Журнал Русская жизнь - Коммерция (август 2007)
- Мы не верим обещаниям, - раздаются голоса на собрании ассоциации. - Мы все стоим в очереди на выбывание. Квартиру? Ясное дело, дадут нам квартиру - три государственных метра за железной оградкой.
Шутка про тесную однокомнатную без окон, но с палисадником - фольклор дольщиков. Черный юмор и безысходность, с одной стороны. А с другой - раз шутят, значит, надеются.
Мировое началось во мгле кочевье
Голодовки, смерти, слезы, истерики, болезни, массовое отчаяние - все лбом об стену. Масса сил ушла только на то, чтобы добиться возбуждения уголовного дела. Их два года не хотели признавать пострадавшими. Читаю документы - уведомления за подписью и. о. начальника УБЭП УВД Ульяновской области. «Уведомляю Вас в том, что по окончании проверки фактов, указанных в Вашем заявлении о неправомерных действиях руководителей ООО «Капитальное строительство», вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по основанию, предусмотренному п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за отсутствием состава преступления». Один документ датирован 15.04.2005. Второй - 22.08.2005. Были и другие запросы, на которые служба экономической безопасности отвечала стандартно: отсутствие в деянии руководителей «Капстроя» состава преступления. И только благодаря одной особенно упорной дольщице и опытному адвокату, собравшему все документы, уголовное дело стало раскручиваться. В 2006 году заявления дольщиков начали приобщать к одному уголовному делу.
Так длится их жизнь - внутри замкнутого треугольника. С одной стороны, беспредельщики - фирма-застройщик. С другой - горстка запаниковавших товарищей, правдами и неправдами пытающихся решить квартирный вопрос. С третьей - молох беспощадной, нерассуждающей бюрократии. Внутри этого периметра бьются живые люди с чадами и домочадцами - «сами виноваты», «лохи», «думать надо было». Как странно, непостижимо устроена действительность: они, крепкие мирные обыватели, отдавшие последнее за то, чтобы построить Дом, укрепить корни, по чужой злой воле становятся - на годы или на всю жизнь? - именно что людьми без корней, кочевниками, перекати-полем, странниками и путниками. Эта страшная ломка, эта практика всестороннего унижения не пройдет просто так: какая-то новая генерация рождается сейчас в стране, среди ветоши и рухляди съемных углов или при поиске очередного ночлега. И болезненный мальчик, за которым путешествует старое пианино, и девочки, в одночасье потерявшие сначала крышу над головой, а потом молодого, крепкого отца, и юные вдовы, и все осиротевшие семьи - они обретают сейчас особенно жестокое знание о законе, справедливости и стоимости человеческой жизни. Их много по всей стране - сотни тысяч. Стабилизация продолжается.
Ульяновск
Двойник двойника
Обманутые дольщики стараются рассказывать свои истории весело, но изредка сбиваются на нервный смех.
- А помните, помните, как директор у меня контракт порвал? Потом изображал по телефону, что с инженером разговаривает, а сам украдкой телефон из розетки выдернул…
- Помните, как он передо мной изворачивался? Мол, менеджеры ошиблись и случайно вписали в чужую квартиру. А потом предложил другое жилье, двумя этажами выше. А я пришла домой, посмотрела по шахматке (подробный план дома), а это тамбур с мусоропроводом.
Жизнь дольщиков - сама по себе эпопея. Захват шикарного офиса фирмы - боевик. История голодовки и гибель Игоря Восевого - трагедия. История о сотруднике генерального директора, который предлагал обманутым подать в суд на своего хозяина и даже находил им тайком хорошего юриста, - то ли плутовской роман, то ли песнь о Робине Гуде. А еще каждый дольщик готов рассказать детектив - как по газетам объявлений отслеживал информацию о продаже своей квартиры.
Как искал двойника, как звонил в чужую дверь и, смущаясь, говорил:
«Я вообще-то не совсем по объявлению. Вот документы, я тоже хозяин». И тут же в квартире наступала испуганная тишина, только слышно было, как на кухне падает чайное блюдце… Но что творилось с людьми, когда к ним в гости начинали ходить не только двойники, но и двойники двойников, а потом - двойники в третьей степени, и все претендовали на виртуальные квадратные метры. «Простите, а вы двойник какого двойника? Того, который мой двойник, или того, который появился, когда двойник моего двойника попытался продать квартиру?»
Отношения с «напарниками» у дольщиков разные. Говорят, что в недостроенном доме на улице Рябикова братья по несчастью дружат, ходят друг к другу в гости, даже на дни рождения приглашают.
«А что нам делить? Мы в одной калоше». В другом доме ни одно собрание не обходится без взаимных обид и претензий на первоочередное владение квартирой. В третьем порядок и дисциплина: старшая по дому - серьезная, волевая женщина («У них военный матриархат»).
Семьи Колосовых и Колесниковых - тоже двойники. В каждой строительная афера отозвалась смертью главы семьи. Первым в 2005 году умер Владимир Николаевич Колесников: 55 лет, сердце. Двумя годами позже Анатолий Сергеевич Колосов: 56 лет, инсульт. Два дольщика - тоже из разряда «естественно выбывших». Так две семьи, не подозревавшие ранее друг о друге, стали в каком-то смысле близкими людьми - родственниками по несчастью, поддерживающими друг друга. Все понимают: между первым и вторым владельцем - очень тонкая грань.
* ВОИНСТВО *
Александр Храмчихин
Победа вне игры
В России до сих пор не знают, чем кончилась чеченская война
В российских СМИ регулярно высказывается мысль о том, что нам надо готовиться к третьей чеченской войне (подразумевается, что противником в ней станут нынешние союзники - кадыровцы). Справедливость этой мысли неочевидна, хотя и априорно отрицать ее нельзя. Однако следует заметить, что из этой мысли вытекает другая: вторая чеченская война закончена. И она выиграна Россией, что можно считать почти чудом.
Отзываться о действиях российской армии в чеченской войне положительно считается признаком дурного тона и глупости одновременно. Грязная коммерческая война, которую наши войска провели ужасно и с военной, и с моральной точки зрения. Эти штампы устоялись до полной железобетонности, пробить их практически невозможно.
Чеченским войнам (особенно, конечно, первой) не повезло в том смысле, что они стали первыми в нашей истории, которые можно было смотреть по телевизору. При этом первая чеченская пришлась на период беспрецедентной независимости СМИ от Кремля и столь же беспрецедентного уровня демократии (в смысле реальной зависимости власти от мнения избирателей). Как показывает зарубежный опыт, очень сложно совмещать войну с избирательным процессом, а журналистам, мягко говоря, не всегда хватает ума и ответственности для того, чтобы освещать ситуацию объективно.
К указанным факторам добавилось начавшееся еще в советское время общероссийское помешательство на нефтяной теме. Тот факт, что в Чечне есть немного нефти (примерно 1% российских запасов), снял для нашей «образованщины» все сомнения в том, что война велась за нефть, причем к нефти рвалась российская сторона (никак не могла прожить без этого процента). Да еще и нефтепровод Баку-Новороссийск должен был проходить через Чечню, после этого сомнения вообще становятся излишними. Правда, труба еще в 90-е была пущена в обход Чечни, а заполнять ее было нечем тогда, нечем и сейчас, но кого это волнует? Почему не случилась война в Татарстане, где нефти и труб гораздо больше, чем в Чечне, да и национальная специфика наличествует? Всякая война имеет ту или иную экономическую подоплеку. Почему чеченская война более коммерческая, чем любая другая, никто никогда и не пытался объяснить. Либо надо говорить о неприемлемости войн вообще (правда, здесь основным аргументом все-таки должен быть гуманитарный, а не экономический), либо чеченская война ничем не хуже других войн.
Что касается того, как воевали и как вели себя в Чечне наши войска, могу утверждать: и по тупости и бездарности командования, и по небезупречности поведения личного состава Великая Отечественная ничем не уступит обеим чеченским войнам. В ней были такие эпизоды и в таких количествах, что лучше уж замолчать эту тему. Что, однако, не отменяет священности Великой Отечественной, которую ей придали массовый героизм военнослужащих (да и множества гражданских лиц) и абсолютная инфернальность противника.
С противником у нас и в Чечне было нормально. По степени варварства боевики достойные конкуренты гитлеровцам. При этом и глобальность их замаха постепенно сравнялась с гитлеровской. Начинали они с вполне традиционного сепаратизма, за пределы Чечни не выходившего. Однако «независимая Ичкерия» очень быстро стала частью глобального исламского проекта в ваххабитском варианте. Вариант этот оказался настолько диким и неприемлемым, что оттолкнул от себя значительную часть тех боевиков, которые поначалу воевали против России за чеченскую независимость. Посмотрев на то, во что выливается эта независимость, они решили, что лучше Москва, чем Эр-Рияд. Соответственно, война была оправданна с любой точки зрения - и с формально-юридической (защита территориальной целостности страны), и с морально-политической (абсолютная неприемлемость противника). Это относится и к первой войне, а вторая к тому же стала отражением прямой агрессии.
