Александр Дугин - Русская война
Готовят таких людей в очень специфических условиях, отбирая самых способных и талантливых. Талантливый сетевик – networker – это нечто иное, чем талантливый физик. Как правило, хорошим сетевиком может стать недалекий физик, не способный погрузиться в глубинное познание, но при этом способный к компилированию. У него есть определенная сетевая парадигма, знание, код, с помощью которого он с легкостью способен отделять в потоке информации сущностное от второстепенного. При отбрасывании деталей он теряет профессиональную адекватность, но зато приобретает сетевую адекватность; он схватывает на лету ядро, при необходимости наращивая на него детали.
Чем-то он напоминает старцев, магов из древних сказаний, героев эпохи Возрождения, так как в networker’e есть элементы титанов той эпохи. То же можно сказать и о средневековье: средневековые ученые, богословы также были компетентны в самых разных вещах, в результате чего некий универсализм знаний породил цельную парадигму знаний, мудрость. У сетевиков есть нечто подобное, хотя это и является некой пародией на ученых прошлых веков. Применительно к теории войн это означает, что сейчас победить противника может тот, кто в состоянии создать наиболее эффективную сеть, в которой возникает наиболее легкий и свободный обмен информацией.
Одной из главных задач сети является распространение информации на наиболее широкие пространства, вбирание в себя наибольшего количества элементов, скачивание информации из различных источников и навязывание сетевой парадигмы. Яркий пример – ЦРУ, ФБР, АНБ. Вообще спецслужбы американской империи очень активно занимаются разработкой и ведением сетевых войн, где победа подчас достается без единого выстрела.
Сетевые войны – новая теория войны
Сетевая война – новая концепция ведения войн (emerging theory of war), разработанная Офисом реформирования ВС Секретаря обороны США (Office of Force Transformation) под управлением вице-адмирала Артура К. Себровски (Cebrowski[17]) и принятая на вооружение военным руководством. Переосмысление военной стратегии в эпоху постмодерна привело к появлению в США концепции постиндустриальных или сетевых войн[18]. Артур К. Себровски обобщил системное изложение основ сетевой войны. Идейным вдохновителем и влиятельным покровителем этого направления модернизации классической военной стратегии стал Министр обороны США при Дж. Буше-младшем Дональд Рамсфельд[19].
Новая теория активно внедряется в практику ведения боевых действий США и уже была успешно обкатана в Ираке, Афганистане, других государствах, а сетецентричные технологические подходы тестируются на учениях и обыгрываются на симуляторах. Разработчики этой теории убеждены, что в ближайшем будущем она «если не заменит собой традиционную теорию войны, то существенно и необратимо качественно изменит ее». Обращение к этой концепции стало общим местом не только в докладах Дональда Рамсфельда, но и подсекретаря безопасности Пола Вулфовица[20] и других высших военных чиновников США еще во времена Дж. Буша-младшего.
Три цикла цивилизации и три уровня ведения войны
Когда мы начинаем исследовать документы, касающиеся теории ведения сетевых войн – Network Warfare, – мы сталкиваемся с тем, что их описание всегда начинается с периодизации системы ведения войн в принципе. Это очень простая схема. Существуют войны первого периода, то, что в этой теории называется войнами премодерна, где принципиальным фактором является наличие пехоты – количественный фактор войск. Это свойственно периоду аграрного общества, в котором у кого больше армия, тот и побеждает. Если армия больше в пять-шесть раз и ее возглавляют более-менее вменяемые военачальники, победа обеспечена. Этот количественный фактор прединдустриального общества является фундаментальным ресурсом ведения войн премодерна. Количество ополчения, массы вооруженных людей и грамотных стратегов являлось в этот период решающим фактором.
Второй уровень – это войны модерна, где решающее значение имеет индустриальная подготовка армии. Пример – столкновение в опиумных войнах европейских держав и огромных маньчжурских армий цинских императоров, прекрасных, храбрых, с боевой этикой, которые, столкнувшись с пушками, кораблями и высокотехнологичными вооруженными силами Запада, заведомо не могли одержать победу. Фактор количественного превосходства здесь становится второстепенным перед фактором развитой индустриально-экономической модели. Это войны модерна, в которых все решает уровень индустриализации и технологий. Здесь вступают в действие машины, развитие научно-технического прогресса, индустриальный потенциал, экономическая база, уровень развития военной науки.
Третий уровень – Network – сетевые войны. Это войны принципиально нового толка, в которых индустриальная мощь и экономические ресурсы держав становятся второстепенными, как количественный состав армии стал второстепенным при переходе от войн премодерна к войнам модерна. А что же выступает на первый план? Для того чтобы это понять, собственно говоря, нужно определить Network Warfare как войны постмодерна.
Таким образом, теория сетевой войны основана на фундаментальном делении циклов человеческой истории на три фазы – аграрную, промышленную и информационную эпохи, каждой из которых соответствуют особые модели стратегии, вытекающие из социологических понятий – премодерн, модерн и постмодерн. Информационная эпоха – это период постмодерна, который проходит сегодня, когда развитые общества Запада (в первую очередь, США) переходят к качественно новой фазе. Теория сетевых войн представляет собой модель военной стратегии в условиях постмодерна. Как модели новой экономики, основанные на информации и высоких технологиях, сегодня доказывают свое превосходство над традиционными капиталистическими и социалистическими моделями промышленной эпохи, так и сетевые войны претендуют на качественное превосходство над прежними стратегическими концепциями индустриальной эпохи (модерна). Теория сетевых войн представляет собой перенос основных моментов постмодернистского подхода на сферу военной науки.
Смысл военной реформы в рамках «новой теории войны» информационной эпохи состоит в одном: создание мощной и всеобъемлющей сети, которая концептуально заменяет собой ранее существовавшие модели и концепции военной стратегии, интегрирует их в единую систему. Война становится сетевым явлением, а военные действия – разновидностью сетевых процессов. На технологическом уровне это сопровождается переоснащением армии высокоточным оружием и оружием на новых физических принципах, базирующимся не только на суше или море, но и в космосе, в сочетании с защитой собственной инфраструктуры от поражения аналогичным оружием со стороны противника. Регулярная армия, все виды разведок, технические открытия и высокие технологии, журналистика и дипломатия, экономические процессы и социальные трансформации, гражданское население и кадровые военные, регулярные части и отдельные слабо оформленные группы, – все это интегрируется в единую сеть, по которой циркулирует информация. Создание такой сети составляет сущность военной реформы ВС США.
Ведение боевых действий в эпоху постмодерна
Для того чтобы понять, что такое сетевая война и как она ведется, необходимо буквально два слова сказать об изменениях онтологии на этих трех уровнях смены эпох. Потому что в конечном итоге военное искусство и военная стратегия есть не что иное, как применение философских онтологических парадигм. В эпоху аграрного общества онтологией бытия является сакральное, священное. Это общество религиозное, и модернизация неразрывно связана с потерей этого религиозного фактора.
Переход к индустриальному обществу подразумевает замену сакрального реальным, материальным, конкретным. Появляется сам концепт реальности, о чем пишет Жан Бодрийяр, – это концепт нового времени. Реальность – это индустриально-механическое понимание мира, материализм, механицизм, ньютонианская вселенная, где и действуют эти механистические аппараты. Это Фрэнсис Бэкон, который утверждает, что раньше люди с природой находились в неравных положениях, природа доминировала, поэтому была сакральной; но после того как человек научился подчинять себе природу, он избавился от сакральности. Танк, ружье, другое оружие теперь подменяет собой священный трепет. Природу можно насиловать, а людей убивать массовым образом, травить химическим оружием, закидывать бомбами, не вступая с ними в прямое соприкосновение.
Но что приходит на место концепта реальности в постмодерне? Приходит понятие виртуальности. Итак, сакральность заменяется на реальность, а потом реальность отменяется, и на ее месте возникает виртуальность. Бытием отныне наделяется уже не священный и не материальный фактор, а виртуальный. Виртуальность становится новой онтологией. Именно в этой онтологии развертываются сетевые войны.
