Нелегальная разведка - Антонов Владимир Сергеевич
В середине 1937 года нелегалы Зарубины были направлены на несколько месяцев в США для выполнения нового важного задания. В связи с реальной угрозой гитлеровского нападения на СССР Центр принял решение реорганизовать деятельность внешней разведки. При этом упор делался на подготовку к работе в чрезвычайных условиях. Разведчикам предстояло подобрать агентуру из числа американцев для возможной работы в Германии в военный период. В этом плане большой интерес представляли лица, которых можно было бы использовать в качестве курьеров-связников. С поставленной задачей разведчики успешно справились. Ими были завербованы три агента, среди которых выделялась «Елена». Она ненавидела нацистский режим в Германии и согласилась сотрудничать с советской разведкой на этой основе. В дальнейшем «Елена» поступила на учебу в аспирантуру Берлинского университета и выполняла роль курьера нелегальной разведки.
За успешную работу в нелегальной разведке В. Зарубин в конце 1937 года был награжден орденом Красного Знамени.
В конце 1937 года в связи с бегством в США резидента НКВД в Испании А. Орлова, лично знавшего нелегалов Зарубиных по их работе во Франции, они были отозваны в Москву и работали в центральном аппарате разведки. В этот период массовые репрессии, получившие название «ежовщина», привели к уничтожению большого числа сотрудников советской внешней разведки. Однако, к счастью, волна репрессий не затронула В. Зарубина и его жену.
В конце 1938 года наркомом внутренних дел стал Лаврентий Берия, который продолжил «чистку» разведки и контрразведки. В начале 1940 года он вызвал к себе группу сотрудников внешней разведки, включая В. Зарубина. На совещании всем им было предъявлено нелепое обвинение в сотрудничестве с зарубежными спецслужбами. По воспоминаниям очевидцев, Василий Михайлович, обвиненный «железным наркомом» в том, что является агентом гестапо, вел себя мужественно и с большим достоинством. Он отверг голословные обвинения Берии, заявив, что никто не может его завербовать. Такое поведение разведчика сыграло определенную роль. В. Зарубин был оставлен в центральном аппарате разведки, правда, с понижением в должности.
Весной 1941 года руководство внешней разведки направило В.М. Зарубина в Китай с заданием восстановить связь с ценным источником Вальтером Стеннесом («Друг»), являвшимся военным советником Чан Кайши. Хотя в прошлом Стеннес был одним из руководителей «штурмовых отрядов», он критически относился к гитлеровскому режиму. Чтобы спасти Стеннеса от неминуемой расплаты (с учетом его прошлых заслуг перед рейхом), Геринг направил его в Китай.
Контакт с агентом был утерян из-за репрессий, жертвой которых стал его куратор, ранее поддерживавший с ним связь. Зарубин выехал в Китай под прикрытием сотрудника советского банка. Он должен был договориться с «Другом» о встрече с ним в Москве представителя советской разведки.
В.М. Зарубин посетил «Друга» на его вилле в Шанхае и провел с ним беседу. Стеннес не возражал против продолжения работы и встречи в Москве с представителем Центра. Они договорились о создании условий, при которых поездка Вальтера в Москву не вызывала бы особых подозрений со стороны его сослуживцев, среди которых было немало осведомителей гестапо. «Друг» написал записку жене, которая намеревалась приехать к нему в Шанхай из Берлина транзитом через Москву. В записке он просил ее задержаться в Москве. Стеннес рекомендовал своей жене Василия Михайловича как своего хорошего знакомого по Китаю, который с ней встретится и окажет необходимую помощь.
«Друг» категорически отказался от материального вознаграждения, подчеркнув при этом, что сотрудничает с советской разведкой в качестве активного борца против нацизма. Он сообщил, что, по сведениям крупного чиновника, только что прибывшего из Германии, выступление Гитлера против СССР в военном и экономическом отношениях практически подготовлено. Начала войны следует ожидать в самое ближайшее время, скорее всего, в мае 1941 года. На другой встрече с оперработником, состоявшейся 9 июня 1941 г., он назвал более точную дату начала войны — «до 25 июня». «Друг» сообщил также разведчику, что согласно разработанному плану боевых действий война должна быть скоротечной и длиться не более трех месяцев. Он просил немедленно передать эту информацию в Москву.
В тот же день в Москву ушла срочная телеграмма В. Зарубина с сообщением «Друга». Она была незамедлительно доложена Сталину. Однако он проигнорировал сообщение разведки о близящейся войне. Дальнейшее развитие событий полностью подтвердило правдивость сообщения «Друга».
На встрече 9 июня немец также сказал оперработнику, что из идейных соображений он готов информировать СССР по важнейшим политическим вопросам, и попросил дать ему для этих целей связника. Работа советской разведки с ним в Китае была продолжена. Стеннес информировал Москву о германо-японских отношениях, политике этих стран в отношении СССР и Китая. Весьма важное значение имели его прогнозы относительно перспектив вступления Японии в войну против СССР на стороне Германии. В 1942 году «Друг» проинформировал оперработника «легальной» резидентуры НКВД в Китае, который поддерживал с ним связь, об аресте в Японии разведывательной группы Р. Зорге, с которым немец встречался в Шанхае в предвоенные годы. В этой связи начальник внешней разведки П.М. Фитин планировал даже переправить «Друга» в Москву, чтобы не допустить его провала. Однако это предложение не получило поддержки в более высоких инстанциях. Стеннесу удалось уцелеть в военном лихолетье и возвратиться в Германию, где работа с ним продолжалась до 1952 года.
Выполнив задание в Китае, Василий Михайлович возвратился в Москву, где возобновил работу в центральном аппарате разведки. Продолжала вести активную разведывательную деятельность и Елизавета Юльевна.
…Нелегальная резидентура Зарубиных не была единственной в предвоенном Берлине. Параллельно с ними работой другой нелегальной резидентуры руководил Ф.К. Парпаров, прибывший в страну еще в 1931 году. Ему удалось завербовать жену высокопоставленного германского дипломата, которая по заданию разведчика фотографировала служебные документы своего мужа. Так, перед Рождеством 1935 года «Августа» (таким был оперативный псевдоним жены германского дипломата) передала Парпарову запись беседы Гитлера с английским послом Фиппсом, в ходе которой фюрер подробно изложил свои планы в отношении Советского Союза.
В 1939 году Федор Парпаров был отозван в Москву и арестован по ложному доносу. Связь с «Августой» прекратилась.
В 1940 году Е. Зарубина получила задание от руководства разведки восстановить связь с «Августой». Разведчица с паспортом на имя Елизаветы Горской выехала в Берлин в «легальную» резидентуру и 10 декабря встретилась с женой гитлеровского дипломата. С собой она привезла письмо от Ф. Парпарова. Поначалу «Августа» не поверила Лизе, приняв ее за немку и расценив эту встречу как провокацию гестапо. Однако разведчице удалось убедить ее продолжить работу с советской разведкой, и в Центр накануне войны вновь стала поступать важная информация. В середине июня 1941 года, когда советские разведчики в Берлине уже буквально затылком чувствовали горячее дыхание войны, Зарубина договорилась с «Августой» об условиях работы с ней в особый период. Однако ни Елизавете Юльевне, ни другим советским разведчикам встретиться с немкой больше не довелось. Как было установлено после войны советской разведкой, «Августа» тяжело переносила бомбежки Берлина и во время одной из них попала в психиатрическую больницу, где через некоторое время скончалась.
В апреле 1941 году Е. Зарубина по заданию руководства разведки восстановила связь с женой крупного нацистского дипломата, завербованной органами госбезопасности в Москве. Выдавая себя за немку, Елизавета провела две встречи с этой женщиной и добилась от нее согласия на продолжение сотрудничества теперь уже в Берлине. Вскоре от этого источника была получена важная информация о близящемся нападении Германии на СССР, которая немедленно была доложена наркому госбезопасности В. Меркулову. Эту же информацию подтвердил «Брайтенбах» 19 июня на встрече с сотрудником резидентуры в Берлине Борисом Журавлевым, сказав ему, что война начнется 22 июня. В Москву ушла срочная телеграмма. Однако в связи с тем, что разведка 17 июня 1941 г. уже докладывала И. Сталину о начале войны, информация не была реализована.
