Иоахим Гофман - «Русская освободительная армия» против Сталина
Нет необходимости говорить, что затея Власова уже потому была заведомо обречена на неудачу, что американцы и не думали пускаться в Богемии в какие-либо комбинации против своих советских союзников и даже просто продвигаться далее Пильзена [ныне Пльзень, Чехия. – Прим. пер.]. Беседа с чешским генералом Клецандой также не оставляла надежд. Поскольку, как Власов передал по телефону из Праги еще 17 апреля 1945 г., чехи-националы заняли негативную позицию, то с ведома и при поддержке генерал-лейтенанта Ашенбреннера была незамедлительно начата подготовка к выводу частей из Мариенбада. Уход 20 апреля 1945 г. еще раз засвидетельствовал внутреннюю сплоченность и тот оптимизм, который царил в ВВС РОА до самого конца, как вспоминал лишь недавно пробившийся сюда из Потсдама летчик-лейтенант из волжских татар Хакимоглу [265]. В послеобеденные часы 20 апреля 1945 г. штаб, части летного полка, службы технической помощи и взвод охраны с развернутыми знаменами на правом фланге выстроились перед прежней штаб-квартирой, отелем «Люкер» [266]. Полковник Ванюшин отдал рапорт о построении частей, после чего генерал-майор Мальцев в краткой речи призвал солдат ВВС и в этой трудной ситуации при всех обстоятельствах сохранять воинскую дисциплину, потому что только это могло быть гарантией спасения личного состава и частей. Мальцев в эти дни, очевидно, еще предавался надеждам, что «в новых условиях и при новой политической ситуации», быть может, удастся продолжить освободительную борьбу. Лишь так можно понять смысл его заключительных слов: «Я непоколебимо верю в конечную победу идеи русского освободительного движения и в освобождение нашей Родины от проклятого коммунистического режима. Армия и народ помогут нам. А теперь, мои бравые орлы, вперед к победе! Да здравствует свободная Россия!» В 14.30 части двинулись в путь, чтобы в тот же вечер в Куттенплане соединиться с парашютно-десантным батальоном. В боевом порядке, с охранением впереди и на флангах, но со строгим приказом избегать столкновений с немецкими или американскими частями колонна 21 апреля достигла Плана, где к ней примкнул зенитный полк, а 23 апреля 1945 г. – Нойерна, где присоединились подразделения связи. В пути, по просьбе офицерской делегации во главе с капитаном Якитовичем, были приняты и остатки 1-го полка белорусской дивизии «Беларусь», около 800 человек[45]. С Власовым и армейским штабом, а тем более с 1-й и 2-й дивизией РОА давно уже не было связи, когда, к большому облегчению Мальцева, 24 апреля 1945 г. в Нойерне появился генерал-лейтенант Ашенбреннер.
На немедленно состоявшемся военном совете, в котором, помимо Мальцева и Ашенбреннера и их адъютантов Плющова и Бушмана, участвовали полковники Ванюшин и Байдак, а также майоры Альбов и Меттль, Ашенбреннер нарисовал мрачную картину военной и общей ситуации. Ввиду ожидавшегося уже в ближайшие дни окончательного поражения вермахта и царившего всюду хаоса, по его мнению, было невозможно достичь Линца или намеченного Власовым района сосредоточения у Будвайса. Совершенно бесперспективно было также пытаться объединиться с 1-й дивизией РОА, «маневрировавшей» с неизвестными намерениями на оперативной территории группы армий генерал-фельдмаршала Шёрнера. Поскольку американцы якобы уже достигли линии Фурт – Кам – Фихтах и в любой момент могли ворваться в нынешнее расположение, Ашенбреннер считал необходимым срочно вступить в переговоры с противником, чтобы сдать в плен соединения ВВС даже независимо от остальных частей Освободительной армии и тем самым, быть может, «открыть перед ними дверь». Генерал-лейтенант Ашенбреннер уже предпринял по своей инициативе первые шаги в этом направлении и 23 апреля 1945 г. направил к американцам капитана запаса, профессора д-ра Оберлендера, хорошего знатока восточно-политической проблематики. Тот нашел некоторое понимание у начальника штаба 12-го корпуса 3-й американской армии, бригадного генерала Канина [267], но последний хотел вести переговоры о сложении оружия на более высоком уровне. Такова была ситуация, побудившая его, Ашенбреннера, прибыть сюда, чтобы предложить Мальцеву, как командующему ВВС РОА и близкому доверенному лицу Власова, незамедлительно направиться вместе с ним, как уполномоченным генералом германского Вермахта, к американцам, чтобы договориться в деталях о сдаче. Этим доброжелательным советом генерал-лейтенант Ашенбреннер проявил себя как подлинно бескорыстный друг и советчик командования Освободительной армии. Весь его образ действий настолько явно определялся заботой о сохранении, по крайней мере, личного состава ВВС РОА, что генерал-майор Мальцев мог лишь с благодарностью согласиться [268]. После краткого обсуждения было решено начать переговоры с целью предоставления военнослужащим ВВС статуса политических беженцев. Подразделения, временно подчиненные начальнику штаба полковнику Ванюшину, получили приказ в отсутствие Мальцева направиться маршем в боевой готовности в Цвизель и в случае, если командующий не возвратится до 27 апреля 1945 г., все же еще попытаться пробиться в направлении Пассау-Линц. Ашенбреннер пообещал поддержать полковника Ванюшина во всех отношениях при попытках установить связь с армейским штабом или остальными частями Освободительной армии.
Переговоры Мальцева и Ашенбреннера 24 и 25 апреля 1945 г. в штабе 12-го корпуса, при всей внешней корректности американцев, вскоре выявили, с каким непониманием те относились к существованию Русской освободительной армии на немецкой стороне. Бригадный генерал Канин ограничился 25 апреля 1945 г. заявлением, что 12-й корпус и 3-я армия не имеют полномочий вести какие-либо переговоры о предоставлении политического убежища, поскольку речь здесь идет о политическом вопросе, решаемом лишь президентом и Конгрессом. Согласно инструкциям, он был готов лишь на переговоры о безоговорочном сложении оружия. Отвечая на соответствующий вопрос, он, однако, согласился, что до окончания войны и окончательного урегулирования вопроса о политическом убежище ни один из военнопленных солдат ВВС не должен опасаться выдачи. К этому моменту американские войска уже продвигались по территории Баварии. Поскольку реализация планов о воссоединении тем самым становилась иллюзорной и любое собственное движение грозило стать практически невозможным, Мальцев больше не видел иного выхода, чем согласиться на предложенный «акт о капитуляции» и безоговорочно сдать свои соединения. Согласно этому, части ВВС РОА должны были сложить оружие 27 апреля 1945 г. в 10.00 на дорожной развилке между Цвизелем и Регеном.
Несмотря на этот малообещающий исход, Мальцев возвратился к своим частям, с не сломленный духом. Он все еще верил, что ничто не потеряно, если только удастся донести до союзников, которые до сих пор проявили мало любезности, цели Освободительного движения. Поэтому он и попросил при расставании генерал-лейтенанта Ашенбреннера воздействовать на Власова, чтобы тот по возможности направился в нейтральное зарубежье – Испанию или Португалию, и оттуда попытался связаться с западными державами. Через несколько дней был подготовлен подходящий самолет, пилотируемый командиром эскадрильи ночных бомбардировщиков капитаном Антилевским. Но Власов отверг все подобные предложения, т. к. считал, что лидер не должен покидать своих людей в критический момент. Вечером 25 апреля 1945 г. Мальцев поставил в известность о результатах переговоров командование и командиров подразделений и приказал им готовиться к сложению оружия. Даже в этот час он еще старался передать офицерам и солдатам подразделений, каждое из которых он посетил отдельно, частицу своей надежды. Правда, в данной ситуации и он больше не знал иного совета, как довериться «демократическим принципам» и «чувству справедливости» американцев. «Мы надеемся, – заявил он, – что они, несмотря ни на что, возьмут нас под свою защиту и опеку» [269]. То, что эту надежду разделяли не все, выявилось вечером 26 апреля 1945 г., когда начальник отдела безопасности майор Тухольников был вынужден доложить о самовольном исчезновении командира летного полка полковника Байдака, майора Климовича и начальника отдела пропаганды майора Альбова – все трое из старых эмигрантов. Именно на майора Альбова, который по своей гражданской деятельности имел широкие связи с англо-американскими кругами, Мальцев возлагал особые надежды при предстоящих переговорах с американцами. Теперь, как выразился его адъютант Плющов, он остался «без языка».
Несмотря на это, сложение оружия в Лангдорфе, между Цвизелем и Регеном, 27 апреля 1945 г. прошло в полном порядке и без признаков паники. Американцы немедленно принялись отделять офицеров от рядовых и делить военнопленных на три группы, так что военные формы организации перестали существовать. В первую группу попали офицеры авиационного полка и часть офицеров парашютно-десантного батальона и зенитного полка. Эта группа офицеров, численностью 200 человек, после предварительного интернирования во французском портовом городе Шербур была в сентябре 1945 г. выдана Советскому Союзу. Среди выданных находились: командир истребительной эскадрильи майор Бычков, а также начальник учебного штаба летной школы и командир транспортной эскадрильи майор Тарновский, который, будучи старым эмигрантом, вообще не подпадал под положения о выдаче, но настоял на том, чтобы разделить судьбу своих близких товарищей. Вторая группа, охватывавшая около 1600 человек, некоторое время находилась в лагере военнопленных близ Регенсбурга. Третья группа, насчитывавшая 3000 человек, еще до конца войны была переведена из лагеря военнопленных в Каме в Нирштайн, к югу от Майнца, – событие, заметное из-за этой удаленности, которое связывают с якобы имевшимся у бригадного генерала Канина стремлением спасти русских солдат ВВС от насильственной репатриации. Действительно, большинство военнопленных из 2-й и 3-й групп избежало выдачи, так что в целом «судьба воинских частей Военно-воздушных сил КОНР сложилась не столь трагично, как судьба 1-й и 2-й дивизий РОА» [270].
