Дмитрий Лихачев - Земля Родная
Одним из основных правил было в Древней Руси при строительных работах: не загораживать вид соседу, особенно на озеро или реку (у греков – на море). Даже не зная соответствующих установлений, можно было бы догадаться, что нельзя на крутом берегу реки, где обычно располагались древнерусские города, ставить большие здания на площади, выходящей на реку, "спиной" к реке. Загораживать выход к природе. В чудесном историческом городе Новгороде-Северском вид на реку на его центральной площади загорожен зданием универмага, и это при наличии больших пустырей вокруг. Прелестный вид на заливные луга исчез.
Очень многое для сохранения памятников отечественной культуры делается в Ленинграде, но даже и в таком городе есть серьезные проблемы. Например, следовало бы твердо помнить об установлении, запрещавшем ставить дома выше определенной отметки. Именно этому установлению Ленинград в значительной мере обязан единством своего архитектурного облика. Застройка Ленинграда с его бурыми железными крышами вовсе не рассчитана на то, чтобы ее рассматривать сверху. Это город горизонталей. Он расположен на плоской местности.
Другая особенность Ленинграда, которой он также обязан старинным постановлениям, – это пастельные тона его ансамблей, Ленинград знаменит цветом своих улиц, Невского, ансамбля Невы. После Великой Октябрьской революции, когда стало возможным красить здания в "плановом порядке", цветовая гамма Ленинграда стала еще прекрасней. В Петербурге запрещалось строить неоштукатуренные здания, но в самые последние годы об этом совершенно забыли. Пошла полоса увлечения "белой архитектурой", которая быстро стала грязно-серой. Эти грязно-серые дома вторглись в середину города, а надо было бы помнить, что цвет в Ленинграде играет такую роль, как ни в одном городе мира.
Пресловутый стеклянный колпак
Я хочу остановиться еще на одном вопросе. На том, как обычно некоторые наши градостроители "изображают" позицию тех, кто защищает то или иное историческое здание, тот или иной ансамбль, протестует против какого-нибудь высотного здания. Архитекторы, сторонники нового, обычно говорят: "Нельзя поставить город под стеклянный колпак", "Жители не могут терпеть неудобства", "Нельзя сейчас воспользоваться приемами древнего градостроительного мышления", "Должна быть разрешена транспортная проблема" и т. п.
Нет, речь идет о сохранении ансамблей, о сохранении исторических зданий, о том, чтобы считаться именно с лучшими, а не со всякими традициями. Никто и не требует восстановления мостовых из плах в Новгороде, торцовых мостовых в Ленинграде.
В упомянутой выше статье "Письмо от вещего Олега" Н. Соколов пишет: "Для архитектуры такая борьба старого с новым не новость. Еще на античном Акрополе в Афинах Парфенон и Эрехтейон были построены на месте снесенных более древних храмов. Историческая наука проиграла, лишилась памятников, но красота мира выиграла. На руинах стоит не один город…"
Увы, современные типовые здания не равняются Парфенону и Эрехтейону. Оправдывать их появление на месте памятников ссылками на исторические примеры как-то неловко. Если раньше все сменявшие друг друга архитектурные стили были в той или иной мере совместимы, то современная техника и строительные возможности не сравнимы ни с чем прежним. На Невском проспекте эклектичные здания второй половины XIX в. могут в какой-то мере ужиться со зданиями, выстроенными в стиле ампир или классицизма конца XVIII в. Однако может ли войти в старый ансамбль новое современное здание (особенно высотное) – это всегда вопрос. Сейчас признается по большей части лишь один способ сочетания нового со старым: контраст. Однако принцип контрастирования старого и нового не может применяться бездумно. Здесь есть свои законы, которые следует изучать. Эффект контраста должен быть заранее рассчитан.
Перед градостроителями стоит проблема гибкой реакции новых архитектурных форм на особенности старого архитектурного контекста. И в этом случае можно с уверенностью сказать: не следует подделываться под древность. Однако в новом необходимы размерные, метрические и ритмические повторяемости. Надо, чтобы современная архитектура в старых районах была более "социальна", т. е. лучше сочеталась с уже существующей застройкой. Надо, чтобы изучалась не только история города, но и его эстетическая специфика (по этой части существуют совершенно доморощенные представления); вкусовых решений, как и волевых, должно быть как можно меньше. Необходимы разносторонние знания по истории культуры.
Приведу еще пример. В Лейпциге построено новое здание оперы. Это вполне современное здание в современных формах, но каждый, взглянув на это здание, скажет: это театр. И поэтому здание оперы вписалось в старый ансамбль. В здании видно его назначение. И у нас есть подобные же решения: каждый сразу узнает назначение здания: цирк ли это (в Москве), или вокзал, или рынок. Но вот Курский вокзал в Москве можно принять за крытый рынок. И отсутствие признаков назначения сразу делает здание "несоциальным". А ведь старое здание Курского вокзала можно было бы как-то сохранить, приспособить к новым нуждам – как сохранены фасады Московского вокзала в Ленинграде и Ленинградского – в Москве. Это потому еще важно, что Курский вокзал был вокзалом, с которого уезжали и приезжали многие писатели – Толстой, Тургенев, Чехов, Горький.
Когда не стремятся поставить новое здание "ради мировой красоты", а думают о его назначении в окружающем ансамбле, получается и лучше, и дешевле, и здание легче вписывается в ансамбль.
Старое и новое борются по преимуществу там, где новое претендует быть независимым от своего собственного содержания и от соседней архитектуры. И меньше всего старое может соседствовать со стилем "ретро". Это уже совсем безобразно. "Ретро" – это вопиющая безвкусица. Словечко людоедки Эллочки. Это возрожденный "петушковый стиль" времени Александра III, ложный национализм и глупость. Подделка под старое убивает старое.
Смысл моих заметок в следующем. Нельзя полагаться на какие-то избитые общие аргументы в защиту нового или в защиту старого. Необходимо изучать историю городов, сел, садов и парков. Необходимы знания, глубокие знания по истории культуры в целом. И лучше всего, если эти знания будут даваться уже в средней школе. Это привьет учащимся знания и любовь – любовь к родным местам, любовь, которая невозможна без знаний, и знания, которые не дадутся без любви.
Кто держит нить времен?
Архитектура вовсе не принадлежит одним архитекторам. Это так же верно, как и то, что литература не принадлежит только писателям.
Выйдя из-под пера писателя, произведение становится достоянием читателей. О нем высказывают суждение критики. Его вскоре начинают изучать историки литературы.
И за каждым зданием через десяток лет после того, как оно построено, начинает клубиться "дымок истории". Сперва небольшой, потом все более и более заметный. Это и есть тот "дым отечества", который не затемняет, а, напротив, проясняет наш горизонт.
Говорят, что стоит посадить деревья на самой некрасивой городской улице, и они делают привлекательными стандартные районы, дарят им индивидуальное лицо. Исторические ассоциации, которыми "обрастают" наши города, – такие же деревья. Без них города были бы во сто раз скучнее.
В свое время "Литературная газета" опубликовала прогноз будущего наших городов, сделанный одним видным архитектором. И как это характерно: крупный зодчий ни одним словом не обмолвился о том, какое место займет в городе будущего прошлое. А от прошлого не освободишься. Хотим мы того или не хотим, но история будет жить в здании, и со зданием. Она будет жить в городе – даже самом молодом.
Возвращусь к той аналогии, к которой я уже обращался, – аналогии между писателем и архитектором. Можно ли поручать издание классиков только современным писателям без участия текстолога и историков литературы?
О будущем наших городов должны думать не только архитекторы и градостроители, но и историки культуры всех ее областей. Ибо кому же еще думать о будущем, если не тому, кто занимается прошлым? Историк живет во времени. Он чувствует бег времени. Он занимается прошлым ради будущего.
Как же сохранить прошлое в городах будущего? Дом не может существовать вне окружения. Если он и будет одиноким свидетелем прошлого среди молодых зданий, его существование не будет полноценным. Надо беречь исторические ансамбли и устанавливать заповедные зоны, сохраняя в них все наслоения. Нельзя в старые районы, подлежащие охране, вклинивать высотные здания, способные задавить наше прошлое. Конечно, и в заповедных районах придется в исключительных случаях строить новое, но в этом новом нужно строго соблюдать старый архитектурный модуль: в размерах, в высоте, в проемах и т. д. Нужно сохранять и пространственную композицию.
