Елена Прудникова - 1953. Роковой год советской истории
Сталин, еще с дореволюционных времен признанный специалист по национальному вопросу, первый наркомнац СССР, проблемы межнациональных отношений чувствовал очень тонко. А что касается антисемитизма - тут он предпочитал снег студить. На эту тему есть любопытное свидетельство Константина Симонова, относящееся к февралю 1952 года. Сталину тогда передали списки кандидатов на Сталинскую премию. Напротив некоторых фамилий в скобках стояли другие, еврейские - в то время многие евреи-писатели брали себе русские псевдонимы. И посмотрите, чем был возмущен Сталин!
Цитата 6.3. «Если человек выбирает литературный псевдоним, это хорошо. Мы говорим только об элементарной порядочности. Ведь очевидно, что некоторые намеренно пользуются двумя фамилиями, чтобы подчеркнуть, что они - евреи. Зачем это делать? Зачем насаждать антисемитизм? Кому это нужно ?»
Этот эпизод любят приводить как свидетельство антисемитизма вождя, хотя на самом деле он говорит об обратном. Что же касается последнего сталинского вопроса, то я предлагаю подумать вот над чем. Разговоры об антисемитизме в СССР велись всю дорогу, вплоть до начала «перестройки». Но как только Союз развалился и была размонтирована плановая социалистическая экономика, как они прекратились и больше уже не возобновлялись никогда, хотя поводов в послереформенном СССР было сколько угодно - чего стоит одна активность национал-патриотов. Тем не менее еврейские проблемы никого больше не интересовали. Вот и вопрос: кому это было нужно? А?
Сталин, как и все Политбюро, отлично знал, что обвинения в антисемитизме вот уже лет сто были расхожей монетой и при каждом удобном и неудобном случае выдвигались против русских властей. Ну и зачем Сталину так подставляться? В контексте данной темы не так уж нужно было говорить про «Джойнт» - достаточно упомянуть Англию и США.
Гипотеза 2. Сталин вел какую-то интригу.
Принято считать, что после этой статьи в прессе началась кампания травли будущих подсудимых, с уклоном в разжигание антисемитизма. На самом деле кампания, действительно, шла - но не эта! В газете «Правда» к теме врачей обратились еще два раза. 18 января вышла передовая «Покончить с ротозейством в наших рядах», в которой врачи были упомянуты - как пример. И 20 февраля появился материал «Почта Лидии Тимашук». Все.
Остальные материалы кампании, продолжившейся 31 января передовой статьей «Воспитывать трудящихся в духе высокой политической бдительности», были посвящены борьбе с неистребимым советским бардаком - рассказы о разнообразных аферистах, о плохой работе охраны на заводах и пр., и пр. Газеты с упоением предавались любимому занятию советской печати: клеймили нарушителей государственной дисциплины. Тема эта безбрежная, бездонная и, сколько ни пиши, никогда не будет во вред. В общем, пар отличный, свисток хороший, громкий - вот только паровоз мчится совсем по другому пути.
…Время шло, а процесс все не начинался и не начинался. Ситуация повисла в воздухе. О «деле врачей» словно забыли - но в народной толще продолжалось брожение. Воспользуюсь снова работой Брента и Наумова, которые цитируют писателя Якова Рапопорта - можно было бы найти что-то другое, да лень искать, во всех книгах содержится примерно одно и то же.
Итак, по г-ну Рапопроту:
Цитата 6.4. «События шли к кульминационному моменту. Ужасные новости передавали устно. МГБ раскрыл еврейский заговор на Московском автомобильном заводе. Массовые аресты пугали всех москвичей… Большие еврейские заговоры были раскрыты в штате Московского метро и в других предприятиях. Зловещие слухи ползли по Москве, и ничего невозможно было проверить. Постепенно некоторые слухи находили свое подтверждение… Медицинский мир был не просто выкачан, он был сокрушен…»
По стране поднимал голову антисемитизм. Во множестве мемуаров рассказываются разные ужасы о том, что евреев били на улицах, их дети боялись ходить в школу и т. п. Тот же Рапопорт поведал, как некий врач в Киеве отказался идти к больному ребенку какого-то местного партийного деятеля, заявляя, что ему запрещено лечить русских детей. В конце концов он все-таки пришел, после чего отец ребенка посоветовал ему уехать из Киева куда-нибудь за город. Имен, правда, автор не указывает - уж не байка ли?
Насчет взлета антисемитизма - вполне могло быть, хотя наверняка раз в пятьсот меньше, чем шумят. То, что в народе поползли слухи, что люди боялись врачей, - тоже понятно, ибо дураков на свете куда больше, чем хотелось бы видеть. А вот то, что боялись врачи - это да! По крайней мере, высокопоставленные московские светила медицины боялись достаточно, чтобы, если понадобится, отмести даже мысль о том, что Сталин был отравлен, - впрочем, об этом мы уже говорили…
Но остается вопрос: зачем понадобился этот мрачный балаган? Заговорщикам - ясно, для чего. А Сталину?
Вернемся еще раз к передовой от 6 апреля. Разгромив «дело врачей», она торжественно врезала и по антисемитизму.
Документ 6.2.
«Презренные авантюристы типа Рюмина сфабрикованным ими следственным делом пытались разжечь в советском обществе, спаянном морально-политическим единством, идеями пролетарского интернационализма, глубоко чуждые социалистической идеологии чувства национальной вражды. В этих провокационных целях они не останавливались перед оголтелой клеветой на советских людей. Тщательной проверкой установлено, что таким образом был оклеветан честный общественный деятель; народный артист СССР Михоэлс».
А на следующий день «Правда» разразилась передовой статьей «Советская идеология дружбы народов». Таким образом, была повторена даже форма, примененная 13 января: первый материал посвящался частному случаю - «делу врачей», а второй был на общую тему, с однократным упоминанием фабулы первой статьи. Изящно, однако! Представляю, какой облом по этому поводу произошел на Западе! Это у нас не было газетной кампании - а уж там, наверняка, все эти три месяца стояла форменная канонада на тему «советского антисемитизма». Может быть, авторы душещипательных рассказов о событиях того февраля изучали события по западной прессе?
Гипотеза. Появление статьи от 13 января имеет простой, видный невооруженным глазом смысл только в одном случае: если те, кто давал ей «путевку в жизнь», уже тогда знали, что через какое-то время за ней последует статья «Советская социалистическая законность неприкосновенна».
Но неужели же Сталин устроил сие представление только ради того, чтобы сунуть носом в лужу западную прессу? Нет, конечно. Ссылки на «Джойнт» в передовой «Правды», сделанной по материалам МГБ, результатом которых стала оголтелая кампания на Западе по поводу антисемитизма в СССР, нужны были совсем для другого. Если «дело врачей» развалится, именно этот факт позволит так врезать между глаз руководству МГБ, что оно уже не поднимется. А после этого заинтересоваться вопросом - что вообще происходит в данном министерстве? И для прояснения ситуации и наведения порядка поставить туда, невзирая на активное нежелание, нужного человека - надо, Лаврентий Павлович, форс-мажор, партия велит, товарищ Сталин просит…
Правда, для этого Сталин должен был точно знать, что именно происходит в МГБ. (Конец гипотезы.)
Вторая загадка «дела врачей» формулируется так же, как и основная загадка «большого террора»: на что рассчитывал глава госбезопасности, имея над собой Сталина и Берию?
Он мог надеяться какое-то время обманывать вождя - но и только. Можно было выбивать признания, фальсифицировать доказательства, посылать наверх «липовые» протоколы, даже привозить к Сталину арестантов. Но ведь любое дело надо заканчивать. И тогда оно уже не по жалобам подследственных, которые «наверх» можно и не передавать, а по закону попадет в сферу действия прокуратуры. Генеральный прокурор СССР Сафонов не принадлежал к «карманной» разновидности - по этой причине в июне 1953 года его заменили хрущевским ставленником Руденко. И можно не сомневаться - Сафонов не оставил бы от этого дела протокола на протоколе. А ведь впереди еще суд…
Подготовка судебных процессов над важными персонами сталинского СССР производилась очень тщательно. Когда в 1952 году готовился суд над активистами Еврейского антифашистского комитета, делом занимался не_только прокурор. Материалы рассматривались на Политбюро, председатель Комиссии партийного контроля один на один беседовал с каждым из обвиняемых. «Дело врачей» ждала та же процедура. Более того, после газетной артподготовки в газетах не избежать открытого процесса. Что заявят подсудимые, оказавшись в полном зале, перед представителями иностранных посольств и прессы?
Так на что рассчитывал Игнатьев по истечении сроков, отпущенных на следствие? Этого мы не знаем, зато знаем, на что рассчитывал его духовный предшественник товарищ Ежов. На государственный переворот, который он усердно готовил.
