KnigaRead.com/

Юлий Медведев - Бросая вызов

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Юлий Медведев, "Бросая вызов" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Допустим, в недалеком будущем поднимется такой чад, что углекислота поглотит всю радиацию своей части спектра. Тогда отражательная способность атмосферы будет предельной. Но ведь это тепловое зеркало, как солнечные очки, задержит лишь часть спектра. Вне полосы поглощения, характерной для СО2, «зеркальность» ее сменяется полной прозрачностью. Максимальное отражение «углекислого зеркала» подсчитано и дает сравнительно скромный климатический эффект. Этот вывод нов. Однако если он и устоит, человеку с сигаретой в зубах рано торжествовать.

Маленький штрих

Выпускника Всесоюзного института субтропических культур Ф. Ф. Давитая (школа и вуз окончены с отличием) направляют в аспирантуру по специальности сельскохозяйственная метеорология во Всесоюзный институт растениеводства.

— Ленинград, влияние вавиловской среды обнаруживаются в нем, правда ведь? В иных словах, действиях угадываешь подтекст: «так будет по-вавиловски». Он даже не отдает себе в этом отчет.

А я в это время думаю, что рассказчик, ученый секретарь института Гурами Давидович Дондуа, тоже вряд ли сознательно стилизует свой тихий голос, свою мягкую деловитость под манеру Давитая. Желание быть похожим, как и невольное подражание, есть просто форма уважения. Настолько высокого, что оно не нуждается в словесных изъявлениях. Может быть, автор этих строк увлекся собственным построением, но ему показалось, что и другие сотрудники института несут на себе черты ленинградского первоисточника.

— Феофан Фарнеевич восприимчив, любознателен, и эти его качества попали на благодатную почву. Ленинградская научная среда тридцатых годов… Представьте, туда, в самый центр русской интеллектуальной культуры, попадает молодой нацмен, как тогда говорили. Диковатый, застенчивый, не знающий языка… А в 1962 году Феофан Фарнеевич назначается к нам директором. Должен вам сказать, мы и прежнего директора глубоко уважали. Он был хорошим директором и хорошим человеком. Но — обычным. Феофан же Фарнеевич необычный. Видите ли, Давитая грузин, мингрел. Обстоятельство немаловажное. В нашей республике, как и вообще в Закавказье, повышенный темперамент — норма. Но мингрелы… Среди грузин гурийцам и мингрелам положена наинизшая температура вспышки. Очень легко вспыхивают. А Феофан Фарнеевич? Он вообще ни на кого рассердиться не может. Странно? Нам свойственно пренебрегать мелочами, мы любим масштабы, размах. Оборотная сторона этой медали та, что пунктуальность нельзя отнести к числу распространенных наших достоинств. Короче говоря, как и у других, у нас есть свой, грузинский «комплекс». Феофан Фарнеевич сочувствует этому комплексу, но сам ему неподвластен. Тридцатипятилетнее пребывание в научных кругах северных столиц — Ленинграда и Москвы — привило ему другой комплекс — фаустовский. Жажду постигать, поспевать, преобразовывать. Вот в чем секрет его новизны, необычности… Одно дело — барски щедрый человек, совеем другое — когда щедр бережливый, вы меня понимаете? Маленький! штрих: у него в кабинете нет прямого телефона. Только через секретаря. Иной раз звонит ответственный работник — у нас любят прямой телефон — и слышит: «Кто спрашивает? По какому вопросу?» Получается как бы обращение снизу вверх, вы понимаете? Я разъяснял Феофану Фарнеевичу, что неловко это, не принято, могут подумать — зазнайство. А он отвечает: «Ничего, привыкнут. Беречь надо время, и свое и чужое». Так вот, рискуя навлечь на себя недовольство сверху, он экономит минуты. Но явится аспирант на консультацию, директор отдаст их ему с легкой душой. Причем все это делается без подчеркивания, «в рабочем порядке» и, наверно, потому имеет побочный эффект — воспитательный.

Крайности сходятся

Когда самолет наберет высоту, стюардесса сообщит пассажирам: «За бортом минус сорок градусов», а внизу, вы это точно знаете, люди, будучи дальше от Солнца, ходят тем не менее в безрукавках и прохлаждаются газировкой. Это потому, что солнечное тепло, как бы минуя атмосферу, нагревает Землю и об ее поверхность греется холодный воздух.

Пыль размывает эту четкую картину. Ведь пылинки — не только летающие солнцезащитные экранчики, они же и летучие теплоносители. Сами греются в солнечных лучах и в меру своих возможностей греют прилегающий к ним воздух. «Какие там возможности!..» Самые мелкие действительно слабы, но покрупнее частички греют. И неплохо. Это подтверждается простым геометрическим соображением. Ведь чем меньше предмет, тем больше отношение площади поверхности к заключенному в ней объему. Суммарная поверхность пылинок по отношению к их массе огромна, а это главное достоинство нагревателя (недаром радиаторы делают ребристыми). Кроме того, контакт воздуха с ними происходит во всем объеме атмосферы, а не только в нижнем слое. В общем, по здравым размышлениям, атмосферная пыль нас и утепляет. Но по тем же размышлениям, наступит момент, когда количество ее перейдет в новое качество. Пока пыли меньше этого критического количества, преобладает нагревающий эффект. Когда же вулканы или «будущий царь Вселенной» в ажиотаже деятельности подымут дым столбом на всей планете, погруженная в полутьму Земля начнет остывать.

Пыль, вы помните, усиливает тепловое неравенство в меридиональном направлении (от полюсов к экватору). Но, как бы искупая свою вину, чреватую разгулом «вестернов», стремится выровнять температуры по вертикали.

СО2, второй мощный антропогенный фактор, первому — прямой контраст. Углекислота, напротив, нисколько не экранирует Солнце и общую температуру системы в целом не снижает, в отличие от пыли, которая, сгустившись, снизит. И не повышает. Оставляет неизменной. Она лишь перераспределяет тепло, а именно — арканит, задерживает его внизу. Но раз температура системы в целом не меняется, то утепление низа может быть только за счет охлаждения верха. Температурный интервал по вертикали растет, а этого, но теории Брайсона, только и ждут западные ветры, чтобы расширить свои петли и навязать нам непогоды.

Итак, эта пара действует друг другу вопреки. Не происходит ли уравновешивания? Быть может, человек с сигаретой в зубах своей беспечностью мудр?

«Учитывая все полезное…»

…Экзамены в аспирантуре Феофан Фарнеевич сдавал через переводчика. Переводил Дмитрий Иванович Табидзе, генетик-селекционер, вавиловец-морганист. А через два-три года аспирант Давитая не только свободно владел русским, но оперировал английским, французским, немецким, несколько позднее стал читать по-итальянски, а потом, будучи на Кубе, освоил испанский. Грузинский и мингрельский не в счет. «Языкомания» была важной гранью интеллигентности вавиловцев, которая сердила лысенковцев — представителей «нового направления» в биологии. Сам Николай Иванович знал что-то около десятка языков; дневники вел на английском и, по мнению Феофана Фарнеевича, говорил по-русски с легким английским акцептом.

Феофан Фарнеевич имел двух руководителей. Одним был директор ВИРа Н. И. Вавилов, другим — зав. отделом агрометеорологии Георгий Тимофеевич Селянинов. Возможность наблюдать их давала молодому аспиранту нечто большее, чем знания. Это была школа человеческих отношений.

Вот запись рассказа Ф. Ф. Давитая о его руководителях. В ней пройденная школа являет себя уважением к обоим антиподам.

«…Вавилов взял Георгия Тимофеевича руководить отделом, невзирая на личные качества своего будущего сотрудника и довольствуясь одним: тот был безукоризненно честен в исследованиях. Та же честность, приложенная к области взаимоотношений, обретала иную окраску. Георгий Тимофеевич из принципа стоял всегда в оппозиции к начальству, каково бы оно ни было. Вавилов не составлял исключения.

Большей частью Селянинов молчал. Если же вступал в разговор, то только критиком, беспощадно и метко разящим. В споре никому не уступал.

Он был женат. Жена жила в Сочи, он в Ленинграде, виделись они раз в год.

Как-то вскоре после очередного своего путешествия вызывает Селянинова и меня Николай Иванович. Он полон впечатлений, говорит восторженно, увлеченно. (Посмотрите па портрет Николая Ивановича — вы сразу представите, каков он был в такие минуты.) И кончил свое выступление тем, что предложил нам заняться исследованием влияния климата на формообразовательные процессы в Мировом океане и подготовить Мировой агроклиматический атлас. Потом испытующе посмотрел на нас и спросил: «Ну что вы на это скажете?» Профессор Селянинов до того сидел согнувшись и уперев взгляд в пол. Тут поднял голову, впервые посмотрел Вавилову в лицо и говорит: «Николай Иванович! Вы в этих вопросах некомпетентны и позвольте нам делать то, что мы считаем нужным». У меня мурашки по коже: «Сейчас, — думаю, — выгонит». Вавилов покраснел, на щеках у него появился румянец, но он широко улыбнулся и секунду погодя заметил: «Георгий Тимофеевич, дорогой мой! Хотел бы вас сейчас взять в руки и выкинуть через форточку прямо на Мойку (река в Ленинграде против директорского кабинета), но человек вы чертовски способный, и я люблю вас. Вот что, батенька, займитесь вы этим делом так, как считаете нужным. Вы же ведь большой специалист и на этом деле можете прославить себя и советскую науку».

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*