Андрей Буровский - Некрещеная Русь. Не верь учебникам истории!
Попавшие в Ирий переживают такое блаженство, что год пролетает как единый миг, триста лет кажутся всего-навсего тремя короткими, счастливыми минутами.
Правит Ирием верховный бог Сварог, поэтому в мифах иногда Ирий упоминается под названием Сварга [65] .
Очевидно, что эта сладостная картина Ирия-Сварга навеяна образом христианского рая. Особенно откровенно позднее название «Седьмое небо» – сразу видно, что Царство Мертвых из одного из миров мироустройства язычников превратили в некое «небо».
Но похоже, что и в языческие времена славянские покойники не бедствовали. Вообще у всех арийских народов долгое время не было представления об аде, как месте страшных мучений. В индуизме выдающийся человек может возвыситься до того, что станет богом, – но все остальные после смерти просто воплощаются в другие тела. Наказание за недостойную жизнь одно – плохое перерождение. По иранской этнической вере, праведники могут опять же войти в число богов; удел абсолютного большинства – перерождение.
У греков в число богов войти было особенно непросто. Герой у них, как правило – сын бога или богини. Как Геракл, внебрачный сын Зевса, или Ахилес, сын нимфы и земного человека. Но даже и у них выдающийся человек мог быть обожествлен – как изобретатель письменности афинянин Кадм. Остальным же не грозили никакие ужасные кары за прегрешения. Тихое убожество все забывших, скучных теней в мрачном Аиде никого особо не прельщало – но мучения, пытки, наказания предназначались только для отдельных выдающихся негодяев – причем не столько для грешников, сколько для тех, кто вызвал особое неудовольствие богов – как похитивший огонь Прометей. Как Тантал – любимец богов, допущенный на их пиры, и то ли разглашал их тайны, то ли похитил с их стола нектар и амброзию – священные блюда, дававшие бессмертие. За это, если верить Гомеру, Тантал в подземном царстве стоит по горло в воде, а над ним склоняются роскошные плоды. Но как только он открывает рот, чтобы зачерпнуть воды, или поднимает руки, чтобы сорвать плод, вода утекает и ветвь с плодами уходит вверх.
В общем ничтожная часть греков после смерти уходила к богам – и то в основном внебрачные детки богов. Такая же ничтожная часть после смерти наказывалась. Для них Царство Мертвых становилась адом – не зря же в христианской мифологии это неприятное место называется так же, как Царство Мертвых у язычников-греков.
Но для абсолютного большинства Царство Мертвых становилось своего рода отстойником, где они, позабыв земную жизнь, слонялись без дела и просто вечно прозябали… никогда не возвращаясь в наш мир.
Скандинавы после смерти тоже в наш мир не возвращались. Герои, погибшие на полях сражений, попадали в Валгаллу. Их уносили туда пышные валькирии, они же скрашивали их жизнь по ночам, во время пиров. Каждую ночь пируют герои с богом Одином, едят мясо вепря, который воскресает каждый день, и то ли пьют молоко священной козы, поедающей листву Иггдрасиля, то ли из вымени козы течет сразу хмельной мед.
С первым лучиком света сидящие слева от Одина кинутся на сидящих справа, и весь день они будут воевать. С первой же звездой раны затянутся, мертвые поднимутся, и все опять сядут пировать. О судьбе женщин, что характерно, в скандинавских мифах не сказано абсолютно ничего… их в этой религии нет. Ублажают героев валькирии.
Но попадают в Валгаллу исключительно герои – те, кто погиб на полях сражений.
Трусы, умершие в своей постели от старости и болезней, попадают в мрачную пропасть Нидльхейм. Главное блюдо зовется там Голодом, ложка – Истощением, постель – Одром болезни, покрывало постельное – Злой кручиной, дверь там – Напасть, служанка – Вялость, сами палаты – Мокрая Морось. В общем, отвратительное место.
А обманщики, нарушители клятвы, убийцы доверившихся попадают на Берег Мертвых. И слова. По пути в это странное место они переходят реки яда огромных змей, отравляясь этим ядом. Они будут вечно жить в хижинах из костей гигантских змей и вечно страдать от морозов.
У кельтов Царство Мертвых было веселым местом, где поют песни и пьют пиво, а попасть туда может почти каждый. Их Царство Мертвых – своего рода место отдыха душ перед тем, как вернуться в наш непростой мир в новом воплощении. И время там идет не так, как у нас. Воин и поэт (бард) Оисин триста лет провел в Царстве Мертвых вместе с феей Ниам, сказочной красавицей. Все триста лет он был молод и пылок, а красота Ниам не потускнела. Но зря, вернувшись в Ирландию, Оисин слез с принесшего его из Царства мертвых волшебного коня! Стоило ему это сделать, как из молодого мужчины бард тут же превратился в трехсотлетнего старца…
Приходится признать, что представление о Царстве Мертвых у индоевропейцев было довольно оптимистичным. Ад предусматривался не у всех. Царство Мертвых было или нейтральным отстойником, своего рода складом душ умерших – как греческий Аид. Или же Царство Мертвых обещало награду для героев – у скандинавов… правда, у них было и некое подобие ада, мрачная пропасть Берега мертвых.
Но большинство арийских народов считали уделом почти всех умерших приятную жизнь, передышку между рождениями, в райских условиях. И у кельтов, и у славян вообще не было ни ада, ни Царства Мертвых как «отстойника». Только рай.
В отличие от этих приятных представлений Царство Мертвых у большинства неарийских языческих народов выглядело намного более неуютным. У шумеров, вавилонян, ассирийцев умершие попадали в мрачную темницу, окруженную семью стенами. Ни один луч света не проникал в это ужасное место. Иногда упоминаются люди, достигшие бессмертия и острова блаженных, где нет страдания, болезней и смерти, но достигнуть этих островов могут только редкие люди, и достигнуть – при жизни. Эти избегнувшие смерти будут вечно и приятно жить, тогда как удел большинства суров и мрачен. Даже вечное переселение душ выглядит лучше чудовищной темницы без лучика света.
Славянский же рай, во-первых, намного привлекательнее даже воинственной Валгаллы, а во-вторых, открыт намного большему числу людей. Он подобен жизнерадостному раю кельтов.
Глава 4 ИНФРАСТРУКТУРА МИРА ЯЗЫЧНИКОВ
Чтобы найти низ, покопайся сверху.
С. Лем
Мир некрещеной Руси – в основном мир деревень и деревушек. Деревушки маленькие, порой на 10–20 жителей. Деревушки отделены друг от друга днями, а то и неделями пути через дремучие леса, населенные только животными. В каждой деревушке производят все необходимое для жизни, весь остальной мир не очень важен… Будет нужно – деревушка проживет и без всего остального мира – если не навсегда, то на долгие годы.
Городов мало… В них живет самое большее 2–3 % всего населения.
Слово «город» означает поселение человека, огражденное стеной или забором. Археологи разделяют селища – неукрепленные поселения славян Средневековья, и городища – поселки, укрепленные валом и рвом. Город, городьба, огород, ограждение – эти слова происходят от одного корня.
Славяне – потомки воинственных индоевропейцев. Война была образом жизни их предков на протяжении всей истории, на всем пути с их таинственной прародины. Славяне расселялись в местах, которые считали своими финские, балтские, иранские племена. Хозяевам не всегда нравилось, что к ним кто-то вторгается – приходилось защищаться не только от диких зверей.
К тому же «род восставал на род», сами славянские роды и племена воевали друг с другом. Соседи одного языка зачастую оказывались опаснее финно-угров, поскольку были многочисленнее, агрессивнее, дисциплинированнее – и уж конечно, лучше вооружены.
В лесостепной полосе, на юге Руси, кочевники набегали на оседлых для увода в рабство и ради грабежа. Города на юге большие, с высоким валом и глубоким рвом. Когда-то на валах был и тын – заостренные поверху колья, а то и настоящая стена из дубовых бревен, по верху которой могли ходить люди.
Уже в IX в. предки умели устраивать настоящие крепости вроде Алчедарского городища. Если в VII–VIII вв. это было неукрепленное поселение племени тиверцев, то в IX в. Алчедар вырос в несколько раз, в нем появилась сложно устроенная цитадель [66] с каменной башней и хранилищами пресной воды. Городище приобрело вид огромного «бублика» со рвом и настоящей крепостной стеной в 6–8 м высотой, с башнями и воротами.
Такие крепости становились необходимы в местах, где на славян и иранцев легко могли напасть хазары, печенеги или представители многочисленных цивилизованных народов. Алчедар был мощной крепостью тиверцев, но и она запустела в начале XII в. – крепость устояла против печенегов, но не выдержала натиска нового врага, половцев.
Укрепления вятичей и северян – детские игрушки в сравнении с тем, что строили поляне, и тиверцы: у них враги были не такие страшные.
Число городищ на Руси VIII–IX вв. огромно – по разным оценкам, от 2000 до 20 000. К тому же открыты еще наверняка не все.
