историко-документальных коллекций, после 1999 г. - Российский государственный военный архив).
В газете «Известия» от 25 сентября 1997 г. он написал о том, что в работу российских архивах вернулась «добрая» советская традиция «тайного перепрятывания отдельных документальных фондов из одних архивов в другие, дабы сбить с толку российских и заграничных исследователей. Директор государственного архива, откуда ушли под покровом ночи в казематное небытие весьма важные фонды, спросил у одного из бывших столпов государственной архивной службы: что же мне говорить, если спросят об этих фондах? Получил совет: скажешь, что сгорели, украли» .
Он также отметил особую недоступность бывшего архива МВД СССР в плане получения любой информации, в том числе и по лагерям НКВД. «Попав туда недавно со второй попытки, и то по просьбе председателя комиссии по реабилитации жертв политических репрессий А. Яковлева, я поразился пустоте так называемых «листов использования» архивных дел, которых, выходит, никто до меня не касал-ся. В этом архиве - море информации об империи ГУЛАГ. Без нее все имеющиеся исследования по данной теме можно считать только предварительными набросками» .
Несомненно, многие материалы по Катынскому делу, способные пролить свет на истинные обстоятельства гибели большинства польских военнопленных, до сих пор скрыты в каких-то спецхранилищах. например, в 38 томах архивного фонда комиссии Н. Бурденко, хранящегося в ГАРФе (фонд 7021, опись 114) большинство документов являются копиями. Местонахождение первых экземпляров неизвестно.
Спору нет, для безопасности любого государства режим секретности является одним из важнейших условий выживания и успешного противостояния проискам вражеских разведок. Но в данном случае все наоборот.
Можно только гадать, какие соображения двигали экспертной комиссией Министерства обороны РФ в принятии решения о поддержании режима секретности в отношении документов по Катынскому делу. Это в свою очередь позволяет появляться самым невероятным версиям относительно обстоятельств гибели польских офицеров.
Например, Серго Берия в книге «Мой отец - Лаврентий Берия» утверждал, что польских военнопленных расстреляла «Красная Армия. Это та правда, которую тщательно скрывают и по сей день…» . Не будем гадать по данному поводу. Ответы из российских архивов подтверждают, что истинные обстоятельства гибели большинства польских военнопленных пока остаются тайной.
В результате российская система хранения архивных документов, доставшаяся по наследству от советских времен, в очередной раз поставила руководство России в ситуацию, когда с польскими оппонентами по Катынскому делу придется продолжать игру в «поддавки».
«Исторические» документы
Как отмечалось, кремлевские документы из «закрытого пакета № 1», свидетельствующие о вине советского руководства за расстрел польских военнопленных весной 1940 г., сыграли решающую роль в Катынском деле. Более весомого аргумента, казалось бы, трудно представить. Однако вопиющая небрежность в оформлении этих документов, недопустимая для Политбюро, ошибки и противоречия в их содержании, загадочные перерывы в хранении заставляют ставить вопрос о степени надежности и достоверности информации, содержащейся в кремлевских документах.
Документы из «закрытого пакета № 1» часто называют «историческими». Первой про «историчность» заговорила польская сторона, стремясь тем самым дополнительно усилить их политическую и юридическую значимость, а также лишний раз подчеркнуть тот факт, что опубликование этих документов как бы подвело окончательную черту под научными дискуссиями историков по Катыни.
Придание документам из «закрытого пакета № 1» статуса «исторических» позволило во многом обесценить и дезавуировать весь остальной массив информации по «Катынскому делу». На содержащиеся в этом массиве многочисленные факты, доказывающие причастность нацистской Германии к катынскому преступлению, просто перестали обращать внимание.
В настоящее время в научный оборот введены четыре документа из катынского «закрытого пакета № 1». Это: записка Берии Сталину № 794/Б от «_» марта 1940 г. с предложением о расстреле польских военнопленных, выписка с решением Политбюро ЦК ВКП(б) № П13/144 от 5 марта 1940 г. по «Вопросу НКВД» (два экземпляра), стр. 9 и 10 из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б) № 13-оп за 1940 г. и записка Шелепина Хрущеву Н-632-ш от 3 марта 1959 г. с проектом постановления Президиума ЦК КПСС.
Официально считается, что «закрытый пакет № 1» 24 сентября 1992 г. был «случайно» (?) обнаружен в архиве Президента РФ комиссией в составе: руководителя президентской администрации Ю. В. Петрова, советника Президента Д. А. Волкогонова, главного архивиста РФ Р. Г. Пихоя и директора архива А. В. Короткова. В исследовании «Катынский синдром» рассказывается, что «документы оказались настолько серьезными, что их доложили Борису Николаевичу Ельцину.
Реакция Президента была быстрой: он немедля распорядился, чтобы Рудольф Никоя как главный архивист России вылетел в Варшаву и передал эти потрясающие документы президенту Валенсе» (Катынский синдром. С. 386).
14 октября 1992 г. Р. Пихоя, по поручению Ельцина, вручил в Варшаве президенту Польши Л. Валенсе заверенные ксерокопии всех обнаруженных документов. Второй комплект ксерокопий А. Макаров и С. Шахрай в тот же день представили в Конституционный суд РФ, где они - внимание! - оказались весьма кстати. В то время Конституционный суд рассматривал известное «дело КПСС». Документы из «закрытого пакета № 1» стали преподноситься сторонниками Ельцина как главное доказательство «бесчеловечной сущности» коммунистического режима. Такие внезапные политические актуализации сопровождают всю историю катынских документов. Они приобрели исключительное свойство - появляться в нужный момент и в нужное время.
В польско-российских отношениях после обнародования «кремлевских» документов начался новый этап. Теперь, при появлении любых свидетельств, серьезно подрывающих польскую точку зрения на «Катынское дело», польская сторона апеллирует к «историческим документам» как к истине в последней инстанции.
Главный редактор журнал «Новая Польша» профессор Ежи Помяновский, к примеру, призывает «… Извлечь гласные правовые последствия из памятного, заслуживающего уважения акта высших российских властей. Президент Российской Федерации Борис Ельцин вручил исторические документы - в том числе постановление политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года - президенту Польши Jlexy Валенсе, торжественно подтвердив, что польские офицеры, интернированные в Старобельске, Козельске, Осташкове, были казнены весной 1940 г. по приказу Сталина» (Новая Польша, № 5, 2005).
Правда, Е. Помяновский допустил традиционную польскую неточность. Президент Ельцин лично не вручал документы Валенсе. Однако польскому профессору уж очень хотелось до предела повысить статус события. Это, между прочим, характерный для Катынского дела пример - беззастенчивое искажение польской стороной, казалось бы, всем известных фактов.
