Секретное задание, война, тюрьма и побег - Ричардсон Альберт Дин

— Ну, что, старина, ты уже присоединился к армии?

— Да, масса (и еще один африканский салам).

— Будешь сражаться?

— Нет, масса, я не солдат-ниггер, я беглый ниггер!

— Ты не боишься умереть с голоду здесь, среди аболиционистов?

— Думаю, нет, масса — точно, нет.

И «самбо» отвесил свой прощальный поклон — невероятно смешной, со своим черным, как сажа сияющим лицом, разделенным двумя рядами сверкающей слоновой кости.

13-е июня

Вчера вниз по Миссиссипи на правительственном пароходе отправилась разведывательная группа. Командир — полковник Ричард Дж. Оглсби, известный среди хозяев штата Иллинойс просто как «Дик Оглсби».

В 20ти милях ниже Каира мы медленно прошли мимо городка Колумбус, штат Кентукки, расположившемся на высоком и обрывистом берегу Миссисипи. Этот город — потрясающая смесь из кирпичных домов, каркасных домов и салунов. Мятежников в нем нет, хотя в 50-ти милях южнее него, в Юнион-Сити, штат Теннесси, стоят 7 000 солдат.

В нескольких ярдах от реки на высоком флагштоке триумфально реял величественный флаг Сецессии, с его восемью звездами и тремя полосами.

Пройдя еще две мили, пароход повернул назад и бросил якорь. Капитан вышел на берег, сорвал флаг и под радостные крики наших солдат принес его на борт. Жители Колумбуса смотрели на это в мрачном молчании — все, кроме четырех леди-юнионисток, которые единственные, кто «верность сберегли среди неверных» [78], радостно махали носовыми платками с соседнего мыса.

На каждой звезде этого флага карандашом было написано имя той молодой леди, которая ее вышила. Все эти Мэгги, Джулии, Сью, Кейтс и Салли, которые таким образом подписали свою работу, не ожидали, что она так быстро попадет в руки янки. И, несомненно, Джулия К., девушка, чью звезду я забрал себе, едва ли стремилась к тому, чтобы оставить о себе память в кабинете главного редактора «The Tribune».

Глава XI

15-го июня я вернулся из Кейро в Сент-Луис. Лайон отправился вверх по Миссури с экспедицией, на подготовку которой ушло лишь несколько часов. Лайон был очень серьезен, он знал, что в начале войны время дороже всего.

Как быстро карает история! Вирджиния довела гонку за права штата до безумия, которое закончилось Сецессией. И вот теперь ее земля в мельничных жерновах! Миссури сперва был лишь освещен заревом гражданской войны в Канзасе, теперь же с десятикратной яростью она бушевала на его собственной земле. Он отправил орды дикарей громить типографии, разрушать избирательные участки и сменил гражданские права на права ножа и револьвера. Теперь вся его земля сверкала штыками, газета мятежников была сметена ротой солдат, а гражданскими делами занялись безжалостные военные.

Губернатор Клэйборн Ф. Джексон в 1855 году совершил набег на Канзас, сверг гражданские власти и выгнал граждан с избирательных участков. Теперь же и ему самому довелось испить из той же чаши. Затравленный беглец, вынужденный покинуть свой дом и должность, друзья его оставили, удача тоже, и только петля желала встретиться с его шеей. Томас К. Рейнольдс, его преемник, защищая Сецессию, многое сделал для отравления общественного сознания Юга. Он тоже нашел свою награду в виде позора и изгнания, и, не имея возможности вернуться в тот штат, который еще недавно так восхищался им!

Я последовал за Лайоном по «Pacific railway». Ее начальник рассказал мне пронзительную историю, являющейся яркой иллюстрацией того, какое безумие сейчас царит на железнодорожной сети штата Миссури. Юго-западная ветка, протяженностью около ста миль, пролегает через очень слабо населенный район. В течение первой недели после того, как по ней пошли поезда, ей воспользовались только человек шесть пассажиров, и никакого большого груза, кроме живого медведя и бочки с медом. Мед был перевезен бесплатно, а медведь за 50 центов. Поскольку и то и другое перевозилось в одном вагоне, во время поездки он съел весь мед! Компания была вынуждена заплатить два доллара за потерю этого сладкого лакомства. Таким образом, ее прибыль за первую неделю на грузовых перевозках составила ровно 1 доллар и 50 центов — на той странице гроссбуха, где указывают убытки.

Мятежники ушли из Джефферсон-Сити, и наши собственные войска под командованием полковника Бернстайна, немецкого редактора, автора и театрального менеджера из Сент-Луиса, мирно вошли в него. Солдаты готовили пищу на газонах позади Капитолия, наслаждались прохладой в тени портика и ротонды, отдыхали на разложенных в его коридорах соломенных тюфяках и на коврах в других залах этой обители законодателей. Они были везде — от подвалов до небольшой округлой комнатки под увенчивающим здание куполом.

Губернатор и Легислатура сбежали. Вместе с полковником Бернстайном я прошел по всему этому зданию, который, судя по всему, покинули в большой спешке. Диваны опрокинуты, ковры порваны, повсюду бумаги и обрывки других документов. Столы, стулья, дамасские шторы, шкатулки для сигар, бутылки шампанского, письменные наборы, книги, частные письма и семейные безделушки разбросаны повсюду в хаотическом замешательстве. Некоторые письма из губернаторской корреспонденции были довольно забавны. Первое же письмо, которое привлекло мое внимание, являлось образцом лаконизма. Вот оно — оригинальный документ, незапятнанный даже малейшим прикосновением «черного республиканства».

«Джефферсон-Сити, 21-е февраля, 1861 г.

ДОСТОЧТИМОМУ ГУБЕРНАТОРУ К.Ф.ДЖЕКСОНУ.

Примите уверение совершенного моего уважения. И немного хорошего бурбона. Только что доставлен в Сент-Луис, не беспокойтесь, он очень хорош. И к тому же он совершенно не испорчен черным республиканством.

С уважением,

П.Ноутон».

Невероятно комичный контраст между многочисленными признаками быстрого и внезапного бегства и напыщенностью обращения губернатора, опубликованной в последнем номере газеты штата, который валялся на пианино в гостиной:

«Таким образом, я, К. Ф. Джексон, губернатор штата Миссури, этим обращением призываю собрать милицию штата в количестве 50 000 человек, чтобы послужить родному штату… Восстаньте, и с позором изгоните захватчиков!»

Постели были в полном беспорядке, посуда грязная, серебряные вилки и ложки — собственность штата, валялись и здесь и там. Единственное, что казалось невозмутимым, — это усыпанное звездами знамя и герб штата — нарисованные на оштукатуренной стене губернаторской спальни.

Во время прогулки по этим разоренным комнатам, только эхо отвечало на тяжелую поступь полковника и его лейтенанта и глухие звуки ударов их ножен о мебель.

Генерал Лайон начал войну на Западе битвой при Бунвилле. Она длилась всего несколько минут. Недостаточно вооруженные и неумелые солдаты мятежников после нескольких весьма слабых попыток оказать сопротивление отступили к югу. Команда Лайона потеряла только одиннадцать человек.

Во время битвы преподобный Уильям А. Пайл, капеллан 1-го Миссурийского пехотного, с командой из четырех человек, ухаживал за ранеными, а когда к нему внезапно подошла группа из 24-х мятежников, он приказал им сдаться. Как ни странно, они сложили оружие, и в полном составе были доставлены в штаб-квартиру генерала Лиона под конвоем пятерых храбрецов, возглавляемых преподобным представителем Церкви сражающейся и Церкви торжествующей.

Томас У. Нокс и Люсьен Дж. Барнс — военные корреспонденты, изо всех сил стараясь вблизи увидеть первое сражение, едва избежали смерти. Стоя на холме и осматривая поле боя с помощью биноклей, они ошиблись, приняв за людей генерала Лайона разведчиков противника. Как только он узнал о них, он приказал своим стрелкам всех их уничтожить.